— Ну так я — не альв, я человек, — нехорошо улыбнулась Натка. — Зло должно быть наказано. А добро должно быть с топором. — Хм, добро с топором — это очень похоже на Иена. — Мы можем на него рассчитывать? — На Иена — да. А вот Лильку лучше сейчас не тревожить. — Согласна, — Натка накрыла своей ладонью руку мужа и сказала то, что всегда говорила сыновьям. — Я с тобой. Я буду на твоей стороне. Если ты будешь воевать — я буду подавать тебе патроны, в смысле, стрелы, или чем вы тут стреляете. — Это… славно. И очень странно, — Валь улыбнулся беззащитно. — За меня даже матушка так не вставала. — Так она альвийка, — напомнила Ната. — А я женщина простая. Кто обидел кого-то из моей семьи — тот обидел меня. — А я твоя семья? — внимательно посмотрел ей в глаза Валик. — Ты сейчас — мой мужчина, разве нет? Натке и самой было важно знать, что между ними происходит. Потому что по-настоящему мужем она альва не считала: кто она и кто этот красавчик? Через пятнадцать лет она будет стареющей морщинистой тёткой с обвисшей грудью и седыми прядями, а он останется молодым и красивым. Будущего у них нет никакого. Но вот конкретно сейчас, именно в этот момент — они пара. Те, кто друг друга поддерживают. Во всяком случае, они вроде как женаты, спят вместе, да и Валь спас её сына. Сыновей. И ее тоже спасал не раз. Меньшее, чем она может его отблагодарить — помочь ему разобраться с прошлым. Впрочем, это даже не обсуждается — она готова помогать Валю во всем. — Я твой муж вообще-то, — довольно-таки холодно напомнил Валенуэль, хмуря светлые брови. — Теперь — единственный мужчина в твоей жизни. Ну, единственный в твоей постели, скорее. Или у людей по-другому? — Понятия не имею, — хмыкнула Натка. — По мне, так брак автоматически подразумевает верность. Если ты хочешь разнообразия — разведись и гуляй. Про быстротечность их отношений говорить не стала — во-первых, это само собой разумеется, а во-вторых, не время и не место. И без того проблем хватает. Герцог Лотрейн, говорите? Что ж, Натка знает, кого спросить про его "дурман-зелье". А пока… а пока надо уже поесть, потому что герцог герцогом, а завтрак никто не отменял. * * * К вечеру домой вернулась ведьма, сказав, что Владу совсем хорошо, а Стас остался с братом, чтобы тот не скучал. Уже завтра мальчишки будут дома. Натка кивнула, налила Ариадне чая, поставила гору пирожков (Валь напек) и села рядом на лавку. Ведьма явно была голодна, потому что на еду накинулась как волк. — Скажи мне, Ари, — Натка пристально уставилась на юную ведьму, сосредоточенно вгрызавшуюся в пирожок. — Ты герцога Лотрейна знаешь? — А кто ж его не знает? Он владелец здешних земель, ну — Каменск, Волковойня, Утырки, Жадица — всё это на его земле стоит. А ближе к горам — там уже князя Холодного вотчина, лес, замок, шахты. Граничные земли людей и цвергов. Натке вот именно сейчас не до цвергов было, хотя в другое время она бы с удовольствием послушала. Всё же подруга ее замужем за представителем горного народа. — Нет, Ари, ты лично его знаешь? Ну, герцога? — Откуда? — страшно удивилась ведьма. — Или ты считаешь, что такие, как они, приходят к таким, как я? — Говорят, что герцог — любитель особых снадобий, — не унималась Ната. — Говорят, что кур доят, — буркнула Ари. — У меня он ничего не покупал, если ты об этом. Да я и не умею ничего такого. Я лечу, а не калечу. — А узнать как-то можно? — А тебе зачем? Натка задумчиво посмотрела на ведьму, потарабанила пальцами по столу и, наконец, спросила: — А что ты думаешь о рабстве? — А шо я должна о нем думать? — вытаращила глаза Ариадна. — Меня оно не касается вот совсем никаким боком. Рабов у меня нет и никогда не будет, да и сама я свободная. — А в целом? — Ну… — Ари задумалась, а потом беспомощно посмотрела на женщину. — Рабство — это плохо, да? — Одного моего друга Лотрейн держал в рабстве. В постельном, — сообщила Натка. — Много лет. — Друга? — не поняла Ари. — В смысле, в постельном? Мужчина… мужчину? Оу! Сочувствую. Это ужасно. — А потом люди Лотрейна хотели обманом продать в рабство Стасика. И я хочу Лотрейну отомстить. — Месть — это хорошо, — одобрила Ари кровожадно. — И что ты думаешь делать? Погоди, ты спрашивала про зелья: это звучит как план. Узнать, что он там употребляет и отравить его? Или — свести с ума. Или сделать так, чтобы у него мужская гордость почернела и отсохла! Или… — Погоди, погоди! — перебила ее Натка. — Не увлекайся, хотя идеи все заманчивые. Для начала нам нужно как можно больше о Лотрейне узнать. А я, сама понимаешь, тут чужачка. Я никак не смогу. — Зря ты так говорищь, — неожиданно сказала ведьма. — Как раз тебе проще всего. Ты пришлая, к тому же необычная, высокая, красивая. Нужно только придумать, чем тебе герцога удивит — и он сам примчится с тобой знакомиться. — Да ладно, — усомнилась женщина. — Я не верю. Хотя… Есть у меня одна идея. Я думаю, что с помощью этой штуки можно убить двух зайцев сразу. Натка задумчиво прошлась по комнате: два шага вперед, два назад, потом бросилась в спальню, где вытащила из-под кровати сундук. Достала ленту, что-то бормоча, обмерила сундук со всех сторон, а потом подняла сияющие глаза на ведьму и вкрадчиво мурлыкнула: — Тебе ведь можно доверять, Ари? — Нет, — твердо ответила ведьма. — Не рекомендую. Что ты такое придумала? — Технический прогресс! — торжественно провозгласила Ната. — Мы завоюем этот мир! — Ты завоюешь, — уточнила ведьма. — А я тебе успокаивающего чаю заварю, мне не нравится твой взгляд. — Так, мне нужен плотник, — Натка уже не слушала ее. — И кожа, большие куски. Клей, сапожная игла, шило, дратва, шелк. И кузнец. Где всё это можно достать? — Кожу — у скорняка, это на углу Большой Торговщицкой и Красной улиц. Плотник в ремесленном ряду. А кузнец… — А кузнец у нас свой. Натка решительно поднялась с колен, ногой затолкала сундук обратно под кровать и выглянула в окно. Валь, ушедший сначала к молочнику, затем в мясную лавку, затем к Славикам, должен бы скоро вернуться, поэтому она свою идею начнет реализовывать завтра. Понадобятся деньги. Что-то подсказывало ей, что четырех золотых на все не хватит. Надо бы, наверное, книгу продать какую-нибудь. Физику, например. Надо посоветоваться с мужем, он что-нибудь подскажет. А потом уже заниматься тем самым прогрессорством в этом мире. 15. Натка и ее задумка С самого утра Натка, еще раз расспросив ведьму, куда идти, побежала искать плотника. Нашла, разумеется. Долго объясняла ему, что хочет от него: шесть прямоугольных деревянных ящиков, не слишком толстых. Чтобы один в другой вкладывался, с зазором. Да, каждого размера по три штуки. Два больших и непременно одинаковых, два средних и два маленьких. Вроде он все понял и денег за работу попросил не так уж и много. Дальше — скорняк. Тут сложнее. В коже Ната не разбиралась совершенно. Какую брать — толстую, тонкую, среднюю? Как для ботинок или как для охотничьих курток? Козья или телячья? И как варить клей? Скорняк, поняв, что от Натки так просто не избавиться, принялся рассказывать ей всякие ужасы, вроде того, что лучшую, самую тонкую и нежную кожу получают от новорожденных телят. Такая кожа идет на перчатки и маски. Для детской и бальной обуви используют козью кожу. А вот кошели делают из более толстой кожи, как правило — телячей или оленей. Конская кожа идет на дорогие сапоги и прочные ботинки. А свиная кожа — только на дешевую обувь или подошвы, или подкладку курток и плащей. Так госпожа определилась, чего она хочет? Нет, Натка не определилась. Ей было ужасно сложно выбрать. — А это что? — она ткнула пальцем в большой кусок толстой рыжей кожи, выложенной на стол. — Это бычина, — закатив глаза, пояснил скорняк. — Для седел и упряжи. Ее не каждый сможет обработать. Толстая, рыхлая. Ну, еще ремни из нее можно делать. — А это? — Шеврет — кожа, выделанная из шкур овцы. Для обуви и одежды. — А эта? — Оленья кожа. Дорогая. Очень. — Насколько дорогая? — Золотой за вот этот кусок. Ого! И в самом деле — крайне дорого. А ведь совершенно не факт, что Натке удастся продать готовое изделие. Помолчала, переминаясь с ноги на ногу. Потрогала остальные куски. Решилась. — Два вот таких, — указала на оленью. — Господа — швея? — вежливо спросил скорняк, ничуть не удивившись ее выбору. — Что планируете шить?