Почувствовав прикосновение к своей лодыжке, Воронов перестал жевать и посмотрел на Маринку. Ответом ему стал ее наивный взгляд и совершенно невинное выражение личика. Зато ступня ее скользнула вверх по его ноге, потом поднялась к бедру… - С огнем играете, Марина Владимировна. – Прищурился Ваня. Ловко поймал ее ножку и положил к себе на колени. Погладил по лодыжке, аккуратно провел по щиколотке и накрыл пальчики ладонью. - Все еще болит? - Только на погоду иногда. - Она пошевелила пальчиками, и Ваня аккуратно сжал их. Марина достала из банки еще один огурчик и, откусив, захрустела. А Ване есть уже не хотелось. Он продолжал поглаживать ее ножку и как-то… Потерялся во всем случившемся за минувший вечер и это утро. Ему вспомнился вопрос Марины о том, когда все это с ним случилось. И вот сейчас, чувствуя под пальцами нежную, гладкую кожу ее маленькой ступни, Ваня сам себе задавал этот же вопрос – когда?! Когда он начал понимать, что Марина для него куда больше, чем партнерша, чем человек, с которым они вместе идут к одной цели? Месяц, два или год назад? Или даже не год? Когда? Ответа не было. Он всегда относился к ней серьезно. Когда-то принял решение, что будет кататься с ней и все, понеслось. Они ссорились и мирились, выигрывали и проигрывали, падали… Да, они много падали. Не просто падали на лед, а куда-то вниз, в пустоту. Бесконечные травмы, неуверенность в будущем, надежды… И в конце концов этот Маринин перелом прямо перед Пхенчханом. Что они пережили, поняв, что на этом всё – про Олимпийские игры восемнадцатого года можно забыть, не понять, наверное, никому кроме них. Но они пережили и это. Вместе. Потому что помимо того, что они вместе падали, вставали они тоже всегда вместе. Ваня не знал, что бы было, окажись на месте Марины другая, согласись он когда-то давно променять ее на ту же Машу Матрёхину. Предлагали же ему это в свое время… Но он не променял. Потому что… Да чёрт знает, почему! Ведь характер у Марины всегда был очень непростой: взрывная, эмоциональная, категоричная, темпераментная… Он терпел перепады ее настроения, вспышки злости, осуждающие взгляды после неудачных стартов. Терпел ее несдержанность и обвинения. Терпел даже тогда, когда друзья начинали намекать ему о том, что еще не поздно задуматься… Нет, десять лет назад ничего не было. Они просто стали парой – партнерами на льду, не более того. Да и в Сочи еще ничего не было. Не было, наверное, и два года назад… Хотя… как знать… Воронов посмотрел на Маринину ножку, ласково погладил ноготок большого пальца и поднял голову. Марина внимательно смотрела на него, и в глазах ее нельзя было прочитать, о чем она думает. Только этот внимательный, пристальный взгляд, слишком пристальный и слишком серьезный. Иван вопросительно кивнул, но Марина только отрицательно качнула головой. Уголки ее губ приподнялись в едва различимой улыбке. Она убрала ногу с его колен, встала и принялась собирать грязную посуду. - Чай будешь? – спросила Марина, сложив тарелки в раковину. - Ставь. – Воронов поднялся с дивана и направился в прихожую. - Ты куда? - За кудыкины горы, - раздалось из коридора, и Марине тут же захотелось бросить в том направлении что-нибудь такое… Не очень тяжелое, но вполне красноречивое. Впрочем, стоило ей увидеть в руках вернувшегося Вани небольшой бумажный пакетик, как это желание тут же исчезло, уступив место интересу. Иван подошел ближе, обхватил ее одной рукой за талию, вручил принесенное и потерся носом о Маринин висок. Несмотря на желание тут же заглянуть внутрь пакета, сперва Марина с интересом посмотрела на Ваню. Тот выглядел вполне довольным. - Это что? – спросила она, одновременно с этим раскрывая пакет. Ваня в очередной раз подивился причудливости женской логики и предпочел повременить с ответом. Ответ, в общем-то, и не потребовался. Казакова моментально выудила черные кружевные трусики, сделала большие глаза, потом усмехнулась. Ване показалось, что усмешка у нее получилась какая-то… кровожадная. - Это что? - Обещанный подарок из Милана. - Забрав у неё трусики, Ваня вытянул руки и стал придирчиво рассматривать. – Тебе точно пойдет. - Дай сюда! – Казакова попыталась выхватить у него бельё, но Ваня вовремя поднял руку вверх, и Марина осталась ни с чем. - Вначале мы их на тебя наденем, потом снимем… - Оставь свои эротические фантазии при себе. – Изловчившись, она все-таки отняла у него трусы. - Это как так? – Воронов задрал Маринину майку и погладил её по животу. – При себе не получится. - Ва-а-аня! – Казакова засмеялась, чувствуя его губы на своей шее. – Отстань! - Надень это для меня, - шепот на самое ушко. По телу Марины пробежали мурашки, в груди стало горячо и волнительно. Она судорожно выдохнула, вцепилась в руку Воронова, сама не зная, хочет ли она убрать ее со своего тела или напротив – прижать ближе. - Пожалуйста… - поцелуй за ушком. - Ладно, - пытаясь унять волну дрожи, выдавила Казакова и все-таки высвободилась из крепких рук. – Сам напросился. – Сунула трусики в пакет и хитро улыбнулась. – С огнем играете, Иван Викторович. Ваня усмехнулся и хотел шлепнуть ее по попе, но Марина отскочила, выбежала в коридор, послала ему воздушный поцелуй и стремглав скрылась в спальне. Поборов желание пойти за ней, Воронов присел на уголок стола и стал ждать. Что-то подсказывало ему, что если он сейчас войдет в спальню, то либо получит от Казаковой втык, либо демонстрация подарка будет отложена на неопределенное время. Похоже, ему снесло башню… Столько лет рядом с ней и ничего, а тут… Ваня потер пальцами переносицу. А ведь им еще кататься вместе. Но все мысли мигом испарились, стоило Марине снова показаться в кухне. Она остановилась в дверях, оперлась рукой о косяк и чуть отставила в сторону ногу, позволяя ему рассмотреть себя. Он окинул ее рассеянным взглядом, потом посмотрел на ее голые ноги. Изящные, точеные лодыжки, красивые колени, в меру подкаченные бедра… Марина смотрела на Ваню не отводя глаз. Она видела пламя, вспыхнувшее в его зрачках, видела поменявшийся в секунду взгляд. Она знала, что выглядит хорошо. Тонкое кружево трусиков подчеркивало плавные изгибы тела, не показывая ничего лишнего, но при том ничего и не скрывая. Открытый ажурный бюстгальтер на аккуратных, так же отделанных кружевом лямочках, красиво обрисовывал грудь, придавая образу откровенной сексуальности. Стоя в комнате перед зеркалом, она смотрела на свое отражение и не могла понять, как Ване удалось так точно подобрать размер. Каждая выточка, каждый узор были на своем месте. Откровенно и красиво. Воронов встал и не спеша подошел к ней. Она задрала голову и, глядя на него снизу вверх, вопросительно приподняла брови. Он, глядя ей в глаза, провел ладонью по ее боку, потом взял ее за подбородок и медленно, с нескрываемым желанием поцеловал. Он был мягок, но настойчив, и Марина, чувствуя его скрытую силу и мощь, затрепетала. Ее тело тут же среагировало на близость, на запах, на касания рук. Почувствовав, что Ваня отстранился, она потянулась к нему, но он хитро прищурился и не дал ей приблизиться. Пристально посмотрел в глаза, скользнул обжигающим взглядом по шее и груди. Его нарочитая сдержанность только больше заводила ее. Его взгляд, едва заметная полуулыбка-полуухмылка, играющая на губах. Она облизнула губы кончиком языка, тихо, но протяжно выдохнула, слегка прикрыла глаза. Ваня хмыкнул, резко развернул ее спиной к себе, провел большими пальцами по витиеватой татуировке чуть ниже её поясницы, потом спереди - над резинкой трусиков, зубами стянул с плеча лямку и прижался к мягкой, бархатной коже. Ноги у Марины стали подкашиваться. Она чувствовала, как дрожат ее колени, как от низа живота по всему телу разливается жаркое, томительное тепло, как там, внутри, все скручивается, сворачивается пульсирующим клубком. Откинула голову Ване на грудь, подставляя себя его губам. Он поцеловал ее в ямку между плечом и шеей, погладил живот, поднялся к груди и напористо, но бережно сжал. Марина охнула, задышала шумно, потерлась о него ягодицами, накрыла его руки своими и прижала еще крепче. - Тебе нравится? – хрипловатым шепотом спросил он у нее, слегка прикусывая мочку ушка. - Да… - выдохнула она, чувствуя, как пальцы его ласкают грудь через тонкую ткань лифа. – Мы с тобой с ума сошли, Вань… - А ты что-то имеешь против? – сдвинув одну чашечку, он стал поигрывать с напрягшимся соском. Его ласковая, страстная Марина. Его грациозная кошка. Его… - Только за. Марина развернулась в его руках, и Ваня тут же накрыл ее рот своим. Столкновение влажных языков, сплетение пальцев рук. Кожа к коже, дыхание к дыханию, и снова жаркий, сбивчивый шепот, разбавляемый тихими стонами: - Ты моя Марина… Моя Марина… - Твоя… Глава 7 Санкт-Петербург, апрель 2018 года Марина уже с полчаса сидела перед монитором своего новенького ноутбука и никак не могла заставить себя заняться хоть чем-то нужным. А нужного было предостаточно. Образы, музыка… Все это традиционно ложилось на ее плечи, да она этому и не противилась. Ей нравилось создавать антураж их программ, продумывать детали, тем более, что это у нее получалось и получалось хорошо. А он… Он всегда говорил: главное, чтобы нравилось Марине. Приближающийся сезон исключением не стал. Они, как всегда, обсудили все в общих чертах, но в целом конкретно ничего не решили. Последнее слово оставалось за ней. Сейчас ей почему-то казалось, что те несколько дней, что они провели вдвоем, вырваны из чьих-то других жизней, а к ним отношения не имеют вовсе. И от этого становилось как-то зябко и грустно. Там, лежа в темной комнате на одной кровати, они слушали тишину, перебирали пальцы друг друга или негромко разговаривали о том, что будет дальше. За окном стояла темень, и спальня была так же окутана ею. Голоса в этой темноте звучали как-то странно и непривычно громко, и они, зная, что их никто не услышит, все равно часто переходили на шепот, а потом смеялись над собственной глупостью, целовались и снова смеялись. И вот новые фотографии, где ее рядом с ним нет. Горы, снег, друзья… Вчера он улетел в Сочи, а сама она взяла билет на Сапсан и уехала в Питер к родителям. И что из того, что он предлагал поехать вместе? Ей, может быть, и хотелось, но… Наверное она просто боялась, что что-то опять пойдет не так. Просто боялась. И поэтому хотела спрятать все, укрыть от чужих глаз, от злых языков, от зависти и злости. Марина поджала губы, вздохнула, закрыла крышку ноутбука и свернулась на постели клубочком. Какая-то она стала… От самой себя тошно! Полежав минуты две, она решительно встала, подошла к шкафу и открыла ящик с нижним бельем. В последние годы она так редко бывала дома, что и вещей-то ее тут почти не было. Кое-что из старого, почему-то оставленного здесь в прошлый приезд или еще раньше и то, что она привезла сейчас. Задумавшись, Марина провела пальцами по кружеву, мягкому хлопку, оборочкам и, облизнув губы, вытащила лифчик насыщенно-винного цвета. Она, кажется, надевала его всего раз или два, а потом долго не носила и в конце концов решила оставить тут. Трусики к нему нашлись быстро, и она, подумав еще с полминуты, стянула с себя мягкий вытянутый свитер, который любила носить дома. Кожи сразу коснулся воздух, с непривычки показавшийся прохладным, и она поежилась. Посмотрела на себя в зеркало, облизнула губы, повернулась боком, пригладила растрепавшиеся волосы… Брюнетка в отражении сделала то же самое. Эта брюнетка из зеркала показалась ей какой-то неживой, очень бледной. Даже синие венки на запястьях проступали у нее слишком явно, да и вообще… Тонкие бровки едва заметно нахмурились, темные глаза недовольно сверкнули. Пальцы подцепили резинку трусиков, и легкая ткань упала к точеным лодыжкам. Нагнувшись, она подняла бельё и бросила на постель, а после надела комплект. Треугольник кружева между ног казался почти прозрачным, да и сквозь чашки лифчика при желании можно было различить темные вершинки грудей. Багряный цвет подчеркивал бледность кожи, тонкие переплетения узора добавляли и без того красивой фигурке женственности. Достав из чемодана косметичку, она нашла помаду и накрасила губы, затем тщательно расчесала волосы, после чего руками придала им немного объема. Вновь окинула свое отражение придирчивым взглядом, лукаво улыбнулась, повернулась одним боком, затем другим, приподняла руками грудь, немножко опустила резинку трусиков и, взяв смартфон, сделала несколько фотографий. - Вот так, - сказала Марина сама себе, заходя в неофициальный аккаунт в VK и, недолго думая, отправила фотографию за сотни километров, в горы, в солнце, в теплый Сочи. Конечно же, рассчитывать на то, что он тут же ответит, было глупо, но она долго сжимала в руках телефон в надежде на то, что тот отзовется легкой вибрацией. Прошло пять, десять, двадцать минут, но сообщение так и висело непрочитанным, а она уже начала жалеть о том, что вообще затеяла все это. Как какая-то глупая школьница… Пальцы у нее замерзли, руки стали покрываться мурашками, но она почему-то не могла заставить себя встать и одеться или хотя бы просто накинуть одеяло. Казалось, что стоит ей только сделать это, как и это мгновение куда-то исчезнет, сотрется. А так… Она закинула ногу на ногу, пытаясь согреться, и прикрыла коленки углом одеяла. Ну и пускай. Подтянув к себе ноутбук, она открыла его, вывела из спящего режима и сосредоточилась на том, что сейчас действительно имело значение. На примете у нее было несколько идей, но все они требовали глубокой проработки. Тонкие бледные пальцы торопливо забегали по клавишам, лицо стало сосредоточенным, взгляд серьезным. Она не знала, сколько просидела так, но внезапно телефон на ее коленях ожил, завибрировал и коротко пискнул. Она настолько погрузилась в собственные мысли, что даже не сразу поняла, что пришло оповещение о новом сообщении в контакте, а когда поняла… Маришка Хорошая: (фотография) Иван Москвич: Это провокация! Маришка Хорошая: Типа того (усмехающийся смайлик) Иван Москвич: Вообще-то, я и не спрашивал (усмехающийся смайлик) Иван Москвич: Симпатично. Маришка Хорошая: Пфф. Иван Москвич: Чем занимаешься? Маришка Хорошая: Провокациями. Она резко ткнула в кнопку «отправить», поджала губы, порывисто встала с кровати и снова подошла к шкафу. Иван Москвич: М-м-м (три улыбающихся смайлика) Иван Москвич: Как погода в Питере? Иван Москвич: Ты тут? Иван Москвич: Маришк? С каждым новым сообщением раздражение ее становилось все сильнее. Телефон полетел на кровать и приземлился ровнехонько на ее трусики, следом отправился лифчик и еще одни трусы. Марина вытащила из ящика белый бюстгальтер, но поняв, что будет выглядеть в нем блекло, достало темно-синий. В нем она ходила еще лет семь назад. Потом, кажется, он стал ей мал… Она порылась в ящике, надеясь найти трусики, но это оказалось безрезультатно, хотя Марина точно знала, что когда-то это был именно комплект. Вполне возможно, что она просто выкинула их… Со злостью она швырнула бюстгальтер обратно в ящик, все так же злясь, выдвинула другой и тут обнаружила пропажу…