– Нет. Нет! И к тебе тоже не могу… Лучше уж я к себе пойду, и впрямь замерзла совсем… А лучше к бабушке! Проводи меня к бабушке, ладно? – Хорошо, давай к бабушке… Я сейчас такси вызову. Быстро доедем. А можно я с тобой вместе пойду? Твоя бабушка меня не прогонит? – Нет, не надо вместе. Бабушка тебя не прогонит, конечно, но мне лучше одной… Так надо, Матвей. Мне еще решить надо… – Да что решить, Анеля, что? Скажи мне, что случилось, мы все вместе решим! – Нет… Не могу пока. Завтра, Матвей. Все завтра… – Ну хорошо, как скажешь. Идем вниз, такси сейчас приедет. – Идем… Маргарита Сергеевна, увидев Анелю, только руками всплеснула. И ничего спрашивать не стала, проговорила тихо: – Сейчас выпьешь горячего чаю, и сразу в постель… Потом мне все расскажешь, ладно? Маме я сама позвоню, скажу, что ты у меня… Когда Анеля уснула, кликнула номер Юли, проговорила осторожно: – Не теряй Анелю, она у меня. Я ее спать уложила. Никогда ее такой не видела… Вся будто растерзанная. Не нравится мне все это, Юля, ой как не нравится! – Ну, слава богу, нашлась… – выдохнула в трубку Юля. – Ты что, ей все рассказала? – Да… Разве у меня был другой выход? – И как она к твоему рассказу отнеслась? – Ну, вы ж сами видели… Убежала из дому в одном трикотажном костюмчике. Она не сказала вам, где была весь день? – Нет, не сказала. Да я и не спрашивала. В окно только видела, что с ней парень из такси вышел, проводил до подъезда. – Понятно… – Это что, тот самый парень и есть, который тот самый, единственный? – Ну да… Он и есть, я думаю. – Симпатичный… Правда, я его почти не разглядела. – Да, он хороший мальчик. Мне очень понравился. На отца своего похож… И, поверьте, мне очень жаль, что так получилось, Маргарита Сергеевна. И еще… Я ужасно жалею, что все ей сказала. Не надо было. Сейчас вот сижу в кафе, жду встречи с отцом этого мальчика. Надо ж его предупредить… – О чем предупредить? – Ну, они же завтра к нам на обед собрались. То есть… Он и его жена. Как же я… И решать надо что-то… Сами ж понимаете… – Юль! Я ничего понимать не хочу. Я уже сказала свое мнение по этому поводу. Есть только один выход из всей этой ситуации, другого я не вижу. – Да, да, я помню, Маргарита Сергеевна. Нам с отцом этого мальчика нужно расстаться. Может, так все и будет, еще не знаю… Пусть он сам решает, как лучше… Мне будет легче, если он сам так решит. – Ну, это уже твои подробности, Юль… Мне о них знать необязательно. По-моему, ты все время забываешь, с кем разговариваешь. Позволь напомнить, что я тебе свекровь, причем бывшая. И мой сын несчастлив… Чего ж ты советуешься со мной, как с подружкой? – Да, Маргарита Сергеевна, простите. Конечно, вы правы, простите… И спасибо вам за Анелю… – А вот за это меня вовсе не надо благодарить. Она ж моя внучка, я люблю ее. Не надо, Юль, не надо… Всего тебе доброго, не буду тебя задерживать. – До свидания, Маргарита Сергеевна. Спасибо, что позвонили… * * * Юля положила телефон на стол, оглядела зал, до боли знакомый. Сколько раз они тут сидели с Димой… Хорошо, что их излюбленный столик у окна оказался свободен. И усмехнулась про себя – почему хорошо-то? Может, эта встреча будет последней после того, что она ему скажет? Хотя даже подумать об этом страшно. Еще и пришла рано – придется сидеть и ждать, пребывая в этом «страшно». Официант давно принес заказанные ею чай и пирожное. Хотя ни пить, ни есть не хотелось. Тронула ладонью чайник – холодный уже. Ну и пусть… Не надо никакого чаю. Лучше просто сидеть и смотреть в окно, которое выходит на людную улицу. Благо, что в эту пору она была очень людной: все спешат куда-то, несмотря на выходной день. У светофоров пробки обычные. Все как всегда… И никому невдомек, что за стеклом кафе сидит женщина, готовая шагнуть в пропасть – потому что без Димы только так и придется жить, – в никуда… Дима, Дима… Сколько лет я так живу – от встречи до встречи. Честно живу, сама себя не обманываю. И даже с отцом Анели честно развелась, хотя ведь можно было и не быть такой честной… Потому что кому от этой честности легче стало? Бывшему мужу Ване? Или Анеле лучше? Да если только вспомнить, как она их развод восприняла! Маленькая еще была, тринадцать лет всего. Что ей можно было тогда объяснить, что? Да, она тогда замкнулась совсем, не разговаривала почти, только варилась в своих горьких фантазиях. Маргарита Сергеевна тогда ее на все лето в Лазаревское увезла, у нее там какая-то давняя подруга живет… А Ваня уехал в Ясенево, долго не давал о себе знать. Переживал. Потом наступила осень, и все как-то устроилось помаленьку. Анеля вопросов не задавала, но в то же время пребывала в печальной отстраненности, а она себя успокаивала тем, что характер у дочери такой… И жила от встречи до встречи с Димой. И была счастлива. И о Ване старалась не думать – как он там один… Все решила по-своему, да! Устроила свою жизнь так, как ей надо было! На всех ведь не угодишь, правда? Все камни разбросала в разные стороны! А сейчас, наверное, пришло время собирать эти камни. Ничего не поделаешь. Если тогда всем сделала плохо… Да, всем она плохо сделала, надо признать! И не исправить уже ничего. Если даже и Диме все скажет… Вот что она ему скажет, что? Давай, мол, расстанемся? Сделаем вид, что совсем не знакомы? Ведь нет же, нет! Не сможет она ему этого сказать! По крайней мере, сама не сможет… Если он так решит, то пусть. Пусть будет пропасть. Пусть будет – в никуда… Вдруг увидела в окно Диму, и сердце сжалось. Идет через переход, почти бежит. Лицо усталое, озабоченное. Машину, наверное, во дворах где-то поблизости оставил, потому как стоянка возле кафе переполнена. Ему бы отдохнуть сейчас, расслабиться, а она – обухом по голове… Может, не сразу начать? Нет, лучше сразу. Чего же по кусочку такие новости отрезать, только больнее будет. Больнее решение принимать… Ведь она на него собирается взвалить это решение, потому что… Потому что сама не может. Ему не так больно будет, наверное… А ведь она уже привыкла к мысли, что любит Диму больше, чем он ее. Потому, наверное, что сама ему навязалась. И она никогда не спрашивала его, любит ли он ее. Боялась спрашивать. Ей было достаточно того, что они встречаются. Редко, но встречаются. Все как в той песне на стихи Новеллы Матвеевой… Мол, сначала была я рада, что твой плащ висит на гвозде… Потом рада, что один гвоздь остался, на котором висел твой плащ. А когда и гвоздь исчез, я радовалась месту, на котором был гвоздь – на котором висел плащ когда-то… Увидев Диму в проеме зала, махнула ему рукой. Хотя можно было этого и не делать – он уже автоматически шел к их столику, знал, что она именно там сидит. – Привет… Давно ждешь, да? Извини, я опять опоздал… Работа, сама понимаешь… – Да, я понимаю. Спасибо, что пришел. Ты голодный, наверное? Заказывать что-нибудь будешь? – Нет… Я ненадолго. Мне сегодня дома вечером нужно быть. Матвей на свидание убежал, Аня там одна… Ей пока нельзя долго одной… – Да, я знаю. Я тебя не задержу. Мне только сказать тебе надо… – Ну? Что же ты замолчала, Юль? Говори, что стряслось? У тебя неприятности? Я могу тебе чем-нибудь помочь? – Неприятности у нас обоих, Дим. Если это вообще можно назвать неприятностями. Дима удивленно поднял брови, смотрел на нее в ожидании. Юля вздохнула, сделала попытку продолжить: – Дело в том, что… Дело в том… – Говори, Юль! Что случилось? И снова она замолчала, не в силах произнести то, что собиралась произнести. Ухватилась за чашку с чаем, сделала торопливый глоток, поперхнулась, долго откашливалась, отвернувшись в сторону. Дима сидел, смотрел на нее. Потом повторил тихо: – Все-таки что-то случилось, да? Говори, Юль… – Да, я скажу, Дим… Дело в том, что твой Матвей пошел сегодня не просто на свидание. Он пошел на свидание с моей дочерью. – С кем?! – Да, с моей дочерью Анелей. У них любовь. Дим. Такая вот скорая любовь, практически с первого взгляда. Я видела сегодня твоего Матвея – такой красавец… На тебя очень похож… – Погоди, Юль… Погоди… Что-то я не понял, о чем ты говоришь. Ты хочешь сказать, что мой Матвей и твоя дочь… Эта девушка Анеля, на которой собрался жениться Матвей, – твоя дочь? – Да, Дима. Это она. Ты знал, что у меня есть дочь, и никогда не спрашивал, как ее зовут. И я тебе тоже не говорила. И не спрашивала имени твоего сына. Мы вообще не касались семейных тем… Ты сразу установил это табу, и я его приняла. Никогда не говорить о том, что касается семьи… Я знала, что ты любишь и ценишь свою жену, ты знал, что я развелась с мужем. Да, мы знали только это. Остальное было негласным табу… И нас обоих это устраивало, верно? То есть… Тебя устраивало. А меня всегда устраивало то, что тебя устраивало. И ты это понимал. Ведь так? – Ну, в общем… Да… – Как видишь, жизнь распорядилась этим табу по-своему. Волевым жестом его изменила. Наши дети встретились и полюбили друг друга. Ведь вы с Анной должны были завтра прийти к родителям Анели, правда? Матвей на этом настаивал, а вы не были против? – Да… Да, все так. Но неужели… Нет, я поверить этому не могу! Анеля… Эта девушка… Она твоя дочь! – Да, Дима, да. Она моя дочь. – И… Что же нам теперь делать? – А я не знаю, Дима, что нам теперь делать. Не знаю. Даже представить себе не могу, как все это будет выглядеть. Допустим, вы к нам придете… Мы что, с тобой будем играть в незнакомцев, как в дурной пьесе? Ведь это будет пошло до ужаса! Да ты и не сможешь…