Раяр ничего не сказал, продолжая наступать на меня, но матрас был оставлен в покое. Тьма по-прежнему самоуверенно занимала все больше пространства, но уже не пожирала все на своем пути. – Потому что только там я тебя не чувствую. – Это какие-то особенные покои, что ли? – Прижавшись к полкам пустого стеллажа, я со странным смирением смотрела на приближение моего кошмара. – Да, – признался он, нависая надо мной. Такая огромная, черная и очень опасная гора. – Это мои детские покои. – А по ним и не скажешь, – пробормотала я, пораженная столь неожиданной информацией. Подумать только, я живу в той же самой комнате, где жил маленький Раяр. В той же самой мрачной обстановке… Мой кошмар хмыкнул и сделал неожиданное, невероятное, совершенно невозможное: он опустился рядом, прямо на погрызенный черный матрас, из которого успела вывалиться приличная кучка черного пуха, основательно меня потеснив и почти заставив сесть на подушку, хотя свободного места с его стороны матраса было полно. – Яна, перестань, пожалуйста, бояться. Мне очень тяжело сейчас сдерживаться. – И что, если я не перестану бояться, ты меня съешь? – Вполне возможно. Такой… жизнеутверждающий ответ. Мне прямо сразу захотелось перестать бояться. – Яна, – с укором протянул он. – Я стараюсь, – огрызнулась нервно, опасливо поджимая пальчики на правой, виднеющейся из-под одеяла, ноге. Тьма, дрожащая в непосредственной близости от нее, несколько раздражала. – Почему ты здесь? – А почему ты решил, что следовать советам Делмара – хороший план? Раяр призадумался ненадолго, даже тьма вокруг нас присмирела – лишь вяло вздувалась и опадала, словно дыша, – и вместо ответа задал встречный вопрос: – Тебе так не понравилась идея с завтраком? – Она немножечко, самую малость… слишком опасна для моего здоровья. – Почему? – Потому что я по достоинству оценила розы в постели и не хочу умереть. Раяр молчал. Мы недолго посидели в неуютной тяжелой тишине, которую мне нестерпимо хотелось нарушить. – Делмар сказал, что, скормив сектантов морским ведьмам, ты тем самым серьезно осложнил им жизнь. Это правда? Меня почти не удивил положительный ответ, но породил новые вопросы. – Зачем? Я же приманка, ты мне жизнь сохранил только для того, чтобы питаться душами сектантов… – Адептов культа Изначальной Тьмы, – поправил меня он, – они верные слуги матери. Можно подумать, я ничего не читала о культе, поклоняющемся Рассах. О сумасшедших фанатиках, желавших ее пробуждения. Да после того, как только узнала, кто именно так жаждет заполучить мое родное тельце, сразу же ознакомилась со всей имеющейся по ним информацией. И людей они в жертву Тьме приносили, и велари тоже, и сами охотно под нож ложились во имя своей госпожи. Шизики ущербные. – Говорю же – сектанты, – кивнула я, требовательно повторив: – Зачем? – Все это было до того, как я ощутил твое восхищение. Это… очень теплое чувство. Мне понравилось. – То есть раньше ты правда никакими положительными эмоциями не питался? – Возможно. – Раяр в некотором сомнении пожал своими черными плечами, отчего по тьме вокруг нас прошлась волна. – Иногда мне удавалось ощутить слабый отголосок чего-то светлого, но при моем приближении оно исчезало. Мы словно плыли на этом увечном матрасе по черному морю, и я очень радовалась, что не страдаю морской болезнью. А мой кошмар, судя по всему, потянуло на задушевные беседы. – Делмар был прав, ты меня не боишься… – Боюсь до чертиков! – горячо заверила его я, чем вызвала легкий смешок. – Если бы ты только могла ощущать эмоции, я показал бы тебе настоящий страх. После этих его слов мне почему-то так жалко стало мой ужасный кошмар, что, будь он сейчас не такой жуткий, я бы его даже по плечу там, к примеру, погладила. Ободряюще. Но Раяр был страсть какой страшный, а мне было не так уж сильно его жалко, чтобы я рискнула потрогать эту не внушающую доверия тьму, из которой он был соткан. Заметив, как Раяр косится на меня с легким интересом, я выпалила: – А черный ты такой почему? Все что угодно, любой нетактичный вопрос, лишь бы он не почувствовал мою жалость. – В безлунье сила выходит из-под контроля, – ответил он, покрутив в воздухе рукой, оставляя за собой легкий, быстро тающий, недлинный дымный след. – Мамины гены, да? А Делмар ходит и искрится? – Нет, – ответил хищник равнодушно, но в его равнодушии чувствовалась какая-то горечь. – Я первенец, процесс был еще не отлажен, у меня… много отклонений. Он был такой бедный, ну такой несчастный. Такой бракованный. – Вернись, пожалуйста, в свои покои, – попросил мой бракованный кошмар, который я уже очень сильно жалела. – Ладно. – Поднявшись и затаив дыхание, я ступила на пол, ожидая, что сейчас мне отгрызут ноги по колено. Но нет, тьма охотно обхватила ступни, невозмутимая и почти неощутимая, как густой воздух или слишком жидкая вода. И она совершенно не спешила меня есть. – Давай так: я постараюсь тебя полюбить, утоплю в положительных эмоциях просто. И никаких попыток ухаживать и завтраков в постель с твоей стороны. Договорились? – Думаешь, у тебя получится? – Кто-то тут очень сильно во мне сомневался, и, несмотря на мою заниженную самооценку, это была не я. – Получится. – Особой уверенности у меня не было, просто жить очень хотелось. – Ты, главное, не забывай о взаимности… Книги там почитай какие-нибудь по этому делу, ага? – Книги, – задумчиво повторил он, очень меня этим обнадежив. Может, у них тут есть какая-нибудь специальная литература. Может, еще не все потеряно. В любом случае, хуже советов Делмара едва ли можно что-то придумать. Из гардеробной, а потом и из комнаты, так же затопленной тьмой, я уходила, стараясь не очень сильно задирать ноги и не подавать вида, что мне страшно. В свое оправдание хочется заметить, что идти по чему-то, что способно тебя сожрать в считанные секунды, довольно сложное дело. Только выбравшись в коридор, я смогла с облегчением выдохнуть, недолго погрустить об удобных туфельках, что доставили для меня незадолго до ужина вместе с очередными готовыми нарядами и которые я оставила в гардеробной, не решившись искать их во тьме, и уже совершенно спокойно отправиться в свои покои. Ночная беседа с моим кошмаром оказала на него положительный эффект. Утром, вместо завтрака в постель, меня ждал недовольный Делмар, ничего не подозревавший о наших ночных посиделках, но догадывавшийся о чем-то, желал знать, как мне удалось переубедить Раяра. Почему тот отказался мучить меня завтраком в постель. Я хотела спать. В итоге мои покои Делмар покидал без ответов, зато с подушкой, которую я бесстрашно в него швырнула. Сонная была, смелая, мало что соображающая. Зато выспалась, набралась сил и… зажила относительно мирно. Как в первые недели моего появления в этом мире. Раяр не отменил общие завтраки, но больше никуда меня не таскал и не старался запугать. Странненький он немного был, офигевший какой-то, но на вполне искреннее беспокойство и вопросы о своем здоровье лишь раздраженно отмахивался. Хотя порой, ловя мою тревогу, удивленно замирал. Нравились ему такие эмоции или нет, я так и не поняла. Зато очень скоро узнала, чего это он такой странный ходит. Случилось это поздним вечером, за два дня до прибытия в замок светлой делегации. Делмар достал меня настолько, что я отправилась требовать убежища у хищника. Решительная, подгоняемая огоньком, который совсем не хотел оставлять меня в покое и с аппетитом питался моими эмоциями, я ворвалась в кабинет моего кошмара, в котором раньше никогда не была, и застала его за самым постыдным из вообразимых занятий. В кабинете, очень похожем на тот, в котором я нашла семейный портрет, за заваленным книгами столом сидел Раяр. Вот только в его кабинете не было пыли, стол вместо черепа украшал массивный шар из темного блестящего камня (вероятно, черный агат, если такие камни в этом мире вообще существовали), а картина была большой, занимала всю стену и изображала сцену охоты. Стая волков в туманном лесу настигла могучего оленя. Несмотря на мощные копыта, огромные рога и угрожающий вид животного, почему-то не оставалось сомнений в том, что это последние минуты его жизни. А мой кошмар просто сидел и самым бесстыдным образом читал любовный роман, пока на столе его ждали десятки книжек того же жанра. В том, что это женские любовные романчики, я даже не сомневалась. Довелось мне в библиотеке как-то набрести на стеллаж с этими книгами в красной обложке с розовым корешком, на котором черными вычурными буквами значились имена авторов и названия книг. И что-то я так смутилась, будто бы его тут голым застала… Хотя, наверное, лучше бы все же голым. – А что… ты делаешь? – Стучать, – недружелюбно, сквозь зубы, процедил он. – Нужно стучать. Я девочка послушная, особенно когда обескураженная. Взяла и стукнула три раза по открытой двери, бодро поинтересовавшись: – Чем занимаешься? Его это не особо обрадовало, но возмущаться он больше не стал.