На этом месте Кира споткнулась и перестала читать. Под комбинезоном отвердел Кроткий Клинок. На «Смягчающих обстоятельствах» Кира поняла сказанное инопланетянином так же ясно, как если бы он говорил на знакомом ей человеческом языке. И могла бы, если б захотела, ответить. В этом у Киры сомнений не было. Озноб распространился по ее рукам и ногам, она задрожала, словно ее заковали в лед. Выходит, она – единственный человек, способный общаться с медузами? Похоже, что так. Кира слепо уставилась на картинку перед линзами, торопливо соображая. Если она поможет Лиге объясниться с медузами – это что-то изменит? Она вынуждена была признать, что по крайней мере одной из причин вторжения стал найденный ею Кроткий Клинок. Это было очевидно. Возможно, медузы напали на людей, мстя за уничтожение Кроткого Клинка, – ведь они считали его погибшим. Если Кира откроется им, это станет первым шагом к миру. Может быть. А может быть, и нет. Невозможно судить об этом без дополнительной информации. Информации, которую Кира в данный момент ниоткуда не могла получить. Она знала одно: если сдастся Лиге, ее заточат в какой-нибудь душегубке и примутся бесконечно экспериментировать и – в лучшем случае – иногда будут использовать как переводчика. А если обратиться в компанию «Лапсанг»… исход будет тот же, а война не прекратится. У Киры вырвался сдавленный крик. Она оказалась на распутье, угрозы со всех сторон. Простого выхода из этой ситуации она не видела. Будущее – черная бездна, недоступная ни взгляду, ни предвидению. Она переключила виртуальную реальность на фоновый уровень, плотнее укуталась одеялом и принялась размышлять, покусывая изнутри щеку. – Черт, – пробормотала она. – Что же мне делать? Среди всех проблем, тревог и событий галактического масштаба – среди всех возможных решений, любое из которых могло привести к катастрофе (и не только для Киры), – преобладала одна простая мысль. Ее родные в опасности. Хотя Кира давно покинула Вейланд и уже несколько лет туда не наведывалась, дороже их у нее никого не было. И она была дорога им. Надо их спасать. А если, спасая родных, она заодно сумеет помочь и другим – тем лучше. Но как это сделать? На стандартной сверхсветовой скорости до Вейланда более сорока дней лёта. Что угодно может произойти за это время. Да и не хотелось, чтобы чужь оказалась рядом с ее близкими – вдруг она случайно их ранит, – а уж если медузы обнаружат ее местонахождение… С тем же успехом можно нарисовать у себя на груди гигантскую мишень. И у всех, кто окажется рядом. Терзаясь этими вопросами, Кира сбросила одеяло и поднялась. Сидеть на одном месте было невыносимо. 3 Голова гудела от несвязных мыслей. Кира бродила вдоль дальней стены трюма, пытаясь избавиться от избытка энергии. Повинуясь внезапному порыву, она развернулась и пошла в ту сторону, где поблизости от группы, твердившей молитву из чисел, сидели, опираясь на колени, энтрописты. Возраст их трудно было определить на взгляд, на висках и лбу их кожу пронизывало плетение серебристой проволоки. Оба были одеты в традиционные переливчатые мантии со стилизованным изображением восстающего из пепла феникса на спине, а также вдоль отворотов и подола. Кира всегда восхищалась энтропистами. Они славились научными достижениями, как теоретическими, так и практическими, их последователи трудились практически в любой сфере. Шутя поговаривали: если стремишься осуществить прорыв в науке, первым делом присоединись к энтропистам. Их технологии на пять–десять лет опережали все прочие. Их марковские двигатели были самыми быстрыми, и ходили слухи, что энтрописты обладают и другими, куда более удивительными изобретениями, хотя самым экзотическим измышлениям Кира не верила. Энтропистам удалось привлечь многие блестящие умы, даже вроде бы и разумы кораблей, но они не единственная группа умных и преданных знанию людей, пытающихся разгадать тайны Вселенной. Хотя доля правды в этих слухах, несомненно, была. Многие энтрописты отваживались на довольно-таки радикальную модификацию генов – по крайней мере, судя по их чрезвычайно разнообразной наружности. И всем было известно, что одежды их битком набиты миниатюрными гаджетами, иные из которых могли показаться волшебными. Если кто-то поможет ей лучше понять Кроткий Клинок и медуз (или хотя бы их технологии), то это энтрописты. К тому же – с точки зрения Киры это было важно – энтрописты были негосударственной организацией. Они не подпадали под юрисдикцию какого-либо правительства. У них имелись исследовательские лаборатории на территории Лиги, недвижимость в свободных владениях, а штаб-квартира располагалась где-то у Шин-Зара. Если энтрописты поймут, что Кроткий Клинок – продукт инопланетных технологий, они не выдадут Киру военно-космическому флоту, а лишь засыплют вопросами. Кира вспоминала, как на Серрисе тогдашний глава исследовательской группы Зубарев говорил ей: «Если когда-нибудь вздумаешь поболтать с энтропистами, главное, не затрагивай вопрос о тепловой смерти Вселенной, поняла? А то не отвяжешься. Они тебе сутки в ухо зудеть будут. Я тебя предупредил, Наварес». Памятуя об этом совете, Кира направилась к одетой в мантии паре. – Извините, – заговорила она. Ей как будто снова семь лет и ее знакомят с посетившим Вейланд энтропистом. В том возрасте он казался огромным, – нависавшая над ней высоченная башня из плоти, укутанная в таинственную ткань… Энтрописты обернулись. – Да, узница? Чем мы можем помочь? Это, пожалуй, единственное, что ее раздражало в энтропистах: они называли всех узниками. Вселенная далека от идеала, но все же это не тюрьма. И где-то же существовать человеку нужно. Так почему бы и не здесь. – Можно с вами поговорить? – спросила она. – Конечно. Садитесь, прошу вас, – кивнул мужчина. Они оба подвинулись, чтобы Кира могла сесть. Двигались они в унисон, словно части единого организма. Не сразу Кира сообразила: они образуют ментальный улей. Всего лишь из двух разумов, но все же улей. Давненько она не имела дела с этой технологией. – Это Ищущая Веера, – сказал мужчина, представляя свою спутницу. – Это Ищущий Джоррус, – повторила его жест Веера. – О чем вы хотели спросить нас, узница? Под размеренное оглашение чисел Кира обдумывала, как сформулировать свой вопрос. Их вполне мог подслушивать Грегорович, разум корабля, поэтому Кира не должна была говорить ничего, что вступило бы в противоречие с историей, которую она сочинила в медотсеке. – Меня зовут Камински, – начала она, – я с шаттла, с которым несколько часов назад состыковалась «Рогатка». Веера кивнула: – Мы так… – …и думали, – закончил фразу Джоррус. Кира провела рукой по комбинезону и продолжила, осторожно подбирая слова: – Последние три месяца я провела без связи и теперь пытаюсь наверстать. Вы хорошо ориентируетесь в биоинженерии? – Мы знаем больше многих… – начал Джоррус. – …и меньше других, – подхватила Веера. Типичная для энтропистов скромность. – Я посмотрела, насколько медузы бывают разные, и подумала: а не могут ли они изготавливать биоорганические скинсьюты? Или целые наборы биоорганической брони? Энтрописты нахмурились. Странно было видеть одно и то же выражение, в точности повторяющееся на двух разных лицах, – Вы, по-видимому, уже знакомы с необычными скинсьютами, узница, – заметил Джоррус и одновременно со своей подругой указал на Кроткий Клинок. – Это? – Кира пожала плечами, как бы не придавая особого значения своему «скинсьюту». – Мой друг сделал для меня на заказ. На вид более крутой, чем на самом деле. Энтрописты приняли ее ответ без возражений. Веера сказала: – Что касается вашего вопроса, узница, это возможно, однако… – …непрактично, – вставил Джоррус. – Живая плоть не так вынослива, как металл и/или пластик, – продолжала Веера. – Даже если использовать сочетание алмазных и углеродных нанотрубок, такая броня обеспечит менее надежную защиту, чем обычная. – И с источниками энергии проблема, – добавил Джоррус. – Биоорганические процессы не могут поставлять достаточно энергии в заданный отрезок времени. Нужны суперконденсаторы, аккумуляторы, мини-реакторы и другие источники энергии. – Даже не беря в расчет энергию, – сказала Веера, – остается проблема интеграции носителя и такой оболочки. – Но импланты используют нейронные цепочки, – возразила Кира. Джоррус покачал головой: – Я не о том. Если бы скинсьют был биоорганическим, то есть живым, возникла бы опасность перекрестного заражения. Веера пояснила: – Клетки из скинсьюта могли бы проникнуть в тело хозяина и прорасти там, где не следует. Это страшнее любой естественной формы рака. – И со своей стороны, – подхватил Джоррус, – клетки хозяина могли бы нарушить функционирование скинсьюта. Чтобы избежать такого исхода и чтобы иммунная система хозяина не атаковала оболочку в точках интеграции… – Пришлось бы создавать скинсьют на основе ДНК пользователя. Тем самым скинсьют подходил бы только одному носителю. Опять-таки непрактично. – Значит, медузы… – начала Кира. – Не используют биоскинсьюты в том смысле, в каком мы о них тут говорим, – ответила Веера, – разве что их биотехнологии развиты куда лучше, чем нам кажется. – Ясно, – кивнула Кира. – И о языке медуз вы тоже ничего не знаете сверх того, что уже общеизвестно? – К сожалению, – сказала Веера. – Нет, – закончил Джоррус. – Мы и сами удручены. Слишком многое остается пока тайной. Кира нахмурилась. Монотонный перечень чисел вновь ворвался в ее уши, громкий, отвлекающий. Она скривилась: – Что они делают? Не знаете? Джоррус фыркнул: – Досаждают окружающим, что же еще. Мы…