– А что ты мне предлагаешь, Вань? Если б я решила все скрыть и ты бы не знал ничего, тогда понимаю… Но теперь-то, когда я все тебе сказала как есть? Неужели ты после этого… Ты сможешь со мной жить по-прежнему? – Смогу, Юль. Я очень люблю тебя. Считай меня тряпкой, хоть кем считай, но смогу… Я очень люблю тебя, Юль. – Нет, Вань, не надо, пожалуйста. Не унижай себя. Я и без того достаточно тебя унизила своим признанием. Я его люблю, Вань… Так сильно люблю, что не получится у меня больше с тобой жить. – Но ведь ты любила меня… Или нет? – Не знаю. Может, и не любила… Ты очень хороший человек, Ваня, ты умный и добрый, но… Прости меня, если можешь. Ваня тогда ничего ей не ответил. Молча собрал вещи, молча ушел. От свекрови она потом узнала, что он уехал в Ясенево, где у них дача была. Устроился в местную школу учителем… Анеля приняла их развод на удивление спокойно, даже лишних вопросов не задавала. А может, и не совсем спокойно, и сильно переживала внутри… Ездила вместе со свекровью к отцу, но ей особо не рассказывала, как он там живет. Да она и не спрашивала, в общем. Будто отрезала от себя прежнюю жизнь, хоть и чувствовала себя виноватой. Наверное, надо было сохранить хоть какое-то общение – кто знает? Ради Анели… Другие же общаются после развода, и ничего. И никакое чувство вины им не мешает. Хотя и оно, это пресловутое чувство вины, прошло со временем, потому что не до него было, потому что жила от встречи до встречи с Димой. Вскоре и для него эти встречи переросли в нечто большее, она это прекрасно понимала. Тем более узнала от общих знакомых, что жена Димы намного старше его, на целых двенадцать лет! И стыдно было самой признаться, но появилась в душе некая надежда, некий посыл искусительный… На двенадцать лет старше, это же очень много! А она сама младше Димы на три года… Если рассматривать эти «старше и младше» в бессовестной совокупности, то получается аж пятнадцать лет окаянных! Получается, это ведь ее козырь – тоже бессовестный. Ну и пусть! Пусть бессовестный! Это же всего лишь надежда по большому счету! Не может любовь жить без надежды, не может… Дима – это все, что у нее в жизни есть. Ну, кроме Анели, разумеется… Господи, ну почему, почему именно в сына Димы угораздило дочку влюбиться? Что же теперь будет, господи? Или это ей наказание такое судьба послала – за Ваню отомстить решила? За его несчастное одиночество? Что же, что же теперь будет?.. * * * – Мам! Мне поговорить с тобой надо! Очень серьезно поговорить! Анна Антоновна удивленно глянула на сына – никогда она таких ноток в голосе у него не слышала. Таких настойчивых, таких решительных. И быстро подумала про себя – что-то слишком часто она это в последнее время произносит: никогда не слышала, никогда за ним такого не наблюдала… Изменился сынок, в одночасье вдруг изменился. И даже внешне стал выглядеть по-другому. Лицо осунувшееся, будто не спал всю ночь, а глаза горят медовым пламенем, таким ярким, что хоть зажмурься. Да, так и хочется отвернуть взгляд… Больше от страха, чем от удивления. Что это с ним такое, в самом деле? Это понятно, что влюбился… Но чтобы так вот… – Что с тобой, сынок? – все же спросила тихо. – Ты сам на себя не похож… Ты не заболел ли, часом, а? Давай температуру померяем? Вон у тебя глаза почти лихорадочные! – Нет, я здоров, мам. Я совершенно здоров. Только ты не волнуйся, пожалуйста, и прими спокойно то, что я тебе скажу сейчас… – Ой, не пугай меня! У тебя голос такой… Что случилось, Матвей? Говори! – Да я ж тебе говорю – не пугайся… И да, со мной случилось что-то. Такое счастливое… Будто это и не я уже, не Матвей Петровский, а другой кто-то… Совсем другой! – Ты хочешь сказать, что это любовь с тобой такие метаморфозы творит? Что успел по уши влюбиться в Анелю, да? За такой короткий срок? – Да при чем здесь срок, мам… О чем ты… – Понимаю, понимаю. Срок действительно ни при чем. Ну, в таком случае я рада за тебя, что ж… Анеля – она такая… – Да, мам. Я ее люблю. И это навсегда, я знаю. По-другому просто быть не может. – Даже так? – Да, так. – Ну, знаешь… Никогда не говори «никогда», и так же можно сказать – никогда не говори «навсегда»… – А я знаю, что навсегда. Я это совершенно точно знаю. И даже более того, мам… Только ты сразу не пугайся, ладно? Прими спокойно то, что я тебе скажу сейчас? – Ничего себе, не пугайся… Да ты меня уже испугал, Матвей! Говори уже быстрее, не томи, иначе я с ума сойду! – Я жениться хочу, мам. – Что?! Что ты хочешь сделать? – Ты же прекрасно все слышишь, мам, перестань. Да, я хочу жениться на Анеле. Мне надо всегда быть рядом с ней, чтобы… – Погоди, Матвей! Погоди… Дай хоть отдышаться-то немного. Я не ослышалась, нет? Ты хочешь жениться? Ты, который еще несколько дней назад и знать не знал про Анелю? – распахивая от удивления глаза, спросила Анна Антоновна. – Ты что, с ума сошел, да? После такого короткого знакомства жениться? – Ну да… Какая разница, сколько дней прошло! Да пусть бы хоть один день… Это же не имеет значения, мам, когда все про себя понимаешь! И про нее понимаешь… Я точно знаю, что хочу быть с ней рядом. Всю жизнь… Чтобы и минуты лишней не пропустить… – Ты в этом уверен, сынок? – Да. Уверен. Это она, мам, она. Та самая… Которая одна на всю жизнь. Видимо, Анна Антоновна что-то расслышала в его голосе, потому осела на кухонный стул, вздохнула, потерла пальцами виски. Да, услышала, но ведь надо как-то принять то, что услышала… Помолчав еще немного, снова вздохнула, проговорила со слезой в голосе: – Я понимаю тебя, сынок… Да, понимаю… Так бывает, конечно. Но… Мне трудно это принять… Чтоб вот так, сразу… Да у меня даже горло перехватило, я плакать сейчас начну! – Мам, не надо… Я не хотел… – испуганно проговорил Матвей, бросаясь к матери. – Давай я тебе лекарство принесу, а? – Да при чем тут лекарство… Я же не в том смысле… И вообще… Наверное, это обычная материнская реакция на такое вот сыновнее заявление. Просто я не ожидала, что так быстро события развернутся. Что ты решишь… Так быстро… – Но почему, мам? Мне отец, к примеру, рассказывал, что он тоже в тебя сразу влюбился. Увидел и понял, что это ты. Разве не так было, скажи? – Да, у него так и было. Он тоже мне предложение сделал на третий день знакомства. Сразу, как я после операции в себя пришла. – А ты? Ты тоже сразу поняла, что это он, да? – Нет, не сразу… Мне трудно было это принять. Почти невозможно. У нас ведь разница в возрасте такая… Как мне тогда казалось, безысходная. И я не могла… Просто не смела поверить, что у него это все серьезно. Я ему тогда «нет» сказала. Думала, что так правильно будет. – А отец, значит, все равно на своем настоял? – Да. Причем довольно решительно. Действовал как ураган, как смерч, просто проходу мне не давал! Ну, я и сдалась… Хотя долго не могла поверить, что все это со мной происходит. – Но ведь… Любила его, мам? Гнала от себя, но любила? – Конечно! Конечно любила! Сразу и полюбила, как его увидела… Только самой себе побоялась в этом признаться. Он это чувствовал, наверное, и потому решил действовать напролом! – Молодец папа… Респект ему и уважуха! И я тоже так буду… Как ураган и смерч! Женюсь, потому что я так решил! И не надо меня отговаривать, мам, не надо упрекать, что я тороплюсь! Потому что я знаю, я точно знаю, что это у меня на всю жизнь… Как у тебя с отцом… Ведь он ни разу не пожалел, что так решительно действовал, что не думал, не выжидал, правда? – Ну, я надеюсь, что не пожалел… А может, я ему слишком верю и даже мысли о каком-то его сожалении допустить не могу. Вернее, могу, но ужасно боюсь. Как только приходит такая мысль, у меня сразу паническая атака начинается, а потом и приступ… – Ну, мам, ну что ты… Он ведь никаких поводов тебе не дает… – Да, не дает. А может, старается изо всех сил не давать повода… Потому что боится, что у меня сразу приступ случится. Такой вот получается замкнутый круг нашей зависимости друг от друга, понимаешь? А это не есть хорошо, если мягко сказать… В общем, все не так просто, сынок, все не так просто. И потому я советую тебе – не торопись. Куда тебе торопиться, сам подумай? В конце концов, можно ведь просто вместе какое-то время пожить, необязательно сразу жениться… Посмотреть друг на друга, как оно, если вместе изо дня в день… – Ой, мам… Ну о чем ты сейчас говоришь? Я понимаю, если бы речь шла не об Анеле… Но это же Анеля, мам! Да как я могу… Да само предложение просто пожить вместе в адрес Анели… Оно даже звучит оскорбительно! Нет, я хочу знать, что Анеля моя, навсегда моя… Анна Антоновна смотрела на сына во все глаза и снова удивлялась тихо. Да он ли это, ее беззаботный и беспечный сынок? Тот самый, который может встречаться с тремя девушками одновременно и менять их как перчатки? Да он ведь даже имена их не помнил, когда она спрашивать пыталась! Да как же с ним такая метаморфоза приключиться могла? Ай да Анеля, ай да тихоня синеглазая… Так взяла парня в оборот, что совсем пропал, и коготки увязли, и птичке конец! И ведь даже не знаешь, как к этому по-матерински относиться… То ли бояться, то ли радоваться за сына, то ли в самом деле к свадьбе готовиться… Так неожиданно все, так вдруг, будто обухом по голове! – Ну что ты на меня так смотришь, мам… – улыбнулся ей Матвей и ласково дотронулся пальцами до ее лежащей на столе ладони. – Напугал я тебя, да? – Да не то слово, сынок! Напугал, еще как напугал, скрывать не буду. – А ты не бойся, мам. Ты просто верь мне. Я другой теперь… Хотя я и сам пока не могу привыкнуть к себе новому. Но я точно знаю одно – без Анели я просто жить дальше не смогу… Я люблю, и я женюсь, мам. Ну согласись, в этом же нет ничего страшного, правда? Наоборот… Будет у тебя невестка… Она ведь тебе нравится, правда? Ты ведь сразу выделила ее среди других? – Да, нравится. Но я как-то не думала… Я как-то по-другому представляла себе твою жену… – Ну, что делать? Придется привыкать к такому вот представлению! Потому что я прямо сегодня собираюсь ей предложение сделать! – Ты думаешь, она согласится? – Я думаю, да… Конечно… Иначе просто не может быть. Кстати, мам! А как это делается, а? – Что делается? – Ну, предложение… Как делается? Анна Антоновна засмеялась, откинув назад голову, и вдруг почувствовала, что от этого беззаботного смеха ей легче стало, будто лопнула внутри натянутая струна. Просмеявшись, глянула на сына хитро, произнесла с улыбкой: – Ну как, как… Как все делают! Припадаешь на одно колено, протягиваешь на вытянутой руке коробочку с колечком и говоришь… – Да нет, мам, я ж не про это спрашиваю… – досадливо поморщился Матвей. – Вовсе не про это… Как и что сказать, я и сам разберусь… – А о чем ты спрашиваешь тогда, не поняла? – Ну… Как будет правильно, чтобы мы в гости к Анеле пошли, или надо ее родителей к себе на обед приглашать? Как это вообще делается, мам? – Даже не знаю, что тебе и сказать… Вроде мы первые должны, мы ж вроде как сватаемся… Как в таких случаях говорится? У вас товар, у нас купец? – Хм, купец… Смешно, да. А что Анеля будет товаром, еще смешнее. А вдруг ее родители против будут, вдруг не захотят, чтобы мы приходили, тогда что делать?