— Госпожа — очень рискованная женщина, — пробормотала Натка. — Очень. И транжира. Заверните. А клей для кожи у вас есть? — О, ну его очень просто варить, — оживился скорняк. — Возьмите немного обрезков шкур одного вида, можно ослиных или кроличьих, и порежьте их на части. Затем возьмите олений рог и раскрошите его на маленькие кусочки кузнечным молотом на наковальне… — посмотрел на её несчастное лицо, сжалился. — А, ладно. Вам сварить, да? — Да, — с облегчением кивнула Ната. — Спасибо. — К вечеру приходите, будет вам клей. — К вечеру не надо, надо дня через три. — Ну заходите, или пришлите кого, — закивал мужчина, с явным удовольствием разглядывая золотые монетки. Натка тяжело вздохнула и отправилась в гостиницу, где, по словам Валя, остановились Лиля и ее муж-кузнец. Где, кстати, Валь хотел ее поселить, но вместо этого купил ведьмин дом. Гостиница ее не впечатлила: обычное двухэтажное здание из серого камня, добротное, сверкающее вымытыми окнами, с широким крыльцом. Такое… типично-гномское здание. Без каких-то украшений, все очень просто и функционально. Или это она пристрастна? Ей казалось, что альвы построили бы что-то куда более изящное. Внутри все тоже предельно практично: холл с обшитыми деревянными панелями стенами, по две стороны — залы. Обеденный и для отдыха, с диванами, книжными шкафами и игровыми столами. Хозяин — типичный бородатый гном (нет, здесь правильно говорить — цверг) встретил Натку приветливо, особенно внимательно разглядывая ее новый плащ. Вот, а была бы она в страшном овчинном тулупе — что бы он сказал? Спросил, что угодно госпоже. Услышав про Морозных, заулыбался и пообещал немедленно позвать. Как там Валь говорил — он для цвергов свой, а теперь и она своя? — Лиля — моя давняя подруга, — сообщила Ната хозяину, хотя он и не спрашивал. — А Иен дружит с моим мужем Валенуэлем. Цверг ахнул и повел Нату в отдельный кабинет — для своих, как он выразился. Почти силой усадил в кресло, предложил чаю-кофе-вина-воды — а может, дорогая гостья желает перекусить? Как же, он слышал, что Валенуэль Сизокрылый привез в Каменск жену и детей, да вот ведь незадача — ни разу дорогие гости в гости к нему не зашли, на что он, признаться, весьма обижен. — Так Валь несколько дней всего, как вернулся, — попыталась оправдаться Ната. — И что? К Глену Ледневу успели заглянуть, а к Северным, значит, не нужно? И вообще! Как он мог — взял и купил дом! А ведь мог совершенно бесплатно жить у меня в гостинице! — А это я дом попросила, — бросилась защищать мужа Натка. — Я — женщина простая, в гостиницах не жила никогда. Корову, бывало, доила. И козу. А чтобы в гостинице — это слишком. — Ай, лукавите, прекрасная госпожа, — прищурился цверг. — Руки-то у вас не крестьянские. Вы, поди, не знаете, с какой стороне к корове-то подходить. — А вот и знаю! — Ну, ну, не злись, девонька. Так какой тебе кофе, я не расслышал? Со сливками и сахаром? — Спасибо, не откажусь, — Натке очень понравился этот хитроглазый дядька с объемной бородой. — И Морозных позвать не забудьте, пожалуйста. Сначала, конечно, прибежала Лилька — цветущая и ужасно счастливая на вид. Натка отметила, что наряд на подруге куда удобнее, чем ее — широкая блузка с присборенным воротом, вязанная жилетка и юбка. Вот вроде бы и незаметно, что Лилька беременна, но подруга встала, подбоченилась — и живот мгновенно обозначился. Словно она специально подчеркивала свое положение. Впрочем, почему — словно? — Наточка, я тебя сейчас буду пытать, — объявила Лилька весело. — Вчера я была так рада, так рада, что совершенно забыла спросить, как ты вообще сюда попала, в этот мир? — Знаешь, а это все благодаря тебе, — усмехнулась Ната. — Я ж твоего кота ходила кормить. Один раз пришла — а по квартире какой-то левый мужик ходит. — Да ладно! — вытаращила голубые глазищи Лиля. — Ага. Бородатый, квадратный и с золотой штукой в руке. Лиля восторженно взвизгнула. — Так это же папаша мой ненормальный с секстантом был! Князь Алмазный! А ты что? — Брызнула ему в рожу перцовым баллончиком, — с удовольствием вспомнила Натка. — А потом он исчез, а артефакт этот его… ну, секстант… а что, похоже… остался на полу лежать! — А дальше, дальше? Дальше история была не такая веселая. Ната всё честно подруге рассказала, выслушала нелестные слова в адрес Егора и пару матерных фраз про своих сыновей. Потом еще несколько нецензурных возгласов про Финогена, солдат и усатого капрала. И горячее одобрение действий Валенуэля, разумеется. — И что теперь? Ты ведь с Валиком… ну, навсегда? — Чего не знаю, того не знаю, — посмурнела Натка. — Пойми — кто он и кто я? — Валик-то? Флейтист-неудачник, — жестко охарактеризовала друга Лиля. — Мальчишка глупый и ранимый. — Во-первых, не Валик, а Валь, — так же жестко ответила Ната, щурясь. — Валик — совсем глупо звучит. А во-вторых — он мужчина, уж точно не мальчишка. Ранимый — может быть. Глупый — вот ни капли. И уж точно не неудачник. — О как, — удивилась Лиля. — Мать, а ты влюбилась! — Я? — содрогнулась Натка. — Упаси Боже! Я слишком опытная для всего этого дерьма. И потом, Лиль — ну мне тридцать два! — Тридцать три, — поправила ее подруга. — Зимой исполнилось. — Вот! — воскликнула Ната, несколько обескураженная тем, что она ухитрилась забыть про свой день рождения. — Мне тридцать три! А через год станет тридцать четыре! А потом — сорок! Пятьдесят! А он так и останется двадцатилетним. Это без шансов, Лиль. Мне никак нельзя в него влюбляться. Лилька задумалась, села в кресло и с жалостью поглядела на Нату. — И что теперь? — тихо спросила она. — Ты же его жена. Всё равно. — Живем один раз, Лиль, — вздохнула Ната. — Я никогда не думала, что у меня вообще может что-то сложиться с таким, как Валь. И я очень благодарна судьбе в лице князя Алмазного за такую встречу. Я счастлива, правда. По-настоящему. — Я рада, — всхлипнула Лиля, промокая глаза белоснежным платочком. — Я так за вас рада! — Опять рыдает, — грустно пробормотал входящий в кабинет Иен, несущий поднос с кофейником и чашками. — В этой женщине целое море соленой воды. — Кстати, о море, — с угрозой в голосе прищурилась Лиля. — Ты обещал! — Не начинай, милая. Вот родишь — и куда ты захочешь поедем. А сейчас я твоим драгоценным здоровьем рисковать не хочу. Здравствуйте, Ната. Рад с вами познакомиться. Лиле сейчас очень нужна подруга. — А мне сейчас очень нужен кузнец, — весело улыбнулась Ната. — Считайте, что он у вас есть. 16. Натка и чемоданное настроение — Это что, гроб для карлика? — удивленно спросил Валенуэль, когда плотник принес заказанные Натой ящики. — Ага, — радостно закивала она. — Открою ритуальное агентство, это во все времена был самый прибыльный бизнес. Слушай, а ты же музыкант, сможешь играть на похоронах? Альв посмотрел на нее с таким возмущением, что женщина залилась смехом. — Мам, реально, это чо? — спросил Владик, приседая и трогая ящики. — А на что это похоже? — На гроб. Для собачки. — Да ну тебя! Никакого воображения! Стасик? — На гроб для овечки? Натка только глаза закатила. Ну и фантазия у ее прекрасных мужчин! Разложила ящики дном вверх, обложила кожей, примеряя. — Элитный гроб для элитной собачки, — обрадовался Влад. — Идиот! — воскликнул Стасик, хватая два ящика поменьше и прикладывая их один к другому. — Это же чемодан! Смотри — петли, ручку, замок — и реально чемодан будет! — Бинго! — захлопала в ладоши Натка. — Ты сегодня — официально старший сын! — Чемодан? — ошарашено спросил Владик. — А зачем? Зачем тебе чемодоан? — Ну ты тупой, — обрадовался «старший сын». — Тут же сундуки везде! А чемоданы — это уже следующая ступень развития! — Верно, — ухмыльнулась Натка. — Чемодан в разы удобнее сундука. А если сделать в нем перегородки, то он еще и для перевозки хрупких вещей подойдет. А ну-ка, сынка, напомни, кто изобрел чемодан? — Дык эта… медведь! — Кто? — Натка захлопала глазами и нахмурилась. — Какой медведь? — Ну этот… из Маши и медведя. Он Машу в коробе таскал еще. Ну, мам! Не садись на пенек, не ешь пирожок, — и заржал, как конь — негодник! Не поймешь — не то придуряется, не то и в самом деле уверен в своей правоте. — Нат, расскажи мне, что за зверь такой — чемодан? — мирно просит Валь, показывая, пока жена не видит, кулак Стасику. Стасик кривится, но делает серьезное лицо.