Стряхнув с себя страх, я расправляю плечи и иду дальше. Слышу глубокий смешок База, доносящийся из его спальни, и мои брови опускаются. Я стучу в дверь и, не получив ответа, открываю ее. Вид, который встречает меня, заставляет мой живот забурлить. Яма углубляется, и я на секунду покачиваюсь на ногах, вынужденная ухватиться рукой за стену, чтобы не упасть. Если это возможно, мое сердце разбивается еще сильнее. На данный момент это непоправимо. На его кровати две обнаженные девушки, а снаружи, за окнами от пола до потолка, вечеринка, заполненная скудно одетыми дамами. Лед заполняет мою грудь, и тиски сжимаются вокруг легких, затрудняя дыхание. А когда я заглядываю в угол его комнаты, то вижу, что Баз сидит в кожаном кресле в одних шортах и со стаканом янтарной жидкости. Он смотрит на меня со скучающим выражением. Я стараюсь не спускать глаз с его тела. Я не доставлю ему такого удовольствия, когда он потеряется в Бог знает скольких девушках после меня. Я действительно так мало значила для него ? — Ты вдруг забыла, как говорить? Или у тебя просто кончилась ложь? Две обнаженные девушки на кровати смеются надо мной и снова целуются. Рыдание ползет вверх по моему горлу, угрожая вырваться, но я отказываюсь позволить этому произойти. Я качаю головой, умоляя себя держать себя в руках. — Я пришла объясниться. Мой голос не звучит так, будто он принадлежит мне. Он слабый. Или, может, это действительно похоже на меня. Настоящую я. Баз приподнимает бровь и ухмыляется. Это холодная ухмылка. Это как удар плетью по коже или кислота по открытой ране. — Ах, опять ложь. — он невесело смеется, делая глоток из стакана. Он отворачивается от меня, поглядывая на стонущих девушек на кровати. Боль в груди усиливается. Я ненавижу это. Зачем он это делает? — Пожалуйста, Баз. Мы можем отойти куда-нибудь и поговорить наедине? — умоляю я, искоса поглядывая на дам. Одна девушка держит руку между ног другой, и они довольно грубо целуются. — Себастьян для тебя. — еще один удар. Из открытой раны хлынула кровь. — И нет, мы не можем. Мне очень нравится мой вид. А тебе, Маккензи — или лучше сказать Скарлетт, —нравится? — Прекрати, — шиплю я, мое зрение туманится от непролитых слез. Глаза и нос щиплет от давления. Себастьян внезапно встает, его стакан звенит о край стола, когда он идет ко мне. Я делаю осторожный шаг назад, крепче сжимая сумку и заставляя себя сглотнуть. Горло саднит, как наждачная бумага. Мы смотрим друг на друга. С балкона доносится музыка. Смех и стоны слышатся с кровати, но я не вижу ничего, кроме него. Его взгляд скользит вверх и вниз по моему телу, вероятно, отмечая мой потрепанный вид и темные круги под глазами. Он слегка хмурит брови, но никак это не комментирует. Слава Богу. — Я пришла отдать тебе это. Я знаю, что ты меня ненавидишь. Знаю, что ты никогда больше не захочешь меня видеть, но я... просто... просто прочти. Пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты понял. Слезы катятся по моим щекам, и я вижу, как напрягается мускул на его челюсти, не тронутый моими слезами. Я начинаю рыться в сумке, вытаскивая тяжелую стопку. Толстую папку. — Стой, — внезапно рычит он, и я замираю с толстой стопкой в руках, глядя на него широко раскрытыми глазами. Он делает шаг ко мне, и мои глаза расширяются. Мое разбитое сердце колотится в груди. Баз протягивает руку, проводит большим пальцем по моим губам, и я наклоняюсь к нему. Хныканье вырывается прежде, чем я успеваю его остановить, и он замирает. Я думаю, что это все. Я уверена, что он остановится, но он не делает этого. Он продолжает, наклоняясь ко мне еще сильнее. — Такое красивое лицо, — хрипло произносит он, его глаза горят желанием. — Такие идеальные губы, — задумчиво произносит он. Мысли о Мэдисон исчезли. Планы правосудия исчезли. Теперь я могу думать только о нем. О его губах на моих. То, как он простил меня. Баз наклоняется ко мне, и мое сердце сжимается в груди. У меня перехватывает дыхание. — Губы, которые лгали, снова и снова, — шепчет он над моим ртом, его теплое, свежее дыхание дразнит меня и разбивает сердце. — Губы, которые только и делали, что целовали меня ложью. Мои глаза расширяются. Ужас клубится в животе, и страх ползет вверх по позвоночнику от отстраненного выражения на его лице. — Я... Он обрывает меня, его пальцы прижимаются к моим губам. — Я не хотел выслушивать твои извинения раньше, и, конечно же, мне все равно сейчас. Ты думаешь, я хочу читать твою чушь? Мне. Все. Равно. А теперь в последний раз — потому что, если мне придется сделать это снова, Маккензи, это будет некрасиво и невежливо — тебе нужно уйти. У меня наихудший случай синих яиц, и я хотел бы, чтобы ты ушла, прежде чем я начну. Хотя по моим щекам текут слезы, он поворачивается ко мне спиной и захлопывает дверь перед моим носом. Я стою в шоке, беззвучные слезы и рыдания сотрясают мое тело. Когда женские стоны становятся громче, я крепче сжимаю стопку и поворачиваюсь. Я бросаю бумаги на барную стойку и убегаю. Я пробегаю мимо Дэна, мимо охраны и спускаюсь на лифте. Я падаю. Громкие, рваные рыдания заполняют маленькое пространство, когда я плачу обо всем, что потеряла. Я плачу по человеку, которого, как мне казалось, знала. Я плачу, пока у меня ничего не остается. Люди настороженно смотрят на меня, когда я выхожу из отеля. Я иду по длинному коридору и заказываю Uber. Я не утруждаю себя ожиданием. Чем быстрее я уберусь подальше от Себастьяна и его владений, тем лучше буду себя чувствовать. Закончив жалеть себя и хорошенько поплакав, я приступаю к осуществлению своего плана. Я плачу за аренду, которая мне понадобится для поездки в Ферндейл. Иду в хозяйственный магазин и покупаю лопату. Дрожащими руками я открываю свой ноутбук, страх змеится по моим венам, когда я вхожу в свою электронную почту. Завтра вечером я либо найду правду, либо ничего. В любом случае, то, что я написала, само по себе компрометирует, и кто-то должен это прочитать. Кто-то должен об этом узнать. И поскольку этот человек не Баз, как я надеялась, я должна с этим примириться. Я открываю новое письмо и прикрепляю файл, ненавидя себя за то, что после всего того, что я сделала, они моя последняя надежда. Я не знаю, что я найду, но мне нужно, чтобы у кого-то было это. Мне нужно, чтобы кто-то понял. И, к сожалению, хотя я никогда не относилась к ним как к настоящим подругам, у меня остались только Кэт и Вера. Я быстро печатаю письмо, от которого на глаза наворачиваются слезы. Прежде чем вы прочтете прилагаемый документ, я хочу, чтобы вы обе знали, что без вас я бы рухнула. Я так долго думала, что я одна, но всегда были вы двое. Мне жаль, что я не была самой лучшей подругой или самым лучшим человеком, но, пожалуйста, мне нужно, чтобы кто-то прочитал это просто на случай, если у меня отнимут шанс. Я нажимаю отправить по электронной почте с прикрепленным документом и закрываю глаза. Я оглядываю номер и грустно улыбаюсь, желая, чтобы Мэдисон произнесла вдохновляющую речь, но она молчит с момента обнаружения координат. Собрав все необходимое, я запихиваю бумагу с координатами и ящик с серьгой в сумку, прежде чем взять телефон и ноутбук, оставив все остальное в номере. Машина, которую я взяла напрокат дешевая. И уродливая, судя по всему. Это помятый белый Шевроле Малибу. Внутри пахнет сигаретами, но мне все равно. У меня впереди девять с половиной часов езды. У меня нет времени терять зря. Скорее всего, это произойдет завтра вечером, прежде чем я доберусь до городка. Сегодня вечером я немного проедусь, куплю еды, остановлюсь в другом дешевом мотеле, а завтра утром поеду дальше. Это даст мне достаточно времени, чтобы все обдумать и подготовиться. Я провела девять лет в поисках ответов. И думаю, что наконец-то нашла их. Мои веки трепещут, и требуется несколько секунд, чтобы понять, что я нахожусь в другом дешевом номере мотеля. Взгляд на дерьмовые, потрепанные часы на ночном столике говорит мне, что сейчас только 3:15 утра. Я перекатываюсь на другой бок, пытаясь устроиться поудобнее, но вскрикиваю, когда понимаю, кто лежит рядом. — Господи, Мэдди. Что, черт возьми, с тобой не так? Я задыхаюсь, а она смеется надо мной, как обычно. Ее рука спрятана под подушкой, она подпирает голову и смотрит на меня. Я прищуриваюсь, глядя на нее. — Где ты была? Она бросает на меня снисходительную ухмылку. — Ну, ты знаешь, рядом. Живя своей лучшей жизнью. — Я серьезно, Мэдс. Я нуждалась в тебе, а тебя не было. Она вдруг становится серьезной, откидывая мои волосы назад. — Я всегда здесь, Маккензи. Всегда. — Мэдисон берет прядь моих волос, крутит ее туда-сюда и улыбается. — Ты действительно другой человек с таким цветом. — Это было своего рода сутью. — Я горжусь тобой, Мак. Я сглатываю, борясь с внезапным приступом слез. Я вглядываюсь в лицо сестры и признаюсь, что на самом деле чувствую все это. — Мне страшно. — Я знаю. Но именно поэтому я здесь. Тебе нужно вставать. Ты должна добраться туда раньше всех. Мои брови опускаются. — Что это значит? Она грустно улыбается. — Вставай. А теперь иди, Маккензи. Вздрогнув, я просыпаюсь. Открытые шторы позволяют солнечному свету проникать в комнату, ослепляя меня. Кто-то в соседнем номере дерется. Я слышу их возмущенные крики, а затем звук чего-то разбивающегося. Должно быть, это и разбудило меня. Я потираю виски, пытаясь стряхнуть странный сон. И снова разговор, момент с моей сестрой казался таким реальным. Боюсь, я официально сошла с ума. Я бросаю взгляд на часы на ночном столике и резко выпрямляюсь, широко раскрыв глаза.