– Это пугалка для гусей. В следующий раз, как они бросятся на тебя, громко кричи и сам бросайся на них. Лупи хворостиной налево и направо, как Самсон, убивающий львов ослиной челюстью[19]. – Серьёзно? Он никогда не слышал ни о каком Самсоне и не был уверен, что знает, что такое ослиная челюсть и как можно убивать львов, лупя ею направо и налево. И всё же. Гуси нападали на него постоянно, так часто, что ноги уже сами бежали от них. Страх его научил, страх его натренировал. – Серьёзно? Напасть на гусей? Точно? Когда оба вернулись в хлев, Сиг встал у двери и показал на гусей, которые, как всегда, патрулировали двор, выискивая свою жертву. – Я присмотрю, – сказал Сиг. – Если станет худо, я помогу. И Рекс тоже. Гэри подошёл к двери и посмотрел на них. На врагов. Потом на Сига, который улыбнулся и снова кивнул. – Кричи, когда бросаешься на них. Как можно громче. «Хорошо», – подумал мальчик. Простая мысль. Хорошо. Поигрывая прутом, он вышел из хлева и направился прямиком к гусям. Рекс, который крутился тут же, понял, что сейчас начнётся что-то интересное, и вышел вместе с мальчиком. Едва завидев его, гуси бросились навстречу. Зашипев и раскинув крылья, они словно включили режим безжалостной атаки. Сердце мальчика как будто застряло в горле, и целую секунду он был близок к бегству. Но Рекс бросился на гусей, и отступить стало невозможно. – Аааааарррргххх! Оглушительный крик или даже визг сам вырвался откуда-то из живота мальчика, и он бросился на гусей. Птиц это ни капли не напугало. Они всё так же наступали, и через три шага мальчик оказался посреди шипения, раскрытых крыльев, летящих перьев и гусиного помёта. Тогда он выбрал первую цель – злобного серого гусака – и хлестнул его так сильно – сильнее сильного! – как только мог. Прямо по голове. Гусак рухнул. Мальчик подумал, что убил его, но ни капли не огорчился. Полежав немного, гусак всё же поднялся и, пошатываясь, сбежал с поля боя. Затем ещё удар и ещё, и ещё много-много ударов: мальчик лупил прутом направо и налево, пока не прорубился через всю стаю, а потом развернулся и пошёл на второй заход. При этом, как рассказывал Сиг, не переставал орать. Вскоре на поле битвы остались только гусиный помёт да плавно оседающие перья. Гуси сбежали. И больше его не беспокоили. Ещё пару недель он носил с собой прут на всякий случай. А когда проходил мимо, они шипели, бранясь по-гусиному, хлопали крыльями, а один из них, с кривой шеей, даже отворачивался. Но война была окончена. За ужином, рассказывая Эди про битву, Сиг сказал: «Наш мальчик решил гусиную проблему». И Гэри нравилось, что Сиг им гордится. С гусями было покончено. Мальчик решил проблему. Как-то прохладным днём он полол огород – совсем как Эди, злобно вытаскивая каждый сорняк с корнями, будто прогоняя болезнь, – когда внезапно с пастбища у реки вернулся Сиг. Он поднялся на крыльцо и подозвал мальчика. Эди была на кухне, поэтому тоже подошла к двери. – Мигрирует, – сказал Сиг, будто бы это всё объясняло. – Началось? – спросила Эди, широко улыбаясь. Сиг кивнул. – Нужно подготовиться. Поздняя миграция обычно короткая. – Кто мигрирует? Мальчик решил, что этот вопрос задать можно, потому что он не имел ни малейшего понятия, что могло мигрировать на пастбище. Кони? Коровы? Зачем им мигрировать? – Рыба, – Сиг посмотрел на реку, будто что-то прикидывая в уме. – Рыба мигрирует на нерест. Каждую весну, когда сходит лёд, они мигрируют, чтобы метать икру выше по течению. – И мы будем на них смотреть? – мальчик не понимал, какой в этом смысл. – Мы будем их ловить, – пояснила Эди. – Поймаем нескольких острогой[20] и закоптим. Теперь стало понятно, зачем нужен маленький домик у хлева. Мальчик однажды спрашивал о нём Сига, и тот ответил: «Это коптильня». Тогда это мало что сказало ему, но он знал, что Сиг не любит новых вопросов, когда уже ответил на старые, поэтому предположил, что они наловят рыбы острогой, отнесут в домик, подожгут и закоптят. Нет. Это глупость. Рыба же плохо горит[21]. Ну ладно, он разберётся по ходу дела. Как он выяснил, делом были дни и ночи такой усердной работы, когда забываешь про время и вообще про всё на свете. – Разведёшь огонь в коптильне? – попросил Сиг Эди. – Мы приготовим лоток. Гэри пошёл за ним вниз к реке, казалось, так он ходил почти всю жизнь. В узком месте, где берега подходили особенно близко друг к другу, мальчик увидел столб, торчащий примерно посередине. В землю рядом с берегом был вкопан ещё один такой же. Он раньше видел и столбы, и рулон ржавой проволочной сетки рядом со столбом на берегу, и думал, что это остатки старого забора. Снова неверно. Сначала мальчик просто смотрел, а потом пошёл помогать. Сиг подтащил каноэ ближе к ним и спустил его корму в воду, оставив нос на берегу. Затем развернул рулон ржавой сетки и примотал к столбу проволокой. Жестом подозвав мальчика, вместе с рулоном он залез в каноэ. Грёб одной рукой, второй разворачивал сетку. Натянув её поближе ко дну, прикрепил другой конец ко второму столбу. Теперь она стала барьером, миновать который можно было только через узкий проход у берега. «Рыбы, – подумал мальчик. – Им придётся плыть через узкий проход». Он высматривал рыбу, но не заметил ни одной. Вода была слишком тёмной. Или, может быть, её, как грибы, нужно научиться видеть. – Пошли, – сказал Сиг, вытащив каноэ обратно на берег. – Посмотрим, как дела у Эди. Сиг заторопился, и мальчику пришлось почти бежать, чтобы успевать за ним. Не верилось, что Сига не взяли в армию из-за ноги, кажется, из-за того, что одна была короче другой. Он не рассказал мальчику, в чём именно была причина, только что дело в ногах. Мальчику с трудом удавалось не отставать от него. Казалось бы, чем Сиг не устроил армию? Эди уже развела огонь в яме в десяти футах от коптильни. Яму она прикрыла листом железа и как раз заканчивала засыпать его землёй, когда подошли Сиг и Гэри, который тут же подумал, что закапывать костёр в яме нелепо. Потом заметил, что из коптильни валит густой дым. – Тут подземная труба, – пояснила Эди, заметив удивление мальчика. – Так дым успевает охладиться. Холодный дым для рыбы подходит лучше. И для мяса тоже. Сиг любит копчёную оленину. Тот уже сходил к старому сараю, принёс оттуда стол и поставил около костра. Потом снова вернулся туда за опасной даже на вид острогой: на длинном древке красовались восемь острых даже на вид зубцов. – Принеси воды из колодца, – попросил Сиг мальчика. – Ополосни столешницу, потом набери ещё ведро и поставь у стола. Сиг ненадолго задумался. – Потом принеси ещё ведро и давай быстрее к каноэ. – С водой? – он не мог понять, зачем носить воду к реке. – Нет, – Сиг развернулся и пошёл, почти побежал с острогой на плече. – Пустое. Принеси пустое ведро. Поторапливайся. К тому времени мальчик нашёл в хлеву ведро и добежал до реки. Сиг уже залез в каноэ и теперь, напряжённо вглядываясь в воду, нависал над тем местом, где рыба должна обходить сетку. Внезапно он резко ткнул в тёмную глубину острогой. Когда он её вытащил, на зубцах дёргалась четырёхфунтовая рыба. Развернувшись, Сиг стряхнул её на дно каноэ и посмотрел на мальчика. – Ставь ведро сюда и складывай рыбу. Когда наполнится, беги к Эди, выкладывай её на стол, и бегом с ведром обратно. – Сколько?.. Мальчик хотел спросить, сколько времени нужно, чтобы наполнить ведро, но Сиг уже отвернулся, поймал другую рыбу и сбросил её на дно каноэ. Всё это он проделал, пока Гэри залезал на стоявший на берегу нос каноэ. Обе рыбины ещё двигались, трепыхались, из дырок от зубцов остроги сочилась кровь. Мальчик на секунду замешкался, но затем решил, что рыбья кровь не может быть противнее червячиной жижи или гусиного помёта. Запустив пальцы в жабры, он поднял и засунул в ведро одну рыбину, затем вторую. Сиг уже успел поймать третью, потом четвёртую – и ведро оказалось полным. – Беги, – сказал он, не глядя на мальчика. – Беги, пока ведро не тяжёлое. Не теряй времени. Мальчик взял ведро с четырьмя рыбами, вылез из каноэ, добежал до стола, где Эди уже ждала с длинным изогнутым ножом, вывалил рыбу и вернулся к Сигу. Который успел выловить ещё шесть рыб. Мальчик взял четыре и опять побежал к Эди. И назад. Ещё четыре. Туда и обратно, туда и обратно, пока внезапно день не закончился, а он не начал шататься от усталости и не сбился со счёту, сколько раз он уже сбегал туда-сюда, и не перестал осознавать, куда бежит – к реке или к столу. Рыба и ещё больше рыбы, нескончаемые вёдра рыбы. Он не считал их, не знал, сколько рыбы. Он страшно устал. Будто его спина и ноги принадлежали кому-то ещё, кому-то, кто его ненавидел.