— Хорошая речь. — Бир пожал плечами. — Но мама опередила тебя. Опять же. Она уже сказала мне, что я должен тебя увидеть. Она сказала, что иначе не позволит мне тусоваться с Крузом. Хорошо. Это было не совсем так. Это тоже звучало ужасно. Кроме того, мы с Теннесси звучали как пара. Злая парочка. Роб быстро кивнул. — С Крузом весело проводить время. Мы были лучшими друзьями в старшей школе. Ничего, если я буду здесь сегодня вечером? Я не буду сидеть рядом с тобой или что-то в этом роде. Я просто хочу… посмотреть. Над открытым амбаром повисла тишина. Все смотрели на Бира, ожидая ответа. Парень покраснел, глубоко вонзил кроссовок в грязь на лужайке и закусил губу. — Это заставляет тебя звучать как ползун, — сказал он, наконец, вызвав смешки у нас с Теннесси. — Я обещаю, что я не подлый, — сказал Роб. — Мама сказала, что ты дважды разводился. — Это делает меня поспешным, и, возможно, сумка для инструментов не плохой вариант. Что ты думаешь? Бир поднял бровь, взглянув на Теннесси. Она коротко кивнула ему в подтверждение. — Я говорю что угодно, но тебе лучше не рассказывать шутки папе. Слишком рано для этого. И это было так. Роберт был здесь, и нам всем нужно было смириться и вести себя прилично. На репетиционном ужине мне пришлось сидеть рядом с Уаттом и моими родителями и наблюдать за Теннесси через стол. Она сидела рядом с Робом, пустое место с другой стороны от нее, где должна была быть Габриэлла. Мне пришлось отсеять разговор на своей стороне стола, чтобы услышать их, что было нелегко, учитывая, что Тринити и Уатт спорили себе под нос. — …сказал, что ты хотя бы попытаешься. Если ты не относишься к этому браку серьезно, почему я вообще беспокоюсь об этом? — Не стесняйся прекращать быть стервой в любой момент, дорогая. — Может быть, мне стоит послушать Несси и найти кого-нибудь, кто обратит на меня внимание. — Да, она отличный источник жизненных советов. — Сказал парень, который женился на наркоманке. По крайней мере, она совершила ошибку в подростковом возрасте, а не в зрелом возрасте. — Кажется, она делает новые каждый день. С моим братом, например. Тем временем у Теннесси и Роба дела шли лучше, от чего, честно говоря, хотелось засунуть голову в ближайшую мясорубку и включить мощность на максимум. — Извини, что не предупредил вас. Твоя мать позвонила мне еще два часа назад. Я пытался дозвониться, но ты не ответила. — Роб повернулся, чтобы поймать настороженное выражение лица моей девушки. — Звучит как классический прием Донны, — отрезала она. — Извинения приняты. Теперь, если бы мы могли двигаться дальше, пожалуйста. Не нужно разговаривать с остатками. Ты всегда разговариваешь с едой перед тем, как выбросить ее в мусорку? — Я был очень пьян, — объяснил он в качестве извинения. — Ты был ублюдком. — Да. Мстительный, глупый, ревнивый и с таким унылым осознанием всего, что я потерял за эти годы. Это не оправдание, но причина. И я сожалею об этом тоже. — Ты должен сожалеть о том, что существуешь, — с достоинством сказала Теннесси. — В основном. Но кто знает, может, в какой-то момент Биру понадобится пересадка органов, и я окажусь полезным. Мечтай о большем. — Мои большие мечты умерли в тот день, когда ты убежал и оставил меня на произвол судьбы. — Ты получала мои чеки? — Да. — Теннесси оторвала кусок хлеба на закваске и сунула его себе в рот, но той ярости, которую я увидел в ней в первый раз, когда я ее подвозил, уже не было. Она привыкала к его присутствию в ее сфере. — Я получила их. — Ты все еще говоришь, что удушье и святая овца. — Роб улыбнулся. Она закатила глаза. — Направь свои усилия туда, где они важны. С твоим сыном. — Почему? — Роб изучал ее, его рука дернулась. Он хотел смахнуть прядь волос с ее лица. Я знал, потому что хотел сделать то же самое. — Я опоздал? Ты теперь с Крузом? Когда я поспрашивал в городе, никто не сказал, что что-то знает о вас двоих. Это также могло бы объяснить, как половина людей в городе знала о Теннесси и обо мне. Из-за того, что Габриэлла и Роб объединились для «проверки фактов», их отсутствие благодати покрыло все социальные основы. Я наклонился к столу, мой локоть глубоко погрузился в какой-то соус из свеклы, и прислушался к ее ответу. Это произошло быстро и легко, как будто она даже не подумала об этом. —В его мечтах. Круз — просто игрушка, интермедия, чтобы скоротать время. Я никому не принадлежу, Роберт Гуссман. Только себе. *** Круз — просто игрушка, интермедия, чтобы скоротать время. В его мечтах. Я никому не принадлежу. Так сказала Теннесси. Ясно, как августовское небо. У нее был единственный шанс признаться в наших отношениях, показать мне, что ей плевать, что я не единственный, кто здесь делает тяжелую работу, и она все испортила к черту. Я знал, что это дерьмовое позерство, но тот факт, что она не воспользовалась чертовым шансом узаконить меня, чертовски больно. Я имею в виду, ради шайбы. Я только что сказал ради шайбы? Даже в моей голове? Боже, мне нужно было еще выпить. — Куда ты направляешься? — спросил Уатт, когда я быстро вышел из репетиционного ужина через несколько минут после того, как мы закончили. Мои родители остались, чтобы обсудить канапе и организацию медового месяца с Тернерами. Теннесси украдкой смотрела, несомненно, ожидая, когда я подойду к ней. К несчастью для нее, у меня не было желания быть ее поклонником на этот вечер. Я помчался к своей машине, чувствуя себя ослом из-за того, что не попрощался с Биром. У взрослых не было оправдания — все они были говнюками, — но Бир заслуживал лучшего. Уатт упрямо шел за мной по пятам, пытаясь догнать. Я втайне гордился им за то, что он не дал мне дерьма, хотя его признание Тринити взбесило его. Может быть, он, наконец, вырос. — Куда ты, братишка? — Выпить в центре города. Мне нужно что-то крепкое. — Я засунул палец в галстук, ослабляя его, и сломал себе шею. —Запишите меня. Я готовился к игре перед репетиционным ужином, но мне нужно больше. — Уатт снял галстук. — Уверен? — Я скользнул в машину, включив зажигание. Двигатель заурчал. Уатт сел на пассажирское сиденье. — Не хочу, чтобы ты снова поддался искушению. Уатт покачал головой, увеличивая громкость моей стереосистемы, как только я нажал на педаль газа. Классический рок заполнил вагон. — Ни за что. Обман - это слишком много хлопот. Я думаю, что с этого момента мне придется хранить верность. — Умный парень. — Я похож на своего младшего брата. — Если только чуть-чуть. Мы оказались в единственном баре в центре города. «Пьяный моллюск» был прекрасным заведением, в котором подавали только три сорта пива, один вид виски и арахис, срок годности которого, я был уверен, истек еще до Первой мировой войны. — Так что там с Несси? Вы двое казались холодными. Уатт заказал нам обоим пива и уселся на табуретку у барной стойки. Краем глаза я заметил одну из маленьких подружек Тринити, которая всегда приходила в клинику, чтобы забрать ее на занятия пилатесом. Я застонал, но все же послал ей вежливую улыбку. Я не хотел никакой компании сегодня вечером. Женщина яростно писала на свой телефон, а я переключил свое внимание на Уатта. — Она трусиха. — Почему? — Она не хочет наших отношений.