Ожидание не было мучительным. Почти весь день Рики провел в отключке, хотя теперь рана на голове лишь изредка напоминала о себе пульсирующей болью у основания черепа. Когда он к ней прикасался, это причиняло боль, но, поскольку болело практически все тело, Рики этого почти не замечал. Санитары избили его, превратив спину и плечи в сплошной кровоподтек, и он старался сдерживать дрожь от болезненных ощущений, потому что это отзывалось болью в других местах. Но он забыл о боли, когда наступила ночь и двери камер отделения начали открываться. Сначала он услышал скрежет других дверей. Их массивные металлические петли издавали звуки, напоминающие гул двигателей парохода. Когда распахнулась их дверь, Рики уставился на нее в уверенности, что либо ему это чудится, либо здесь какая-то ловушка. – Какого черта… – пробормотал он, подскочив и отползая к стене, у которой уже сидела Кэй. – Что происходит? – Теперь это случается каждую ночь. Он нас выпускает. – Кэй пожала плечами, но не тронулась с места. – Отделение по-прежнему заперто. Выхода отсюда нет. – А другие? – О, они бродят по коридору. Разговаривают. Орут друг на друга. Делают все, что хочется. Мне начинает казаться, он надеется, что мы тут один другого поубиваем, избавив его от необходимости за нас отвечать. – Она вздохнула и, поднявшись, помогла встать Рики. Из коридора доносились голоса, чья-то тень скользнула мимо открытой двери. – Пойдем посмотрим, что там происходит, из-за чего весь этот шум. – Разве они не опасны? – спросил он, идя за ней. – Спрашивает парень, пырнувший главврача ножом. – Это другое, – тихо возразил Рики. – Ты бы сделала то же самое. – Ни за что. Я бы целилась в горло. Справедливое замечание. Но он по-прежнему не знал, чего ожидать в коридоре. Кэй, похоже, была спокойна, уверенно направляясь к выходу. Несколько зарешеченных ламп свисали с потолка, озаряя окружающее полосами света, отражавшегося от каменного пола желтоватым сиянием. Рики замер, едва переступив порог камеры. Он не ожидал увидеть в коридоре так много знакомых. Здесь был Таннер. Он прислонился к стене, сверля ледяным взглядом сестру Эш, которая была сама на себя не похожа. Она как будто стала меньше, а всю открытую часть ее тела покрывали порезы и кровоподтеки. Копна спутанных рыжих волос окружала ее голову огненным заревом. Она стояла рядом с маленькой девочкой, Люси, которую тоже перевели с верхнего этажа в подвал. При виде Рики ее глаза вспыхнули, и она поманила его к себе. Он с трудом верил своим глазам. В его снах она представала воплощением непередаваемого ужаса, а сейчас его страх сменился любопытством и он направился к ней. Подняв глаза на сестру Эш, девочка потянула ее за рукав и указала на Рики. Медсестра – вернее, бывшая медсестра – наклонилась, и девочка, прикрываясь ладошкой, что-то зашептала ей на ухо. – Она тобой гордится, – сказала сестра Эш, – и хочет, чтобы я поблагодарила тебя за то, что ты принял правильное решение. – Один из вас получил по заслугам, – пробормотал Таннер, не сводя глаз с сестры Эш. Она не обратила на его слова внимания, пожав плечами и улыбнувшись Рики. «Что поделать?» – было написано у нее на лице. – Я долгое время была уверена, что больше тебя не увижу. Он пытался заставить тебя причинить боль Люси? – Это был выпускной экзамен, – ответил Рики, вновь обретя дар речи. – Но я нашел в книге твою записку и карточку. Сегодня утром мне удалось уклониться от приема лекарств. Всё начало возвращаться. Я вспомнил всех вас и свой дом, и своего папу… Главврач его убил. Он был подопытным кроликом, как и я. – Всё? – спросил Таннер, оторвав взгляд от медсестры. – Да, во всяком случае, мне так кажется. Теперь я не всегда понимаю, что реально, а что нет. – Если память вернулась к нему, она должна была вернуться и к тебе. – Даже проведя какое-то время в подвале, Таннер по-прежнему был крепче остальных, внушая страх своей массивной фигурой. И он, решив воспользоваться этим преимуществом, угрожающе шагнул к медсестре. – Ты помогала ему даже после того, как умерла Мэдж. Как тебе можно после этого доверять? – Она пыталась искупить вину, пойми. Она помогала мне. – Рики не собирался вмешиваться, но, не сдержавшись и выставив руку в сторону Таннера, бросился вперед. – Все это время она рисковала собой, чтобы помочь мне, и теперь ее положение ничем не лучше нашего. Ты должен об этом помнить. Ледяной взгляд Таннера стал еще тверже. – Я ничего никому не должен. – Мы все совершаем ошибки, пытаясь выжить, – вмешалась Кэй, присоединяясь к Рики и кладя руку ему на плечо. – Ты слышал, он сказал, что она помогала ему, пока он был наверху. Должно быть, она очень сильно досадила главврачу, раз очутилась здесь, и в моих глазах она заслуживает доверия. – Он у нас всех в головах покопался, – добавил Рики, поддерживая подругу. – Главврач много чего делал, и он умеет оказывать влияние. Я едва сам себе горло не перерезал, потому что он попросил меня это сделать. Я знаю, что это не оправдывает всего без исключения, но что бы сделала или не сделала сестра Эш, сейчас она работает против него. Скорее всего, он всему персоналу промыл мозги. Джоселин – единственная, кому удалось с этим справиться. Это потрясающе, и за это на нее точно не стоит орать. Таннер с искаженным лицом обернулся к Рики. – Таннер работал здесь санитаром, – негромко пояснила сестра Эш. – Он… не справился со смертью Мэдж. Это был удар для нас всех, но он особенно с ней сблизился. Я понимаю, почему он винит меня. Я считаю, что мы все виноваты. Мы оба должны были приложить больше усилий, чтобы защитить Мэдж от этого чудовища. Услышав это, Таннер бросил взгляд на медсестру, затем перевел его на Рики и, отступив, прислонился к стене, играя желваками. – В любом случае это уже неважно. Мы будем торчать тут, пока он не решит, что с нами делать. Рики обвел взглядом всех по очереди. За спиной Люси выросла высокая мощная фигура, и он едва не вскрикнул, чтобы предостеречь ее. Но человек просто вышел на свет и остановился, наблюдая за происходящим. Его темные редеющие волосы были спутаны и усыпаны перхотью размером с крупную снежинку. Лишенное выражения лицо придавало ему сходство с ожившим манекеном, забытым под дождем и обреченным на медленное разрушение. Дэннис. Рики узнал Пэтти и Энджелу, притаившихся в тени поодаль. Увидев их всех в скудном свете ламп, он едва не рассмеялся. Это напоминало испуг при виде тени в темноте, при включенном свете оказавшейся вешалкой для шляп и парой варежек. Возможно, они и были опасны, но в данный момент выглядели всего лишь оборванными и измученными. Они были разбитым сердцем клиники. – Выход отсюда есть, – нерешительно сказала сестра Эш, переводя взгляд с одного на другого. – Только… Это нелегко. Одному из нас придется умереть. Глава 42 Из глубины коридора, из-за запертой двери отделения, послышался громкий лязг. Все бросились врассыпную. Рики последовал их примеру, увлекаемый Кэй обратно в камеру. – От чего мы прячемся? – прошептал он. Она толкнула его в угол: – Этого мы никогда не знаем. А это имеет значение? – Нет, – признал Рики. – Наверное, не имеет. Из-за дверей отделения больше не доносилось звуков, но он не шевелился. Не было ничего особенно неприятного в том, что он вжался в угол вместе с хорошенькой девушкой. Прикосновения к другому человеческому существу уже давно перестали быть безопасными. Рики был на седьмом небе уже от самого факта, что так близко к нему находится кто-то, кого он не презирает. – А знаешь, нам совершенно необязательно это делать. – Делать что? – спросила она, оборачиваясь к нему. – То, что предлагает Джоселин, что бы это ни было. Мы можем просто проигнорировать это, ограничившись обществом друг друга. – И остаться здесь дожидаться смерти? – Кэй покачала головой и откинула ее назад, прислонившись затылком к стене. Ее руки легли на плечи Рики и крепко их сжали. – Теперь у тебя на спине нарисована мишень, Рики. Главврач этого так просто не оставит. – На тебе тоже имеется мишень… Благодаря мне. – Я тебя умоляю! Я здесь единственная чернокожая девушка. Возможно, я единственная чернокожая девушка на весь штат. Неужели ты думаешь, что эта мишень не появилась на мне в ту же секунду, как меня сюда швырнули? Здесь, внизу, Рики, у нас нет никаких проблем. Не считая того, что нас списали. – Она махнула рукой в сторону двери. – Мы мусор, понимаешь? О нас забыли. Никто не знает, что мы здесь, и никому нет до этого дела. Если только эта медсестра не является эдаким Джеймсом Бондом, супершпионом, мы отсюда не выйдем. Возможно, если твои родители приедут, но тогда… Он поморщился: – Я их видел. – Что? – Мой мозг был полностью отключен… Я был не в себе. Главврач заставил меня наговорить им кучу всякой лжи, и они это проглотили. Слушай, я раздумывал над тем, что ты сказала. Насчет очистки графства и возвращения домой. Даже если мы отсюда выберемся, я не хочу возвращаться. Им понравилось то, что они увидели. Они хотели бы, чтобы я стал другим человеком или вообще не возвращался. Я им не нужен, – судорожно вздохнув, добавил он, – а мне не нужны они. Мой настоящий папа умер здесь. Мне нечего делать в семье. – Рики… Боже… – Ага. – Он не знал, что еще сказать. – Главврач хотел меня заполучить из-за отца. Он считает, что существуют биологические закономерности в том, чего он пытается здесь добиться. Я думаю, ему почти удалось промыть мозги моему папе, но когда это не сработало, он нашел способ заполучить меня и предпринял еще одну попытку. Я слышал, как он обсуждал это со своими богатенькими дружками в вечер праздника. – Тогда мы здесь надолго, – прошептала Кэй. Снова раздался грохот, и они, отскочив друг от друга, бросились к койке и спрятались за ней, хотя она была слишком маленькой, чтобы скрыть обоих. Рики услышал, как двери камер начали хлопать и запираться, и вскоре все погрузилось в непроницаемую тишину. * * * Они легли спать на единственной расшатанной койке. На следующее утро в прорезь в двери подали еду. Никаких приборов. Еды едва хватило бы для одного человека, не говоря уже о двоих. Как животным. Собакам. Кэй была права. Тут, внизу, они были забыты, и давали им остатки и то лишь в случае, если кто-то вообще вспоминал об этих пациентах. Тем не менее Рики не согласился бы вернуться в относительно более комфортное помещение на третьем этаже. И ему вообще ничего не снилось. Разумеется, это не было свободой, но здесь он чувствовал себя самим собой, и хоть маленькая часть груза, но все же свалилась у него с плеч. Он заявил, что у него болит живот, и отдал Кэй почти всю кашу. – Чем мы тут целый день будем заниматься? – поинтересовался он. – Иногда нам удается поговорить друг с другом через стены, но для этого приходится кричать, что приводит санитаров в бешенство. Если шум становится слишком сильным, они появляются и колют успокоительное. Я предпочитаю петь или вспоминать истории. Книги. Мне это помогает не сойти с ума. – Она подтолкнула пустую миску к прорези в двери. – Теперь будет легче. По крайней мере мы можем разговаривать друг с другом.