— Нет, нет, нет, — бормочу я, сбрасывая простыни и иду в ванную. Это не может быть подходящим временем. Это невозможно. 12:15 дня. Я проспала свой будильник. Мне все еще нужно вернуться в дорогу, чтобы добраться до Ферндейл вовремя. Я бегаю по номеру, переупаковываю вещи и собирая все, что у меня есть. Я останавливаю выбор на быстром душе, а по дороге остановлюсь выпить кофе на завтрак. Я веду машину пять часов, только чтобы сделать перерыв на поход в туалет и дважды заправиться. В какой-то момент мне приходится остановиться и заплакать. Все эмоции последних недель накатывают на меня, и я всхлипываю, уткнувшись лбом в руль. Я боюсь того, что найду. Я боюсь того, чего не найду. Жаль, что здесь нет Мэдисон, которая держала бы меня за руку. Жаль, что здесь нет База, который обнял бы меня, но я все испортила. Он никогда меня не простит. Он больше никогда не захочет иметь со мной ничего общего. Сердито вытирая слезы с лица, я достаю телефон и смотрю на GPS-координаты. Я приеду через двадцать минут. Все, что мне действительно нужно сделать, это проехать знак границы городка, и тогда я смогу узнать, что случилось с моей сестрой. Прошлое — Запомни, Маккензи. Сиди прямо и покажи себя как следует. Это всего лишь простое судебное разбирательство. Прокурор, работающий на семьи мальчиков, настоящая акула. Он собирается представить дело о клевете и сделает все возможное, чтобы ты выглядела плохим человеком, понимаешь ? Сохраняй спокойствие. Он будет говорить о вещах. О вещах, которые могут являться неправдой... — Которые неправда, — огрызаюсь я на Джареда, брата шерифа Келлера, который сегодня представляет мои интересы. Винсент и ребята не шутили, когда говорили, что превратят мою жизнь в ад. Вдобавок к иску о клевете и граффити на их домах, они теперь пытаются сказать, что я та, кто причинил боль Мэдисон. Это чертовски бесит и абсолютная нелепость. Было проведено расследование в отношении Винсента и остальных парней, но никаких нарушений обнаружено не было. — Верно. Прости, Маккензи. Просто помни, что тебе нужно оставаться спокойной и уравновешенной. Мы справимся с этим, хорошо, мелкая ? У них ничего нет. Никаких улик, связывающих тебя с преступлениями. Черт, у нас даже есть заявление мистера Бауэра о твоей невиновности. Все будет хорошо, — успокаивает Джаред, мягко похлопывая меня по спине. Если бы мистер Бауэр не был тем странным стариком, который не спит всю ночь, наблюдая за домом на нашей улице, не знаю, что бы случилось. Я даже не уверена, что мои родители поверили бы мне на слово. Я закрываю глаза, и делаю глубокий, успокаивающий вдох. Сейчас или никогда. — Всем встать. Джаред незаметно похлопывает меня по руке, призывая подняться, когда судья входит в зал. Это старый седеющий белокожий человек, который выглядит слишком суровым для такого дела. Страх впивается мне в горло, укореняясь в груди, пока я наблюдаю за его походкой, за его небрежной походкой к своему месту, впереди. Я облизываю пересохшие губы и смотрю на ряды позади меня, находя своих родителей, бабушку и дедушку. Мама выглядит усталой и нервной, покусывая ноготь большого пальца, а папа растерянно смотрит прямо перед собой, избегая моего взгляда. Я уже собираюсь повернуться, когда замечаю высокие фигуры, сидящие на противоположной стороне. Винсент, Трент и Зак сидят на стороне прокурора в рядах позади него. Не знаю, где остальные парни, и, честно говоря, мне все равно. Я хочу, чтобы с этим дерьмом было покончено. Гнев разгорается в моей груди, когда Винсент чувствует на себе мой взгляд. Он подмигивает мне и посылает воздушный поцелуй. Джаред снова подталкивает меня локтем, призывая смотреть вперед, и я делаю это, раздувая ноздри от ярости на дерзость этих ублюдков. Как они посмели ? Судья садится и перебирает лежащие перед ним бумаги. Он поднимает глаза, осматривая зал. Они падают на меня и Джареда, нашу семью, а затем перемещаются в другой конец. Он, кажется, устраивается поудобнее и кивает прокурору, чтобы тот представился. — С позволения суда, меня зовут Брэдли Уоткинс, я адвокат семьи Хоторн, и участников этого судебного процесса с иском о клевете. Судья кивает, глядя на Джареда, который идет следующим. — Джаред Шейн, адвокат мисс Маккензи Райт. — Хорошо. — судья поправляет очки на переносице. — Пожалуйста, продолжайте, мистер Уоткинс. Прокурор встает из-за стола и берет бумагу из стопки, лежащей перед ним. Судья смотрит на свою собственную, так что очевидно, что у него имеются копии всех документов. — Ваша честь, после смерти сестры-близнеца мисс Райт, Мэдисон Райт, имена моих клиентов и членов их семей были смешаны с грязью. Как выяснилось, ни обвинительных приговоров, ни подозреваемых не было, но тем не менее мисс Райт взяла на себя ответственность обвинять и преследовать семью Хоторн и друзей молодого человека. С солидным средним баллом 4,0 и полной поездкой в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, я уверен, вы можете понять серьезность этих обвинений, выдвинутых против моего клиента. — Что за обвинения, мистер Уоткинс ? — Мисс Райт считает, что мои клиенты убили ее сестру. Во время полицейского расследования доказательств обнаружено не было, и у всех парней имеется алиби на ту ночь. Как видно на фотографиях, мисс Райт решила взять на себя ответственность за разгром имущества Винсента Хоторна, Маркуса Уайтхорна, Зака Ковингтона и Трента Эйнсворта. Семья Пирс улетела из страны в отпуск и не может сообщить подробности от имени своего сына. Как показано на снимках, кроваво-красной краской, или тем, что мы считаем аэрозольной краской, мисс Райт написала «убийца» на гаражах этих четырех невинных парней. Через несколько дней они отправятся в колледж, и, как вы можете себе представить, такие отвратительные преступления и клевета на их имена могут поставить под угрозу стипендии, ради которых они учились всю свою школьную карьеру. Слезы наворачиваются на глаза, слушая прокурора. Он ошибается. Они все врут. Я стискиваю зубы и впиваюсь ногтями в бедра, пытаясь держать себя в руках. Вспышка гнева здесь не поможет. — Я хотел бы отметить, ваша честь, что мисс Райт вполне может попытаться переложить вину на этих парней, поскольку они собираются начать новую главу в своей жизни, просто чтобы защитить себя. Откуда нам знать, что это не она причинила боль собственной сестре в ночь ее смерти ? Всем в городке известно, что их ссоры были регулярными. Я задыхаюсь, все мое тело напрягается от ужаса. Он не может быть серьезным ? Я двигаюсь, чтобы встать, закричать и сказать, что он лжет, но Джаред крепко сжимает мою руку, удерживая меня на месте. — Успокойся, Маккензи, — бормочет он себе под нос, не сводя глаз с судьи. К тому времени, как прокурор заканчивает свою болтовню, я уже киплю от злости. Я едва держу себя в руках — мой гнев и слезы ведут войну, угрожая взорваться. Судья, наконец, переводит взгляд на меня между чтением документов. Он смотрит на меня поверх очков и выпрямляется в кресле. Подает знак Джареду, давая ему возможность говорить от моего имени. — Ваша честь, доводы обвинения равны нулю. Они ничего не имеют против моего клиента. Маккензи была звездной ученицей, молодой, яркой девушкой, которая только что пережила трагическую потерю и теперь обвиняется не только в преступлении, которого она не совершала, но сейчас обвинение намекает, что она убила своего собственного близнеца ? Мой клиент ложно оклеветан как подозреваемый. Я должен подать иск против мистера Уоткинса и его клиентов. — Джаред смотрит на меня краем глаза, и это заставляет меня выпрямиться. Я могу это сделать. Я могу быть сильной. Я могу это сделать. — Ты можешь это сделать. Я замираю при звуке ее голоса. Я обвожу взглядом зал суда в поисках Мэдисон, но, конечно же, ее нигде нет. Я качаю головой, чувствуя, что нахожусь на грани срыва, и заставляю себя снова взглянуть на Джареда и судью. — Как следует из показаний, мой клиент, Маккензи Райт, не могла совершить ни одного из этих преступлений. В заявлении, полученном шерифом, мистер Бауэр утверждает, что Маккензи не могла причинить вред своей сестре или испортить имущество, потому что он находился снаружи всю ночь в обоих случаях. Он часто спит днем и бодрствует ночью, так как раньше работал в ночную смену на заводе. Мистер Бауэр утверждает, что в ночь смерти Мэдисон, он видел, как Мэдисон вернулась с Маккензи. Он стал свидетелем, как одна сестра вошла в дом, а другая уехала. В ночь инцидента с граффити мистер Бауэр говорит почти то же самое. Он не ложился спать на протяжении всей ночи, работал во дворе, присматривал за детьми, которые, как он клянется, постоянно передвигают его дворовых гномов. Он не видел, как кто-либо покидал или входил в резиденцию Райт. Благодарю вас, ваша честь. Джаред садится рядом со мной и успокаивающе похлопывает меня по ноге. Все будет хорошо. — Благодарю вас, мистер Шейн. — судья вздыхает. — От имени суда я отклоняю все иски и возможные обвинения в отношении мисс Райт, мистер Уоткинс, в следующий раз, когда вы войдете в мой суд, пожалуйста, не тратьте мое время. Пусть эти дети живут своей жизнью и оправляются от трагедии. Все свободны. Со стуком молотка судья выпрямляется и начинает покидать зал суда, качая головой из-за явной глупости прокурора. Джаред мягко обнимает меня, и слезы, которые я сдерживала, проливаются. Я все еще пытаюсь осмыслить произошедшее. Все будет хорошо. Все знают, что я этого не совершала. Я иду рука об руку с мамой по коридору, выходя из здания суда, и время, кажется, замедляется, когда я замечаю Винсента и его семью. Его родители ведут горячую дискуссию, а он наблюдает за мной сквозь прищуренные глаза. В замедленной съемке я чувствую, как его взгляд пробегает вверх и вниз по моему телу. Я чувствую, как его ненависть пропитывает воздух вокруг нас. Как только мы проходим мимо него, он бросает мне ухмылку, прежде чем он и его семья исчезают за углом. Со слезами, струящимися по моему лицу, я проезжаю знак границы городка Ферндейл. В ту же секунду, как я пересекаю границу, я снова проигрываю битву со своими эмоциями. Все точно так, как я помнила, — святилище того, что было много лет назад. Это больно. Боже, как больно снова оказаться здесь. Я крепче сжимаю руль, пытаясь выбросить из головы предательское выражение лица База. Я стараюсь не думать о нем и обо всех этих девушках. Стараюсь не думать, что он ненавидит меня. Не могу думать об этом прямо сейчас. Вот ради чего я это сделала. Это важно. Справедливость для Мэдс. Я не была бы здесь с этими координатами, если бы не все, чем я пожертвовала до этого момента. Я бросаю взгляд на навигатор и следую инструкциям. Я еду ко входу парка, но вместо того, чтобы припарковаться на стоянке, продолжаю путь, включив фары. Я замедляюсь, ветви деревьев покачиваются, и я едва не задеваю их, когда веду машину через лес. Если я не ошибаюсь, координаты приведут к ручью. Если не туда, то где-то рядом. Я не могу рисковать, что кто-то увидит меня, поэтому, очевидно, оставить машину на стоянке не вариант. Спустя некоторое время электронный голос GPS оповещает, что я на месте. Давлю на тормоза, глушу машину и медленно вылезаю. Я настороженно оглядываюсь вокруг. Сегодня ночью в воздухе веет холодом. Деревья шепчутся от силы ветра, ветви и листья хрустят. Холодный, свежий ветерок обдувает мое лицо, и я нервно облизываю губы, снова оглядываясь вокруг, прежде чем открыть багажник. Обежав машину, я роюсь на заднем сиденье и, кряхтя, собираю сумку с необходимым. Защищаясь от холода и паранойи, я беру тяжелую сумку и начинаю тащить ее. Мышцы на руках болят, бедра горят, но я продолжаю идти, пока не нахожу нужное место. Бросив сумку, я выпрямляюсь, холодный пот уже выступил на лбу. Мои кроссовки испачканы грязью, и я чувствую, как надоедливые жуки и ядовитый дуб уже творят свою магию на моих ногах. Наверное, некоторые вещи никогда не меняются. Глубоко вздохнув, я расстегиваю сумку и вытаскиваю лопату, которая уже наполовину выглядывает. Бросаю ее на землю и падаю на колени. Провожу руками по земле, пытаясь нащупать что-нибудь необычное. Грязь или что-нибудь, что даст мне указание, где нужно начать копать. Мои руки останавливаются на небольшом клочке земли. Оглядываясь вокруг, я понимаю, что это единственное место, где не выросли сорняки и ядовитый дуб. Не имея других вариантов, я встаю на ноги, вонзаю острие лопаты в твердую землю и начинаю копать. Это гораздо сложнее, чем кажется. Гораздо труднее, чем я ожидала. Деревянная ручка царапает кожу моих ладоней, и с каждым взмахом, с каждым подъемом земли мое дыхание учащается. Порез, царапанье и свист грязи и лопаты наполняют воздух, и то, что кажется рекой пота, стекает с моего тела, пропитывая одежду. Боль пронзает мои руки, и усталость начинает тормозить меня. Кажется, проходят часы, пока я не замечаю что-то в углубляющейся яме. Рыдание застревает у меня в горле, и я падаю на колени. Мне даже не нужно смотреть на это. Я знаю, что это. Я узнаю это.