Встала из-за стола, быстро пошла в прихожую, прихватив телефон. Вышла из подъезда, села в машину и выехала со двора, ничего не видя перед собой. Благо, что машин об эту пору на дороге немного и клиника Димина всего в двух кварталах находится. Подъехала, припарковалась недалеко от входа, кликнула знакомый номер. Дима ответил тихо: – Да, Юль, слушаю… – Дим, я здесь, я в машине… Ты можешь выйти ко мне ненадолго? Это очень важно, Дим… – Да, сейчас. У меня есть немного времени. Сейчас приду… Голос у него был такой усталый, что она испугалась. Может, у него что-то случилось и ему совсем не до нее? И уж тем более не до всяческих объяснений и расставаний? И тем не менее вот он, вышел на крыло клиники. Такой до боли родной, что сердце сжалось. Лицо осунувшееся, кажется иссиня-бледным из-за налета щетины. Обежал взглядом ряд машин, увидел ее синюю «Тойоту», помахал рукой. Подошел, сел рядом с ней, проговорил с усталой улыбкой: – Привет… Рад тебя видеть. Что случилось, Юль? У тебя лицо такое, будто ты долго плакала. – Я не плакала, Дим. Просто… Просто я к разговору с тобой готовилась. Мы можем сейчас поговорить, Дим, скажи? – Да… Только недолго. У меня совсем мало времени. Я собирался домой сейчас поехать… Очень волнуюсь, Анна на звонки не отвечает. У нее приступ вчера был, Матвей «Скорую» вызвал, ее ко мне в клинику привезли. А утром она ушла… Вот я и боюсь, что приступ может повториться и никого рядом нет! Ничего вообще не понимаю, что происходит! Почему Матвей ей позволил уйти, почему он тоже на мои звонки не отвечает! – Да, Дим, я понимаю… Тебе сейчас не до меня. Но я быстро тебе скажу, ты только послушай… Дело в том, что мы не будем больше встречаться. Мы расстаемся, Дим. Вот прямо сейчас, в эту минуту… Время уже пошло. Теперь… Теперь мы просто бывшие, понимаешь? Мы – всего лишь бывшие… Она проговорила все это очень быстро, не глядя на него. Автоматом проговорила. Хотя получилось вполне ничего… Спокойно так, с достоинством. Никто бы и не догадался сейчас, что у нее внутри происходит. И Дима молчит. Смотрит на нее и молчит. Наконец она услышала его тихий и слегка хрипловатый голос: – Да, Юль… В сложившейся ситуации это правильный выход, наверное. И мне очень жаль, правда… Я ведь очень люблю тебя, ты знаешь. Люблю и мучаю… – Нет, Дим. Не мучаешь. Я очень счастлива с тобой была. Хотя и понимала, что всему когда-нибудь придет конец. Я не надеялась ни на что, Дим, ты же знаешь. Но если конец… Если обстоятельства жизненные так сложились… Пусть будет конец, да. Мы ж не просто так расстаемся, мы расстаемся ради наших детей… – Да, я понимаю. Ты умница, Юль. Я всегда, всегда тобой восхищался… Мне очень трудно без тебя будет. Да что там говорить, ей-богу! Ты ж сама все понимаешь! Да я же… Как там у классика, помнишь? Да если б я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире и был бы свободен… – Но ты не свободен, Дим. Отныне мы бывшие, всего лишь бывшие. И мало ли что может случиться с бывшими, правда? Они даже родственниками могут стать в одночасье, если судьба так распорядиться решит! – Она уже распорядилась, наверное… – Да. В том-то и дело. Я сейчас еду к дочери, скажу ей все. Хотя, если честно… Мне очень хочется сейчас взять и закричать – нет, нет! Я умру без тебя, Дим, умру! Но я знаю, что не умру… Просто маленько жить перестану, и все. – И я… И я перестану, Юль… Они замолчали надолго, глядели прямо перед собой в ветровое стекло. Юля первая нарушила молчание, проговорила почти весело: – Ты знаешь, моя дочь свято верит в то, что испытать настоящую любовь полагается только один раз, она дается каждому человеку по праву рождения. Один только раз, понимаешь? И я думаю, что она права… Такое счастье возможно только раз в жизни. Оно силы дает человеку, очень большие силы. Ты знаешь, твой сын мне позволил ее письмо к нему прочитать… И я поразилась, как она правильно все решила! Написала ему, что не страшно, мол, когда это счастье жертвует собой ради других. И тут она тоже права. Если любишь, то и жертвовать не страшно. И еще она там написала так, как и мне бы хотелось тебе сказать сейчас… Я всегда буду любить тебя, Дим. Всегда. Помни это. Ты – мой единственный, который по праву рождения. Хоть теперь и бывший по статусу. Всего лишь бывший… И все, Дим, и уходи, пожалуйста! Уходи… Дима повернулся, собираясь ей что-то сказать, но она закрыла лицо руками, как щитом: иди, мол, иди, хватит! Потом протянула руку, слегка толкнула его в плечо. Иди! Тем более на крыльцо клиники выскочила медсестричка и, увидев Диму в машине, призывно замахала ему рукой, даже притопывала от нетерпения. Дима вышел, поспешил навстречу медсестричке, и она что-то заговорила ему быстро, округляя глаза. Юля подумала с горечью – ну вот и все… Теперь ему даже и не дадут осознать, что произошло только что. Заберут сразу в круговорот неотложных дел. Да и что, собственно, произошло? Ничего особенного не произошло. У каждого своя дорога. Дима пойдет спасать людей, она поедет спасать свою дочь от отчаяния. Да, надо ехать скорее в Ясенево… * * * – Вань… Может, мы все-таки зря Анелю одну оставили? – тихо спросила Ирина, размешивая чай в своей кружке. – Она ведь к тебе приехала, ей плохо сейчас… А мы взяли и ушли, а? Может, мы к ней пойдем, Вань? – Да нормально все, Ириша, не волнуйся. Скоро к ней парень должен приехать, тот самый. Ну, от которого она сбежала… Им же поговорить надо будет, а тут мы… Получается, что мешаем. Потом к ним пойдем, вечером. Посмотрим, что да как… Может, они помирятся. – Да как же они помирятся, Вань? Если все так, как ты мне рассказывал… Если отец этого парня и твоя бывшая, Анелина мать… Надо же, как все закрутилось, правда? Вот что бы ты на месте этого парня сделал, скажи? – Да ничего бы я делать не стал. Просто не отпустил бы от себя свою любовь, вот и все. Ведь главное, что они любят друг друга, правда? А что там родители… Кто с кем да как… Пусть сами разбираются в своих отношениях, к молодым не лезут. Они ж не виноваты, что у них все так причудливо закрутилось, как ты говоришь! – Ну, это легко сказать, Вань… Просто не отпустил бы, и все… Что же им, и свадьбу себе не сыграть? – Да почему… Если захотят, то почему… – Да потому! Ну вот представь, что сидят они за свадебным столом… И матери жениха и невесты знают, что одного мужчину меж собой делят. Я даже не представляю, как это… И что должен испытывать этот самый мужчина… Да и потом, Вань? Если у молодых внук родится? Так и будут с ним нянчиться две соперницы по очереди? Ведь так не может быть, Вань… Кому-то надо все равно уйти из этой заклятой цепочки. Вопрос только – кому… И куда уйти… – Я думаю, и без нас с тобой все разрешится, Ирина. Не переживай так, что ты. – Ну вот не понимаю я тебя, Вань, не понимаю! Она же дочь твоя, а ты… – А что я? Разве я в силах что-то изменить, скажи? Хотя я уже говорил с Юлей на эту тему… Но это надо знать мою бывшую жену, ее характер… Ей же бесполезно что-то объяснять, она сама про себя все знает. Как ей надо, так и сделает, всех сметет на своем пути. Ирина ничего не ответила, лишь глянула на Ивана грустно. Потом спросила очень тихо: – Ты все еще ее любишь, да, Вань? У тебя даже голос немного садится, когда ты о ней говоришь… И обида в голосе слышится. Если обижаешься, значит, любишь. – Нет, Ирин. Не люблю. Правда. Долго любил, конечно, долго только воспоминаниями жил… Тоже думал, как Анеля, что она та самая, единственная, судьбой по праву рождения посланная. А потом тебя разглядел… И понял… – Да это не ты разглядел, это я тебя разглядеть заставила! Потому что ты ведь не жил, ты закрылся в коконе своего горя и ничего не видел вокруг! Но только скажи мне правду, Вань, честно скажи… Если бы она тебя вдруг позвала… Ты бы… – Нет, Ирина, нет. Я прошу тебя, не надо, пожалуйста. Не сомневайся во мне, хорошо? И даже говорить на эту тему больше не будем! Согласна? – Согласна, Вань. Не будем… А может, все-таки к Анеле пойдем, а? Что-то тревожно мне как-то… Она ведь такая хрупкая девочка, такая слабенькая… – Нет. Она не хрупкая и тем более не слабенькая. Она очень сильная на самом деле. Ты только подумай, чего ей стоило такое решение принять, а? Чтобы взять и исчезнуть, не стоять у матери на пути… – Да, все так. А знаешь, кого мне всех жальче в этой ситуации, а? – Кого? – Мать этого парня всех жальче. Она ведь наверняка не понимает ничего, почему от сына любимая девушка сбежала. И не знает, что муж ее давно обманывает. Получается, что и ее все обмануть собираются… Нехорошо это все, согласись? – Даже не знаю, что тебе и сказать, Ирин… Как говорится, поживем – увидим. Но в любом случае я свою дочь в обиду не дам! Если решит у меня остаться, пусть остается! Будем все вместе жить! Надеюсь, вы найдете общий язык… – Конечно, Вань, конечно! – кивнула Ирина, глядя в окно. – И все же мне тревожно… Как она там одна, Вань… Опять на крыльце дома сидит, наверное, руками коленки обняла, как Аленушка на картине Васнецова. Сидит и на вечернее небо смотрит… Она и предположить не могла, что Анеля именно так и сидит на крыльце. Как Аленушка на картине. И что в следующую секунду вздрогнет и повернет голову, услышав, как у калитки остановилась машина матери. И ее саму вскоре увидит, идущую к ней от калитки. – Анелечка, это я, не пугайся! Я все знаю, Анелечка! Я тебя понимаю! Прости меня, пожалуйста… – быстро говорила Юля, идя к дочери. – Ну что же ты, доченька, что ты придумала такое, господи, милая моя… И на звонки не отвечаешь… Я тебе сто раз уже звонила, наверное… – Я телефон еще вчера отключила, мам. Решила, что так лучше будет, – тихо ответила Анеля, не глядя на мать. Сидела по-прежнему на крыльце, опустив глаза в землю. – Господи, да кому же лучше, кому? Что ты говоришь, доченька? – Тебе лучше, мам… – Но как же… Я же беспокоюсь о тебе, я волнуюсь! Я понимаю, что ты обижена на меня, но… Но я тебе сейчас все объясню, доченька… Юля села на крыльцо рядом с дочерью, обняла ее крепко за плечи, притянула к себе, продолжая говорить быстро: – Прости меня, это я во всем виновата! Я ужасная эгоистка, да! Сегодня этот твой мальчик… Он приходил ко мне… – Его Матвеем зовут, мам. Зачем он к тебе приходил? – Ну как же зачем? Он тебя искал… Я письмо твое прочитала, которое ты ему написала… Да, я просто ужасная эгоистка, я ему даже не подсказала, где тебя можно найти! Прости, прости… Наверное, я до последнего за соломинку цеплялась, но теперь уже все, все… Все будет хорошо, доченька! Матвей так любит тебя, я поняла! Знаешь, у него глаза такие были… Он ушел, а я так ничего ему и не сказала… Но он все равно найдет тебя, Анелечка. Он уже едет к тебе, я думаю. – Почему ты так думаешь, мам? – Ему Маргарита Сергеевна сказала, где тебя искать. – Он что, приходил к бабушке? Но как он ее нашел? Хотя да… Он же провожал меня… – Да, он скоро приедет. И я должна успеть сказать тебе самое главное… Объяснить тебе… Юля будто задохнулась от быстро летящих слов, замолчала, переводя дыхание. Потом торопливо оглянулась назад, спросила тихо: – А папа где? Он дома? Или с работы еще не пришел? – Папа с Ириной ушел к ней домой… У них там дела какие-то срочные, не знаю… – пожала плечами Анеля, искоса взглянув на мать. – Не поняла… С какой Ириной? – автоматически задала вопрос Юля – и тут же сообразила, как он глупо звучит. И поправилась быстро: – А, ну да, понятно… Мне же Маргарита Сергеевна говорила… Что ж, я очень рада за него, правда… По крайней мере, я больше не буду чувствовать себя виноватой. А ты с ней уже познакомилась, значит? И как она тебе? – Она классная, мам… А главное, что она папу по-настоящему любит.