Иван Москвич: А все остальное? Маришка Хорошая: М-м-м Маришка Хорошая: Даже не знаю… Иван Москвич: А ты кровожадная (ухмыляющийся смайлик) Маришка Хорошая: Ты даже не представляешь, насколько! (три чертика с рожками) Маришка Хорошая: Так что она там делает? Иван Москвич: Ну вообще-то, каток рядом Иван Москвич: Или ты забыла? (три смеющихся смайлика) Маришка Хорошая: Пфф Маришка Хорошая: Надеюсь, ты ей ничего не сказал? Иван Москвич: О чем? Маришка Хорошая: Про нас, Вань. Я не хочу, чтобы нас сейчас полоскать начали налево и направо. Иван Москвич: Нет. Иван Москвич: Даже не собирался. Маришка Хорошая: У меня есть замечательная идея (подмигивающий смайлик) Иван Москвич: И что за идея? (нахмурившийся смайлик) Маришка Хорошая: Пригласи ее Иван Москвич: Куда????!!!! Маришка Хорошая: К нам Иван Москвич: Зачем??? Маришка Хорошая: Пусть картошку тебе чистит. Иван Москвич: А ты еще не почистила? (задумчивый смайлик) Маришка Хорошая: А нафига, раз у тебя Матрёшка есть? Иван Москвич: (три смайлика, закатывающих глаза) Иван Москвич: (красное сердечко, цветочек) Маришка Хорошая: Подлизываешься? Иван Москвич: (десять красных сердечек) Маришка Хорошая: Ты еще долго? Иван Москвич: Минут двадцать, думаю. Маришка Хорошая: (три красных сердечка) Иван Москвич: (воздушный поцелуй, три красных сердечка) Маришка Хорошая: Я соскучилась. Иван Москвич: Разбери натюрморт. (подозрительный смайлик) Маришка Хорошая: Думаешь, надо? (задумчивый смайлик) Иван Москвич: Белый или красный? Маришка хорошая: Что??? Маришка хорошая: Я пить не буду Маришка Хорошая: Вань? Иван Москвич: Так белый или красный? (пять улыбающихся смайликов) Маришка Хорошая: Зеленый, блин! Иван Москвич: Ок. (три подмигивающих смайлика) Иван Москвич: Сам решу (красное сердечко) Маришка Хорошая: Все. У меня картошка. Иван Москвич: Удачи Маришка Хорошая: (смайлик, закатывающий глаза) Иван Москвич: (три красных сердечка) Не став больше ничего писать, Марина положила телефон на столешницу и посмотрела на творение своих рук. Штопор на фоне сковородки смотрелся очень эпично, и это вызвало у нее улыбку. Оба они – и она, и Ваня жили неподалеку от катка, где проходили тренировки их группы, и в теперешних обстоятельствах сложно было сказать плюс это или минус. Уж что-что, а превращать свою личную жизнь в достояние общественности Марина не собиралась. На этот раз - точно. Картошка мерно побулькивала на плите. Марина, закинув ногу на ногу, ковырялась в телефоне, и когда в коридоре раздался хлопок двери, даже не подумала поднять голову. Сковородку и прочие угрожающие орудия она рассовала по местам, но настроение со времени переписки с Ваней только ухудшилось. Дочищая картошку, она занялась своим любимым делом – самокопанием. Правда в этот раз самокопание относилось не столько к ней, сколько к случившемуся и сказанному за это утро. Простая фотография… Только вот снова вспомнились все эти миланские снимки, где ее не было. Все фотографии Вани с друзьями, где снова не было ее. И опять на нее накатило это тяжелое, болезненное ощущение собственной ненужности. Разве она не говорила ему об этом? Говорила… Вот только он, похоже, ничего так и не понял… Из коридора доносился шум, шуршание пакетов, негромкий стук. Марина вздохнула, отложила телефон и хотела-таки пойти навстречу, но стоило ей подняться, Воронов сам вошел в кухню. Первым, что увидела Марина, был большой букет алых роз. Она медленно перевела взгляд с цветов на Ивана и остановилась на его лице. Теплый взгляд родных карих глаз… - Зеленых не было, - улыбнулся он, взял Марину за руку и потянул на себя. Она послушно сделала шаг вперед и взяла цветы. Окунула лицо в бутоны и с удовольствием вдохнула мягкий запах. - Это за Матрёшку? – не сдержала она улыбку. Все прошлые тяжелые мысли куда-то улетучились, словно их и не было. - Нет. Это просто потому, что ты - моя Маришка. - М-м-м… - Она положила букет на стол и, встав на носочки, поцеловала Ваню в покрытый щетиной подбородок. – Спасибо. - Стой, - остановил он, когда она хотела отступить. Обнял за талию и накрыл губы губами. Медленный, чувственный поцелуй… Марина закрыла глаза и обвила его шею руками, с наслаждением провела пальцами по волосам на затылке. Через несколько минут они все-таки разомкнули объятия. Марина сразу же поставила букет в воду, а Ваня принялся разбирать сумки. Казаковой казалось, что такого количества еды в ее доме никогда не было. Пожалуй, даже во время визитов мамы эта кухня не видела такого гастрономического разнообразия. Особенно удивил ее пакет со свежим мясом и несколько банок домашних солений… - Я на рынок заехал, - пояснил Воронов, когда Марина, взяв банку с солеными грибочками, вопросительно приподняла бровь. - Ты прям сокровище… - Цени, - усмехнулся он. Марина в ответ состроила рожицу и принялась раскладывать продукты по полкам холодильника. Иван украдкой поглядывал на нее. Ему нравилось, как она двигается, нравилось смотреть на ее красивый профиль, нравилось сосредоточенное выражение её лица. Он пялился на собственную партнершу, на Казакову, которую знал уже много лет, и сердце его откликалось теплом. Маленькая и тоненькая, она тем не менее не казалась болезненно-тощей. Красивая… - Вань, ты что? – Марина, почувствовав его взгляд, повернула голову. - Да так… - Он передал ей пакет с яблоками, и Казакова убрала его в холодильник. – Красивая ты. - Вот уж спасибо. - Пожалуйста. Она показала Ване язык, и он в который раз покачал головой. Давно он не видел ее такой беззаботно-радостной. И как же, оказывается, ему этого недоставало… Вскоре обед был готов, и они принялись за еду. Шикарный букет цветов, который Воронов, пытаясь как-то сервировать стол, поставил посередине, быстро перекочевал на разделочную панель, уступив место банке с солеными огурцами. Сбоку, поверх сырной нарезки, лежал хлеб, а рядом с ним пачка салфеток. Грибы Ваня, вопреки словам Марины, что «и так сойдёт», все-таки переложил в прозрачную пиалу и добавил немного ароматного растительного масла. Хотел еще и чеснока, но Казакова категорически заявила, что после этого целоваться с ним не будет и он, подумав для вида несколько секунд, отложил приготовленный зубчик в сторону. Теперь же Марина с удовольствием хрустела огурцом из банки и без зазрения совести уминала вареную картошку. Все попытки Вани приготовить что-то более… Просто что-то приготовить, были отложены до следующего раза, но сожаления никто из-за этого не испытывал.