Может, именно тогда он начал думать, что армия – единственное место для него. Но до того, когда школа становилась в тягость, а потом невыносима, он просто бежал. Спасался. Перефразировал мудрость своей бабушки: «Если отстойно Здесь – попробуй Там». Он уходил в лес, потому что если он оставался в городе, полицейские находили его и возвращали, говорили ему всякое. Но в конечном итоге это не работало. Когда он думал о будущем, оно не имело отношения к школе. Только работа, попытки пережить очередной день и, разумеется, лес. Библиотека никуда не делась, как и книги, всё больше книг. К тому времени, как ему исполнилось шестнадцать, он читал так же, как волк ел. Жадно поглощал книги, учился, узнавал, только вот это ещё больше отдаляло его от школы. Библиотекарь направляла его нежно, по-доброму, к новым книгам, давала ему книги по истории. Он прочитал книгу о Наполеоне, его солдатах и безумном, провальном вторжении в Россию. Оно стоило Наполеону почти всей армии: тысячи людей погибли от голода и ещё больше – от холода русских зим. Так вышло, что на истории в школе они как раз в это время проходили Наполеона, и учитель, который притворялся учителем, а на самом деле был футбольным тренером с толстой шеей и маленьким мозгом, рассказывал про Наполеона в Египте. Он спросил мальчика, с какими трудностями столкнулся Наполеон. Мальчик, который читал про зимнюю российскую кампанию, не понял вопроса – учитель даже сам не знал, о чём спрашивал, – и ответил, что основной проблемой было обморожение и смерть от холода. Учитель грубо ткнул его в ошибку: в Египте от холода не умирают. Он шутил над мальчиком, пока весь класс не начал смеяться. Какой дурак: обморожение в Египте – насколько тупым надо быть? Мальчику и без того в школе было несладко, он почти не существовал для одноклассников, а насмешки и вовсе оказались нестерпимыми. Библиотека и библиотекарь были его друзьями, к которым он шёл, чтобы узнать больше, стать кем-то большим. Лес был его домом, местом, где он жил. А школа и всё, что с ней связано, – лишь серое, мёртвое ничто, которое угрожает забрать у мальчика… всё. А потом ему исполнилось шестнадцать. Он снова ушёл на запад, но в этот раз слишком рано. На фермах ещё не было работы, потому что поля после зимы ещё не просохли. У него почти не было денег, он жил в заброшенной постройке на краю маленького городка и ждал, пока появится работа. Сардины и крекеры дважды в день. Шестьдесят центов в день на еду. Бесплатная вода из старой колонки. Гэри почти готов был плюнуть на это всё и вернуться на лето в лес, когда в город приехала ярмарка. Он пошёл искать работу там. И нашёл: помогал готовить аттракционы, пять долларов в день. Такер, хозяин одного из них, нанял его на всё лето. Пять долларов в день. Тридцать пять долларов в неделю. Он и не мог представить, сколько денег заработает. Сто сорок долларов в месяц. Даже если он будет иногда покупать вчерашние хот-доги или сэндвичи в передвижных закусочных, всё равно заработает больше, чем на фермах или ранчо. Он наконец разбогатеет. Да ради этого можно даже ночевать на сиденьи грузовика. Такер показал ему, как управлять аттракционом так, чтобы у клиентов вываливалась мелочь из карманов. И это даже лучше, чем облапошивать пьяниц в салуне Северное Сияние. Лёгкие деньги, которые никто и не замечает, как теряет. Так иногда набиралось ещё два-три доллара в день поверх основного заработка. И это были хорошие деньги. Но однажды Такер был на взводе, подрался, приехали копы и тут увидели мальчика, известного беглеца. Конечно, они его задержали. Не арестовали, а забрали с собой и отправили обратно домой, и – снова в школу. Не арестовали, но всё равно отправили в тюрьму. По крайней мере, до тех пор, пока он не сможет удрать и добраться до леса, пока за ним не перестанут следить, пока не перестанут хотя бы ненадолго совать нос в его дела, чтобы он снова мог бежать. Вот только теперь мальчик всё время читал, благодаря библиотеке и той леди-библиотекарю. А ещё он кое-что знал. Например, что он мог быть чем-то большим, делать больше, однажды стать больше. И тогда, именно тогда в дело вступило государство. Государству надоело, что мальчик прогуливает школу и постоянно сбегает. Поэтому оно взяло всё в свои руки и послало его к какому-то соцработнику / психологу / доброхоту. А если он не пойдёт, как сказало государство, то его отошлют в «дом», где будут держать со всей строгостью закона. Это место называется «Дом Мёрфи для мальчиков», и там его будут запирать на замок каждый вечер. Психолог усадил мальчика в комнате за серый стол и налил чашку такого крепкого кофе, что тот разбудил бы даже вулкан. Психолог откинулся в своём кресле, раскурил сигарету, держа жёлтыми, пропитанными никотином пальцами, и сказал: – Ты, по сути, смываешь свою жизнь в унитаз. Мальчик ничего не ответил. Он просто сидел. – Ты хочешь это изменить? «Чего вы от меня хотите? – подумал мальчик. – Чтобы я нашёл Иисуса? Пошёл в школу и нашёл Иисуса? Пошёл в школу и стал хорошим ребёнком, который живёт с хорошей семьёй и нашёл Иисуса? Или у вас на уме другая сказка? Может, я должен найти лампу, потереть её, чтобы джинн исполнил три моих желания – и тогда найти Иисуса? Да ладно вам, бросьте». Человек за столом был туп, точно дубовое бревно. «Если его распилить, из его задницы получится отличный стол в библиотеку», – с улыбкой подумал мальчик. Он всё ещё ничего не говорил, потому что этому человеку было нечего ему сказать. Мальчик просто пересидит это, пересидит дубового человека, уйдёт, как только сможет. Сбежит. Как обычно. – Итак… Психолог сделал долгую затяжку, и мальчик подумал, а не начать ли ему курить. Это кажется крутым. Может, с сигаретой он будет выглядеть старше и сойдёт за… За кого? За кого-то постарше. – Итак, такими темпами ты вылетишь из школы. Государство открывает новые учреждения для людей, у которых не ладится с обычной школой. Они называются «профессионально-технические училища». Там ты можешь освоить профессию, если тебе не подходит обычная школа. Есть два направления: можешь стать автомехаником или ремонтником телевизоров. Твой выбор. Тебя зачислят в двенадцатый класс[65], и вместо нормальной школы ты будешь ходить в училище пять дней в неделю. Пропустишь три дня, и тебя отправят в Дом Мёрфи. И этот момент изменил его. Изменил всё. Он как-то подружился с мальчиком по имени Лео, который оказался радиолюбителем[66], и обнаружил, что ему нравится работать с радио. У Лео был маленький тридцативаттный передатчик, подключённый к диполю[67], стоявшему снаружи его комнаты. Лео помог Гэри собрать маленький осциллятор[68] из запчастей, чтобы выучить азбуку Морзе[69]. Когда передатчик работал, они вдвоём часами сидели и разговаривали с людьми со всего света. Иногда из самой России, где было запрещено даже иметь такие радиопередатчики, не то что общаться с иностранцами… И это если считать общением повторение одного и того же вопроса: «Где ты?». Мальчик думал, что если однажды найдёт себе место, то получит радиолюбительскую лицензию и будет выходить на связь сам. А пока он ходил к Лео и узнавал всё, что мог, про любительское радио. И электронику. И телевидение, которое тогда только появлялось в широком доступе и было чем-то совсем из ряда вон. То, что можно запустить поток электронов сквозь пространство и получить на экране движущуюся картинку, казалось настоящим колдовством. И этот человек с пропитанными никотином пальцами и жёлтыми зубами предлагал ему узнать больше про телевидение. И электронику. Как они работали. Как происходило это колдовство. – Я хочу, – сказал мальчик, – стать ремонтником телевизоров. – С вышеизложенными ограничениями? Мальчик не думал, что кто-либо может произнести «вышеизложенные ограничения» с серьёзным лицом. Но человек не улыбался. Мальчик кивнул. – Ладно. – Три дня, и ты вылетел. Он снова кивнул. – Ладно. И дело было сделано. В точности, как сказал этот человек. Когда мальчик почти вылетел из одиннадцатого класса, государство вступилось за него, и его перевели в двенадцатый с «оговоркой» (их слово, не его), что он обязан быть внимательным и постараться освоить профессию ремонтника телевизоров, чтобы не быть «обузой обществу». Опять же, по их словам. Он не хотел иметь никакого отношения к обществу, даже быть ему обузой. Поэтому кивал, улыбался и как мог изучал закон Ома[70], устройство радиоламп[71] (всё это было задолго до транзисторов[72] и выпрямителей тока[73]) и вообще телевизоров как таковых. И даже когда он изучил и понял всё это, телевидение осталось для него волшебством. Изображение брали, разбирали, передавали через пространство радиоволной, и потом собирали заново. Чистая магия. И ему это нравилось. Он точно ел эти знания большой ложкой, жаждая знать больше и больше, понять, как это работает, узнать всё, что только можно, об этом новом устройстве. И хотя тогда он ещё не догадывался об этом, но знание технической базы оказало огромное влияние на всю его будущую жизнь. Но в остальном всё было, как и прежде. Он всё ещё зарабатывал себе на жизнь. К обычной работе в барах и боулинге – теперь в основных лигах, поскольку он стал старше – добавил ловлю животных. Он расставлял ловушки и ловил норок, иногда енотов или лис, продавал кроликов за десятку, а потом и за четвертак заводчикам на еду. Все эти работы добавляли дел каждый день, а ещё надо было учиться. Но он не пропускал ни одного дня, даже несмотря на то, что каждое утро устанавливал и проверял ловушки, и каждый вечер расставлял кегли или убирал бар. У него не было свободного времени. Он еле успевал делать свои дела каждый день. А каждую ночь, закончив трудиться, падал в кресло в своём подвале или заползал на заднее сиденье автомобиля в мертвенном оцепенении. К этому добавился свежеоткрывшийся интерес к девочкам, который он не мог полностью понять. Однажды он набрался храбрости и пригласил девочку на свидание, но она окинула его взглядом и только, скривив губы, с усмешкой спросила: «С тобой, что ли?» И тогда он облегчённо выдохнул, потому что нормальное свидание было ему не по карману. У него никогда не было времени. Он вернулся в мир, в свой старый мир, в котором ему нужны были переулки и библиотека, чтобы обезопасить себя от старшаков. Со школой и работой утром и днём у него не хватало времени заботиться о безопасности, и настал день, когда старшаки всё-таки поймали его. На железной дороге, когда он шёл в лес проверять ловушки. Один из старшаков, Бенни, прижал его у какого-то сарая. Попытался ударить, но он пригнулся и принял удар плечом. Бенни ударил ещё раз. Или попытался. Но теперь всё было иначе. Совсем иначе. Мальчик стал сильнее, крепче, быстрее. И, в определённом смысле, злее. Теперь у него было преимущество. Некоторые мужчины, с кем он работал на ярмарке, жили другой жизнью. Они отсидели в тюрьме, где необходимо было уметь драться, и принесли это умение в обычную жизнь. Мальчик не только начал зачёсывать волосы, как они, срезать петли для ремня со своих штанов, как они, и носить рабочие ботинки, тоже как они, но главное – научился думать и вести себя, как они. Мужчины с ярмарки любили выпить пива, добавить виски, и, разумеется, подраться. Но один из них – его звали Билли, тощий, худощавый, почти без зубов, в грубых тюремных татуировках – не дрался никогда. Однажды кто-то попытался напасть на него. Второго раза не было. Билли как-то забивал в землю колья для шатра двенадцатифунтовой кувалдой. Он никогда не промахивался, никогда не попадал мальчику по рукам. Мальчик был осторожен, в нужный момент отдёргивал руки – за секунду до того, как кувалда била по колу. Но всё же промазать и опустить кувалду не туда было не трудно. Мальчик рассматривал татуировки на руках Билли. На каждой руке синие змеи обвивали обнажённую женщину. Змеи как будто двигались, сжимали женщин крепче, когда под кожей двигались мышцы, выглядели сильными и быстрыми. Мальчик посмотрел Билли в лицо и спросил: – Почему вы никогда не дерётесь? Это был личный вопрос. Билли посмотрел куда-то в пустоту и вздохнул, потом ещё раз. Мальчик не был уверен, что дождётся ответа, и подумал: «Господи, надеюсь, я его не разозлил». Но Билли пожал плечами, размял руки – змеи свернулись вокруг женщин и снова расслабились – и ответил: – Мне не нужно драться. Мальчик подумал, что раз уж начал, то можно пойти до конца. – Почему? Билли пожал плечами. – Я кое-чему научился в тюрьме. Мальчик ждал. – Я маленький. Был маленьким. Люди, мужчины, пытались этим пользоваться. Использовать меня. Красть у меня. И тогда я заставил их прекратить. Мальчик кивнул. – Я вижу. Они пытаются наехать на вас, но вы быстро это пресекаете – и они отступают. Почему? Почему они отступают? – Потому что у меня есть свой секрет, – Билли снова посмотрел куда-то мимо мальчика. Сквозь мальчика. Куда-то в своё прошлое. – Что за секрет? Мальчик думал про злобных старшаков, из-за которых ему приходилось жить перебежками от одного безопасного места к другому. О тех, кто заставлял его прятаться, ходить по тёмным переулкам. Если был способ…