Современное гендерное разделение труда сложилось на заре индустриализации и буржуазного общества. Мужчины работали вне дома, а женщины, как принято подчеркивать, «с любовью» заботились о детях и домашнем быте (см. главу 1). Должно быть, только в силу какой-то магии социума или насильственного подавления эта несправедливость не привела к восстаниям десятилетия и столетия спустя. Пока в развивающемся капиталистическом обществе мужчинам то хорошо, то не очень платили за их работу, женщины получали только карманные деньги. Работа по уходу (нем. Care-Arbeit), которая терминологически понимается как «(ре)продуктивная деятельность по воспитанию и уходу» [219], — это основа любого приносящего доход труда. Только благодаря тому, что в семьях бесплатно обеспечиваются присмотр за детьми и работа по хозяйству, отдельные небольшие компании могут нанимать сотрудников для работы ради своего блага. Модель разделения труда не сильно изменилась и в наши дни. Согласно подсчетам негосударственной организации Oxfam, женщины работают более 12 миллиардов часов бесплатно. В то время как мужчины в Германии не получают денег за треть своего рабочего времени, для женщин неоплаченными остаются две трети [220]. Сколько еще мы будем терпеть эту несправедливость? Проблема неоплачиваемой работы по уходу стала слишком огромной, чтобы ее можно было решить парой страниц исследований. Понятно одно: надо наконец начать говорить о ней вслух. Можно ли платить гражданам за семейные хлопоты? В 1970-е годы власти запустили кампанию под названием «Зарплата за работу по дому». Чуть более актуальным ее вариантом стал так называемый «Бюджет работы по уходу» (нем. Care-Zeit-Budget) — проект, по условиям которого государство компенсирует гражданам потерю дохода из-за необходимости растить детей [221]. Такие «бюджеты» и «зарплаты» не должны подкреплять неравенство между женщиной, работающей по дому, и мужчиной, который трудится в офисе. Возможно, оплата действительно могла бы улучшить ситуацию с ведением хозяйства как в финансовом, так и в нематериальном плане, а значит, сделать его более привлекательным для мужчин. Похожий эффект мог бы обеспечить и безусловный базовый доход, который не только существует в левой теории, но и практикуется в различных вариациях. Сейчас введения этой меры требует почти вся элита Кремниевой долины — от Илона Маска до Марка Цукерберга. Базовый доход мог бы дать молодым семьям финансовую свободу. Мамы и папы получили бы возможность сократить свое рабочее время, чтобы без опасений посвятить себя семье. В частности, это было бы выгодно семьям с низким уровнем дохода. В отличие от людей с высокооплачиваемой работой, у них нет возможности, несмотря на стресс на работе, организовать достойную жизнь с множеством нянь, репетиторов и уборщиц. «Когда мне был 21 год, мои родители развелись. Началась “междоусобная вой­на” и все такое. Финансовое положение мамы было куда хуже, чем отца, потому что за прошедшие 20 лет она почти не работала. В каком-то смысле мои родители служат для меня образцами для подражания. Не хочу, чтобы между мной и моей супругой был такой же ужасный дисбаланс. Равенство в домашнем хозяйстве связано с финансовым и социальным равноправием». Стефан, 38 лет, ИТ-специалист, отец троих детей (2, 4 и 15 лет) Когда мы наконец всерьез задумаемся о сокращении рабочих часов? Ведь это странно: высокоэффективный сотрудник в XXI веке трудится почти так же усердно, как первые рабочие фабрик в эпоху ранней индустриализации. С начала XIX века они боролись против двенадцатичасовых рабочих смен. Девиз «Работать 8 часов, спать 8 часов и отдыхать 8 часов» появился в 1817 году [222]. Восьмичасовой рабочий день был одним из требований Карла Маркса на Первом Международном конгрессе рабочих в 1866 го­ду [223] и только после завершения Первой мировой вой­ны в 1918 году стал в Германии нормой. В 1950-е годы профсоюзы боролись за пятидневную рабочую неделю под лозунгом «Субботы — мое время быть папой». Любопытно, что уже тогда речь шла о возможности совмещать семейную и трудовую жизнь [224]. В то время было широко распространено убеждение, что рабочие часы будут сокращаться и дальше благодаря техническому прогрессу. Еще в 1930 году экономист Джон Мейнард Кейнс предсказывал, что технологические изменения и рост производительности к 2030 году приведут к сокращению рабочей недели до 15 часов [225]. До этого момента осталось ждать всего семь лет. И тем не менее фактическое рабочее время в среднем по-прежнему составляет около 41 часа в неделю [226]. Такое положение дел кажется во многом бессмысленным. К тому же оно укрепляет несправедливое распределение работы по уходу за детьми. Родитель вынужден или переходить на неполный рабочий день, или вообще переставать работать (так обычно поступают женщины), или просто дополнять профессиональную нагрузку домашними делами, что нередко приводит к неприятным последствиям. «Двой­ные рабочие часы плюс семья — в результате получается жуткое выгорание», — говорит политолог Кристина Шильдман, сотрудница проф­союза фонда Ганса Бёклера [227]. «В моей компании еще до пандемии можно было работать удаленно. Жена работает на неполную ставку менеджером в банке, так что в это время она находится далеко. Поэтому мы бываем дома с детьми в разное время. Благодаря этому у меня с мальчишками тесные отношения». Маттиас, 42 года, инженер, отец двоих сыновей (8 и 11 лет) Кажется, мы так много работаем, что у нас просто не остается времени подумать о том, как организовать этот процесс более разумно. Почему почти никто не пытается сократить рабочее время, несмотря на достижения технического прогресса и невероятный рост производительности? Почему сотрудники не используют власть, которая им определенно доступна? Во времена, когда квалифицированных кадров не хватает, именно работники могут диктовать работодателям свои условия. Молодым семьям особенно важно использовать эту возможность. Почему никто не требует шестичасового рабочего дня? Или четырехдневную рабочую неделю? Почему мама и папа должны быть с детьми только в субботу, а не во вторник или среду с 15:30? Что делать? Дискутируя о равных правах, мы слишком часто думаем о том, что оптимально перераспределить обязанности в семье — наша личная задача и ответственность, что, если мы будем умнее, дисциплинированнее и станем действовать более открыто, обязательно найдется решение и мир станет лучше. И будем мы жить долго и счастливо… Мы слишком многого ждем от самих себя. Такой подход обречен на неудачу. «Люди творят собственную историю, — писал Карл Маркс в сочинении “Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта”, — но делают они это не единолично, не в выбранных ими условиях, а в тех обстоятельствах и традициях, которые сложились независимо от них. Традиции всех ушедших поколений становятся кошмаром в сознании живущих» [228]. Освободиться от этого бремени — задача, посильная Геркулесу, требующая перемен и реформ на самых разных уровнях: не только в собственной семье, но и в социально-политическом поле. И это не повод отчаиваться — это повод начать! КАРТИНКА СКАЖЕТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ 5948 СЛОВ Отцы ждут от работодателей и начальников возможностей совмещать семью и карьеру. И не зря. ЖЕЛАНИЯ ХВАТАЕТ Возможность выстроить баланс между семьей и профессиональной деятельностью — важный фактор при выборе компании, где мне хотелось бы работать [229]. СТРАХ ПЕРЕД СТРАХОМ Более половины отцов по-прежнему считают, что «длительный отпуск по уходу за ребенком негативно влияет на карьеру» [230]. ПЛОСКАЯ КРИВАЯ Восьмичасовой рабочий день в Германии имеет статус едва ли не закона природы. В таком случае когда мамы и папы могут побыть с ребенком? [231] ВОПРОС СТАБИЛЬНОСТИ Если оба родителя работают с полно­й занятостью, риск детской бедности составляет 1,4 %. В семьях с единственным кормильцем этот показатель почти в 12 раз выше [232]. 7 % — именно на столько увеличивался доход матерей за каждый месяц, проведенный их партнером в отпуске по уходу за ребенком [233]. ЗАКЛЮЧЕНИЕ «Сумей себя создать и ты» Если и есть что-то, с чем согласны все родители, так это то, что они хотят сделать мир лучше для своих детей. Долгое время эта идея прежде всего относилась к материальным благам и доступу к жизненным возможностям. В отличие от наших родителей мы можем не полагаться на так называемую стабильность и даже пренебречь этим некогда священным принципом. В XXI веке мир кажется непредсказуемым и изменчивым: климатические преобразования, гиперактивный и неустойчивый финансовый рынок, глобальная экономика с ее запутанными путями обратной связи. Пожалуй, каждому знакомо ощущение, будто современные проблемы и трудности настолько сложны, что кажутся почти неразрешимыми. По утрам вы, еще полные сил, встаете только для того, чтобы осознать, как много факторов и обстоятельств должно измениться, чтобы устойчивое развитие стало возможным. Вы откидываетесь на спинку кресла. Что вы можете сделать? Чтобы все хоть немного оставалось прежним, нужно многое поменять. Но как? На первый взгляд тема этой книги относится к числу неразрешимых проблем — уж слишком удручающими кажутся нынешние показатели разрыва между отцами и матерями в уходе за детьми. Перемены осуществляются медленно, а традиционные модели поведения и современные препятствия структурного и личного характера накладываются друг на друга, только усугубляя ситуацию. Но это впечатление обманчиво. Во-первых, эта проблема настолько сильно переплетена с нашей повседневностью, что начать можно с чего угодно и когда угодно. Во-вторых, у таких небольших начинаний имеется непосредственный и заметный эффект. Если я завтра продам свою машину или объявлю забастовку национальному авиаперевозчику, существенной разницы в выбросе углекислого газа в стране я не замечу. А вот если с завтрашнего дня я, как отец и мужчина, буду вести себя иначе в офисе своей компании, если буду больше думать, говорить и слушать, больше требовать от себя и давать, что-то в моем окружении поменяется очень скоро, даже если в масштабах целого общества разрыв между ролями отца и матери просуществует еще полсотни лет. В ходе этого исследования я столкнулся со многими проблемами, о которых раньше не подозревал. Пожалуй, теперь я смотрю на мир более критично и ясно, чем раньше. Но даже будь я самым неисправимым пессимистом, я не мог бы не заметить, что позитивные сдвиги происходят повсюду, в самых различных областях. Мы выполняем роль отцов ежедневно и ежеминутно. А значит, начать меняться к лучшему можно в любой день и в любую минуту. Большой куш Некоторые из опрошенных мной отцов сочли название этой книги неуместным или неправильным: «Почему нас называют плохими, если мы стараемся изо всех сил?» Однако я убежден, что небольшая провокация не помешает: для того чтобы разрушить закостенелые представления, необходима встряска. Не только потому, что наш долг — поровну делить домашние обязанности, чтобы соблюдать интересы и отвечать потребностям обоих партнеров, но и потому, что мы, мужчины, от этого только выиграем, причем сразу на многих уровнях. На протяжении всей книги я цитировал множество исследований, доказывающих, что отцы, вовлеченные в семейные дела, испытывают больше удовлетворения от жизни, так что это не станет для вас сюрпризом. До сих пор мужчины получали признание и позитивный отклик благодаря профессиональной деятельности, но повседневная жизнь с детьми и понимание того, как важно заложить фундамент для их отличного старта, приносят не меньше радости, чем успешно завершенный рабочий проект. И если ради времени, проводимого с семьей, нет необходимости жертвовать досугом, спортом и социальными контактами, это укрепляет физическое и психическое здоровье. Часто жизнь мужчины состоит только из работы и пары часов, проведенных дома. По этой причине социальных контактов у человека становится все меньше и меньше. И наоборот, их сфера расширяется, когда, кроме офисного кабинета и домашней гостиной, в жизни появляются и другие пространства — детский сад, школа или детский спортивный клуб. Кроме того, если забота о детях и семье кажется отцу естественной задачей [234], становятся крепче отношения в паре. Ведь брак — это не механизм, работающий на принципах разделения труда, а коллектив, в котором у каждого из партнеров есть возможность развиваться, который закаляется перед лицом возможных трудностей. По словам автора статьи, напечатанной в Journal of Marriage and Family, пары, где мужчина выполняет по дому столько же работы, сколько и женщина, занимаются сексом чаще, чем супруги в семье с традиционным укладом [235]. Само собой, участие в делах семьи улучшает и отношения с детьми. Сложно даже сказать насколько… Поскольку отцы стали принимать более активное участие в жизни семьи только после 2007 года, когда было введено родительское пособие, и процесс этот идет медленно, до сих пор не до конца понятно, как это повлияет на отношения детей и родителей. Мы — первопроходцы, отважившиеся на что-то новое. Нельзя не сказать и о впечатляющем исследовании, которое показало, что мужчины, «сопротивляющиеся» традиционной роли отца, как правило, готовы поддерживать прогрессивные политические запросы в отношении равенства или вопросов миграции [236]. Участие в работе по дому меняет нас. И тем самым мы можем изменить состояние всего общества. Экономика, не учитывающая работу по уходу за детьми, как пишет Адельхайд Бизекер, почетный профессор экономических наук, «не может быть структурно устойчивой» [237]. А ведь это именно то, к чему мы стремимся. Получается, это взаимовыгодная ситуация, порочный круг наоборот. По мере своего развития процесс идет по нарастающей. Он демонстрирует неожиданную динамику благодаря незаметным переломным моментам и движется строго в позитивном направлении. Маленькие большие решения В начале работы над книгой я понимал, что не собираюсь создавать руководство для родителей и тех, кто готовится ими стать. Не буду обещать, что за пять простых шагов они гарантированно обретут баланс между семьей и работой. Потому что каждая семья счастлива или несчастна по-своему, потому что я не верю, что комплексные социальные проблемы решаются простыми способами, и потому что, как следует из названия книги, самому себе я кажусь то плохим, то хорошим отцом. Кто я такой, чтобы из такой двой­ственной позиции внутреннего конфликта давать людям советы? Тем не менее я не удержался от того, чтобы в конце нашей беседы спросить у каждого эксперта, у которого я брал интервью для этого проекта, о том, чему он научился за время работы над проблемой равенства в семье. Мне казалось, что экономисты, социологи и политологи [238] будут в первую очередь говорить об образовании и организационных вопросах. Вместо этого они дали на удивление практичные советы: