– Академик Лихачев! – крикнул еще кто-то. – Все ответы неверные! – злорадно объявил копьеносец. Он взмахнул рукой и запел очередной куплет: Ах, прозрачна, как слеза! И печенка, и глаза — Все в порядке, все здорово! Наливай скорее снова! Трио подхватило: Оч-чень хорошая водочка у нас! Илья пел не в лад: с музыкальным слухом у него всегда были проблемы. Он только портил песню. Но копьеносец почему-то хотел, чтобы именно Илья усердно голосил. «Ну-ка, Попович, громче! Мало каши ел? Еще раз!» – требовал настырный богатырь. И Илья исполнил фальшивое соло: – Оч-чень хорошая водочка у нас… – Громче! Еще разок! Попросим все! – подзуживал публику богатырь от фирмы. Нет, явно он не был Добрыней! – Гром-че! Гром-че! – с мстительной улыбкой скандировал Снегирев. Илье пришлось еще раз опозориться под аккордеон. Только после этого копьеносец угомонился и объявил: – А сейчас мой очередной несложный вопрос… Акция проходила с бурным успехом. Возобновилась дегустация, началась льготная продажа «Очень хорошей» и розыгрыш банки мертвенно-бледных бельгийских грибков. Приз каким-то образом умудрилась выиграть Анжелика. Она отнесла банку в подсобку. Минут через пять те же грибки снова предстали в зале в качестве приза. Потребители ничего не заметили: они яростно боролись за звание экспертов. Вопросы и загадки им оказались не по зубам, поэтому начались конкурсные песни. Одна пенсионерка так жалобно выводила «Погоду в доме», что внимание команды в желтом ослабло. Этим воспользовался шкодливый сынок Лидки Хромовой. Он подкрался к богатырям, молниеносно продегустировал «Очень хорошую» и скрылся. – Я же говорил, бди! – злобно прошипел Илье копьеносец. – Еще премию снимут из-за этого засранца! – Сам смотри, – огрызнулся Илья. – Я разливаю, а тут еще шлем сползает. Рук не хватает! – Шапку скотчем мог приклеить! Я ее все время держать на тебе не нанимался. И поешь ты хреново, – ворчал копьеносец. Вдруг он загремел богатырским басом: – Куда! Куда! Пока он критиковал Илью, какой-то хмырь накупил «Очень хорошей» и теперь вырывал из рук девицы в кокошнике призовые грибки. – Я три пузыря купил! – возмущался хмырь. – Мне приз положен! – Не вам, а этой вот даме, – авторитетно пояснил копьеносец и кивнул на Анжелику, которая тоже тянулась к грибкам. – Что я, до трех считать не умею, что ли? – упирался хмырь. – А вы ответили на вопросы нашей веселой викторины? Ну-ка, в каком веке нашей эры наш народ изобрел и зарегистрировал в летописях продукт, известный под торговым наименованием «водка»? А? Пока хмырь, напрягая интеллект, глотал слюни, Анжелика крикнула: «В пятнадцатом!» – и понесла приз в подсобку. – Подстава! – взвился хмырь. – Дурилово! Эта баба в белых штанах уже третью банку выигрывает! Купленная баба! – Некоторым везет, дядя, но не лохам. Судьба! Против нее не попрешь, – ухмыльнулся копьеносец и затянул новый куплет: Знаем меру, ценим вкус — Это водки нашей плюс! Мы за качество в ответе — Фирма «Сибспиртосоюз»! По сценарию и предварительному уговору последнее слово богатыри должны были гаркнуть разом. Название фирмы-рекламодателя оказалось таким сложным, что у Ильи заплелся язык, и он гаркнул что-то совсем другое. Копьеносец в гневе лягнул Илью. Илья ответил тем же. Ведь аккордеонист вообще вместо клятого «Сибспиртосоюза» крикнул «ай-я-яй», и ничего! Всех выручил припев: Оч-чень хорошая водочка у нас! Илья наклонился с бутылкой к своим стопочкам, когда знакомый голос насмешливо сказал: – А здесь ты куда органичнее, чем у меня! Илья поднял глаза и наткнулся на круглое небритое лицо Кирилла Попова. Режиссер держал в руках пакет с сосисками и банку горчицы. Его глаза-блюдца весело отражали обескураженную физиономию Ильи в богатырской ермолке. – Здравствуйте, – машинально сказал Илья. Попов подмигнул, опрокинул в свой маленький рот дегустационную порцию «Очень хорошей» и быстро пошел к выходу. Он был уже недалеко от дверей, когда случилось то, чего Илья больше всего боялся: из подсобки выглянула Анжелика. Она мгновенно узнала знакомый силуэт. Оба ее глаза вдруг стали одного размера и засияли счастьем. Кирилл уже выходил на улицу. Анжелика, часто и громко стуча по плиткам пола длинными иглоподобными каблуками, устремилась за ним. Она была почти у цели и уже коснулась двери протянутой рукой, когда кто-то в бирюзовом преградил ей путь, а кто-то в черном встал рядом. Кажется, в черном был верный Леха? Анжелика не хотела сдаваться. Она неожиданно далеко оттолкнула Леху, а сама прыгнула в сторону. Бирюзовый телохранитель успел схватить ее за руку. Анжелика тоненько заверещала и укусила подоспевшего Леху в угольно-черное плечо. – Гляди, куда льешь! – одернул Илью строгий копьеносец. – Не пялься по сторонам: этот пацаненок гнусный, который выпил, снова где-то здесь. Приглядывай за ним – Стасу из-за инструмента ни хрена ниже носа не видать. А нас камера снимает! Аккордеонист в это время наяривал «Прощание славянки», Илья потчевал «Очень хорошей» ветеранов войны и труда, а копьеносец усердно проверял удостоверения. Тем временем скандал у дверей разгорался: Анжелика сопротивлялась Лехе и рвалась на волю. Леха, искусанный уже в нескольких местах, пытался и не мог взять ее на руки, чтобы отнести в служебное помещение. К тому же Анжелика, когда Леха отрывал ее от пола, отчаянно размахивала длиннющими ногами и могла ранить каблуком кого-нибудь из покупателей. Леха беззвучно матерился. Наконец он крепко обхватил могучими руками ребра Анжелики. Та вскрикнула и поникла – очевидно, потеряла сознание. Илья вспомнил ужасный красно-синий бок битой Изоры и сорвался с места: – Оставь ее! Разве можно так? Ей же больно! Он не проделал в направлении Лехи и трех шагов, когда его сбил с ног неожиданный удар сбоку. Богатырский шлем свалился и покатился по полу, гремя, словно пустое ведро. Торговый зал «Фурора», битком набитый дегустаторами, дрогнул перед глазами Ильи, залился чем-то густо-багровым, а потом черным. Вместе со светом исчезли звуки – все, кроме сухого звона в ухе, производимого болью. Очнулся Илья тоже от звука. Это был голос матери. Обычно очень сговорчивая, теперь она причитала отчетливо и гневно: – Да что же это за порядки? Как он смел ударить ребенка! Вызывайте скорую! Знакомая нашатырная вонь ударила в ноздри. Илья открыл глаза. – Илюшенька! Как ты? Где болит? Илья удивленно повел глазами. Над его головой простиралась безбрежная гладь потолка. Из середины потолка ледяной грудой росла хрустальная люстра немыслимых размеров. Больше ничего в мире не было. – Вы же видите, ему нужен врач! – снова где-то далеко в стороне закричала мать. Спокойный голос отвечал ей: