— Ну, чемоданы в моем мире изобрел Луи Виттон, — радостно повествует Натка. — Они намного удобнее сундуков именно своей компактностью и легкостью транспортировки. Смотри, хдесь мне Иен сделает петли, он обещал придумать, как их спрятать. А вот тут, спереди, будет замок и ручка. Чемодан за эту ручку можно будет поднимать. И ставить его можно на любую сторону. А еще он красивый и смотрится дорого. В коже, с шелковой подкладкой! А когда пустой — их можно друг в друга вкладывать. — Знаешь, я пока не вижу, почему их должны покупать, — дипломатично сказал Валь. — Люди не любят новшеств, тем более, дорогих. — Угу. А кого люди любят? — Альвов! — хором воскликнули Славики. — Бинго! Это называется «реклама»! А еще мы подарим чемодан герцогу Лотрейну. Он оценит. И нам надо зарегистрировать авторский знак. — Нат, — Валик смотрел на нее, как на предательницу. — Лотрейну? — Да, — не смутилась женщина. — Убьем двух зайцев сразу: прорекламируем новинку и подберемся поближе к этой сволочи. — Почему сволочи? — не понял Стасик. — А зачем убивать зайцев? — удивился альв. — Без зайцев нельзя? Они не виноваты ни в чем! — Это поговорка такая, — пояснила Ната. — За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь, вот так. А про «сволочь», Стас, тебе всё Валенуэль расскажет. А теперь идите погуляйте, мама будет творить! Валь посмотрел на Нату сердито, взглядом обещая самые страшные кары… потом… ночью. Пфф, напугал ежа голой… хм… Кстати, а ведь Ната так и не продемонстрировала ему весьма фривольное нижнее белье, подаренное ей Мартой. Хороший маркетинговый ход — Нате обязательно нужно еще таких штук! Вот немного подзаработает, и сделает большой заказ. И вообще — только у Марты одеваться будет. О, какой это чудесный мир! Сколько здесь открыто для нее дорог! Хочешь — Валю с рестораном помогай, хочешь — книжки продавай, хочешь — вспоминай, что из технического прогресса можно внедрить, а хочешь — просто живи и радуйся, муж позаботится, чтобы ты и дети ни в чем не нуждались! Натка никогда в жизни не ощущала себя настолько счастливой. Разумеется, это еще и гормоны — все же регулярная супружеская жизнь нехило так поднимает самооценку и настроение. И да, озаботиться о предохранении Ната так и не удосужилась. Вообще, на эту тему неплохо было бы переговорить с Валем. Вдруг у альвов есть какие-то свои заморочки? Обычаи или обряды, или они вообще магией предохраняются. Разумеется, под рукой есть Ари, но девочке всего семнадцать, Нате было как-то неловко о таком с ней разговаривать. А с другой стороны — забеременнеть вот прямо сейчас тоже не слишком вовремя. Нет, сначала спросить у Валя, потом уже консультация у ведьмы. То хмурясь, то хихикая, то ругаясь непотребными словами, Ната пыталась обтянуть кожей ящик. Кожа тянулась в разные стороны и упрямо не хотела ложиться ровно. Черт знает что! И как люди это делают? Не утерпела, отправилась к Иену в гости. Этот обстоятельный бородатый дядька вызывал у нее острое чувство доверия. Она прекрасно понимала Лильку — муж у нее надежный и прямой, как молоток, такой не заведет за спиной любовницу, не откажется от своих детей, не бросит семью в сложной ситуации. Ну, ростом не вышел — так у каждого свои недостатки. Иен Натку выслушал внимательно, а потом сунул волнующейся и суетящейся вокруг Лильке кошель с монетами и велел идти за покупками — вон хоть бы и с Валенуэлем. И мальчиков пусть с собой возьмут. Натка обрадовалась и попросила купить им еще и чашек — потому что у них только две остались. Лилька посмотрела на подругу как-то нехорошо, но кошель взяла. Кстати, судя по всему, кошель был из свиной кожи, потрепанный и бесформенный. А есть ли здесь сумки? Такие приличные, с кармашками? А редикюли? А рюкзаки? Ох, у Натки же есть Славкин рюкзак! Что, если его отнести Марте и попросить сшить что-то подобное, только в уменьшенном размере? Будет ли такая вещь актуальна в мире, где нет автомобилей и водопровода? — Есть у нас водопровод, — пробурчал Иен, маленькими серебряными гвоздиками прибивая кожу к деревянному остову будущего чемодана. — Клей подай, изобретательница. В гостинице даже есть, ну. Что сложного-то? Смотри: закрепить, промазать, разгладить, еще раз закрепить. Очень аккуратно выходит. Натка, приоткрыв рот, смотрела, как большие пальцы массивного цверга ловко и изящно прибивали крохотные гвоздики. Красиво. Нет, она отлично понимала Лилю! Есть в цвергах свое особенное обаяние! Не будь у нее Валя — Ната бы подумала о том, чтобы познакомиться с кем-то из родни Лилькиного мужа. — Нат, а насчет рюкзака я тоже уже думал, — продолжал Иен невозмутимо. — Я у Лили видел, очень удобная вещь, под землей обязательно пригодится. Там ведь лошади не живут, что-то тяжелое переносят или в сумках, или в тачках. И чемодан твой тоже цверги оценят, потому что экономия места. Ты это хорошо придумала. А еще можно в белый цвет выкрасить, и тогда альвы от счастья описаются, они любят все белое и голубое. — Иен, — Ната с умилением смотрела на цверга. — А давай сотрудничать, а? Мы с тобой составим отличную команду! — Пахнет неплохими деньгами, — кивнул цверг. — Но что скажет тебе на это твой супруг? Не будет ли он против? — А почему он должен быть против? — удивилась Ната. — Вы же с ним друзья! — Нат, если бы Лиля завела дела с кем-то из альвов, я бы злился ужасно, — ухмыльнулся Иен. — Даже и к цвергам бы ревновал. Ладно еще Вилли, она с ним побраталась, но когда Валик, в смысле, к Валь, за ней ухлестывал — я хотел его убить. Натка сжала зубы. Так значит — Валю нравится Лиля? Ну это понятно: она хорошенькая, маленькая и веселая. Но ровно до этого момента Ната тоже считала себя довольно привлекательной женщиной, а теперь вдруг вспомнила, что альвы все — светленькие. А она смуглая кареглазая брюнетка. Точно ли Валю нужна такая жена? Так-так, Нат, а ну отставить! В постели Валю всё нравится, а это значит — как минимум внешне его всё устраивает. Затолкай свою ревность поглубже и займись делом, потому что брак твой — он не вечен, нужно подумать о будущем. — Я поговорю с Валем, — сказала она Иену. — Разумеется, его мнение важно для меня. Ой, Иен, у тебя поистине золотые руки! Как ты красиво и быстро сделал! — Угу, сейчас еще ручку приделаю. Смотри, я деревянную заказал, она, мне кажется, практичнее металлической. Не нагревается на солнце, не холодная в мороз. И заменить проще. Для пробного экземпляра самое оно. Разумеется, если заказы будут, можно и медные ставить, и золотые, а можно ведь делать в разных ценовых категориях, правда? Подешевле, подороже, в коже, в ткани, просто крашенные… А уголки сюда бронзовые сделаю, они по цвету подходят. — Иен, ты чудо! — с чувством воскликнула Натка. Она бы обняла этого великолепного мужчину, но побоялась, что он не так поймет. — Если всё сложится — откроем мастерскую! — А чего нет-то? — кивнул цверг. — Обязательно сложится. Идея отличная, теперь главное — патент получить. Знаешь, Нат, я сам с Валем поговорю. Потому что у цвергов можно заявку подать на изобретение, и тогда по закону двадцать пять лет никто не имеет право такие же вещи производить. А уж потом можно всем. Ведь тут сложного ничего нет на самом деле, если подумать — то любой цверг похожий сделает. Поэтому нам нужен патент. Когда Лилька вернулась в свой номер, она обнаружила, что Натка с Иеном склонились вдвоем над письменным столом и горячо обсуждают виды застежек. Натка что-то рисует на листе бумаги, Иен кивает и дает советы. И вместе они выглядят… очень увлеченно выглядят на самом деле. Закусила губу обиженно, вспоминая, что Натка не только красивая, но и умная, у Натки серебряная медаль в школе была. И Иен умный. А вдруг он в Нату влюбится? А может, уже влюбился! Заметив жену и ее взгляд, Иен догадался, что Лиля чем-то недовольна, и поспешил к ней навстречу — обнять, поцеловать, спросить о самочувствии. Снял с Лили плащ, усадил в кресло, спросил, не хочет ли его любимая какао или чая (нет, кофе доктор не рекомендовал. Ну ладно, со сливками и небольшую чашку, но только одну). Натка, бросив свои чемоданы, ускакала домой — вдохновленная, сияющая. Мимолетно подумав, что Валик будет не в восторге от того, что жена не сидит дома, а затеяла какие-то дела, Иен усадил Лилю к себе на колени, уткнулся носом ей в шею, положил большую ладонь на ее живот, в котором рос его ребенок и блаженно вздохнул. — Знаешь, она забавная, твоя Натка, — сообщил он жене. — Но Валя мне по-настоящему жалко. Такая неугомонная! Я люблю женщин домашних, уютных. От такой, как Ната, я бы сбежал через неделю. — Я не поняла, ты любишь женщин — или меня? — зажмурилась, расслабляясь в его руках, Лилька. — Гипотетически из всего множества уютных и домашних женщин я выбрал самую лучшую, следовательно, ты — квинтэссенция всего прекрасного и женственного. И люблю я одну тебя. — Ты все же читал лекции по высшей математике, да? — хихикнула блондинка. — Ага. 17. Натка и ее прекрасные мужчины Натка, вся пребывая в мечтах и планах, совершенно не замечала, что ее сыновья за завтраком как-то странно переглядываются. К тому же у Валя получилась настолько вкусная каша, что она кроме как в тарелку и не смотрела. Тем временем Ари быстро собрала посуду, «помыла» ее магией и убежала, пробормотав что-то про важные дела. Влад тоже смылся, но он всегда так делает, когда не хочет, чтобы мать нашла ему какое-то задание. А вот Стас вел себя неправильно. Сидел за столом, бледнел, краснел и молча смотрел на Натку и Валя, который тоже не спешил вставать. Натка вдруг почувствовала страшную усталость. Что еще мог натворить этот ребенок? Нашла пальцами руку Валя, вцепилась и, наконец, перевела дыхание. — Ты что-то хотел сказать, Станислав? — с ласковой улыбкой, которая показалась ее сыну оскалом крокодила, спросила она. — Мама, я знаю, кем я хочу стать, — ошарашил Натку Стасик. — И кем же? — с подозрением спросила Ната, памятуя, что не так давно он собирался стать сборщиком налогов. — Врачом! — торжественно заявил сынок. Ната открыла рот. Потом закрыла. Потом немного подумала и осторожно спросила: — Стас, а ты уверен? — Почему нет? — спокойно ответил подросток. — Врач — это очень-очень сложно. И ответственно. И нужно много учиться. А у тебя в школе одни тройки были. — Так это в школе, — снисходительно пояснил Стасик. — А тут все по-другому. Тут физику и математику не надо учить, и Грибоедова читать тоже не нужно. — Я не думаю, что ты сможешь, — честно сказала Ната, беспомощно оглядываясь на Валя. Но альв молчал, явно не желая встревать в их разговор. — Стасик, давай, ты подумаешь, и мы вернемся к этому разговору через год? — Ма, да что ты совсем в меня не веришь! — взорвался Стас. — Я тебе серьезно говорю, а ты со мной как с ребенком! Дядя Валь, ну скажите ей! Валь спокойно отложил кусок кожи, который он вертел в руках, и поглядел на Стаса: — Станислав, а какая причина твоего решения? — Владька чуть не умер, — сморщил нос подросток. — Если бы не доктор — я бы остался без брата. Я хочу, чтобы в другом случае — я тоже мог помогать людям. — Так Глен восемь лет в университете учился. А потом работал ассистентом опытного лекаря. А университет — это сложнее, чем школа. Там та же химия и математика будет. И еще много чего другого. — Но ведь Ари лечит людей без всяких университетов, — растерянно выдал Стас. — Ари — ведьма, у нее редкий дар, — пояснил альв. — К тому же ее вон законом преследуют. По-хорошему, ей бы тоже в университет. Но допустим, тебя я смогу устроить, ты мне практически сын. А с ней сложнее — ведьма, да преступница, да без рекомендаций… — Я готов учиться, — неожиданно твердо кивнул мальчик. — Честно, готов. Мам! У нас учебник химии был? — Не гони лошадей, Стас, — медленно сказал альв. — У меня предложение такое: я поговорю с Гленом, попрошу его взять тебя учеником. Справишься — будет тебе университет. Не потянешь — найдешь другое дело по душе. Нат, как считаешь? Ната, влюбленно глядящая на альва, который легко и просто разрулил еще и эту проблему, кивнула. — А Стас прям по-настоящему учеником будет? — уточнила она. — Чтобы и кровь, и гной, и прочие прелести? — А как же. Глен — врач-универсал. И роды принимает, и зубы дерет, и раны чистит. Цверги — они вообще в своей профессии всегда лучшие. Очень уж настырные. Так что будь уверена — Стас научится у него всему… Ну, пожалуй, кроме родов. А в шестнадцать, если не передумает, в университет поедет. Не в альвийский, там очень долго учиться, не меньше двадцати лет. В человеческий. — Спасибо! — просиял Стас. — Мама, дядя Валь — спасибо! Он подскочил, порывисто обнял сначала мать, потом альва, потом — видимо, от избытка чувств — запихал в рот целый пирог и сбежал.