– Я не знаю, я не задумывался над этим. Я просто живу. – Ты все еще любишь свою жену? – Нет. Не знаю. Я не хочу об этом говорить. Что ты сделаешь, если я скажу да? Или нет? Это так важно для тебя? – Я хочу услышать то, что даст мне надежду на общее будущее. – Зачем тебе это? Ты была замужем, твоя жизнь была расписана до пенсии, но это ничего не изменило. Во-первых, ты была несчастна, а во-вторых, твой план на будущее накрылся медным тазом. Чего сейчас ты хочешь от меня? – Хочу знать, что ты думаешь о нас, обо мне. – Я ничего не думаю о нас. Я сказал тебе – я просто живу. У меня в голове полно других проблем, связанных с Соней, разводом и работой. Мне вообще не до нас! Мне пятьдесят пять лет, мне изменила жена, с которой я прожил тридцать лет. У меня забирают ребенка, и я бессилен что-то изменить, а возможностей у меня, поверь мне, много. А еще мой бизнес кошмарят со всех сторон, я слышу звоночки из разных мест и не могу понять, что все это значит. Связанные ли это события или нет, я не знаю! Я пытаюсь это понять на протяжении последних трех месяцев, но пока безрезультатно. Бессилие и злость – вот те чувства, которые я испытываю последнее время. Я вижу, как меняется его настроение. Вот он уже вскочил со ступеньки и нависает надо мной. Злость искрами летит из его глаз. Я уже и забыла, с чего все началось и как страшен он в гневе. – Я только хотела… – начинаю говорить я, но он обрывает меня на полуслове. – А с другой стороны всего этого – ты! Очень неожиданно появляешься. И ты другая и не имеешь ничего общего с кошмаром моей реальной жизни. Я прихожу в этот дом и могу оставить за дверью все то, что терзает меня день за днем. Я могу заснуть с тобой и знать, что этой ночью бессонница не погонит меня к бутылке. Ты, Оля, очень хороший пластырь на мою больную голову и разбитое сердце. Мне с тобой хорошо, но есть ли у этого будущее, я не знаю. Я не думал. Я хотел быть пластырем для тебя, помочь тебе разобраться в себе, а потом жить дальше. Ну нет у меня сейчас желания думать о будущем. Я сейчас в настоящем, и здесь полно проблем. И я не хочу, чтоб ты стала очередной проблемой. Я ответил на твой вопрос? Его злость передалась и мне. Я всего лишь пластырь? Хотя что я хотела услышать, прося честности. Что он любит меня? Да, именно это я и хотела услышать. Но это неправда. Правда отличается от того, что я хотела услышать. Получается, я не хочу правду, а хочу свою правду? Чтоб она отвечала моим ожиданиям? Бред. Я вскакиваю со ступеньки и уже гневно мечу молнии, глядя на него. Но отступать и сглаживать я не собиралась. Это была плохая идея – разрешить своей внутренней фанатичке разговаривать с мужчиной, которого я люблю. Но ее уже не остановить. – Я всего лишь хотела услышать, что я тебе дорога́. Что ты не знаешь, что дальше, но очень хочешь быть со мной. Я хочу понять, закончена ли твоя история с женой или нет. Просто если нет, то это конец. Я люблю тебя, и мне нужны ответы. – Любишь? Не смеши меня. Ты понятия не имеешь, что это такое. Ты любишь свои фантазии и иллюзии, а они не имеют ничего общего с любовью. Прости, если я делаю тебе больно, это не входило в мои планы. Но тебя так штормит от того, что ты себя не любишь и не знаешь. Ты придумала себе картинку про нас и примеряешься к ней. А ты меня не знаешь, то, что произошло за последнее время, не есть я. – Так я прошу – расскажи про свои чувства. Расскажи мне, что произошло у тебя с женой, и я смогу понять, кто ты! Я уже не могу говорить нормальным голосом, я ору. Мне больно и обидно слышать то, что он говорит. Его слова меня ранят в самое сердце. – У меня с женой все было хорошо, а потом она мне изменила. Я видел это своими собственными глазами. – Так не бывает – все хорошо, а потом изменила. Это я недавно поняла. – Да к черту, что ты там поняла. Я видел ее с другим мужчиной, то, чем они занимались, не оставляло сомнений, что они любовники. – А ты ей никогда не изменял? – Причем тут я? Я мужчина, и это не одно и то же. – Да ладно! Ты серьезно? – Шок и недоумение. Я не верю своим ушам – неужели это он мне говорит? – Я никогда не думал бросать семью. Я любил свою жену. И никогда не жил на два дома. Семья всегда стояла для меня на первом месте. Этого более чем достаточно. Ты не знаешь, что такое бизнес девяностых. Ни один вопрос без похода в баню было не решить. – Что за нелепые оправдания? Ты хочешь сказать, что твои походы налево – нормально? – Я ничего не хочу сказать, кроме того, что ты очень молодая. И не очень разбираешься в жизни, особенно семейной. Я не собираюсь оправдываться. – Пусть я такая, но я тоже кое в чем разбираюсь. У вас не было все отлично. Это в твоей голове так было. И мне жаль, что твои иллюзии рухнули. Добро пожаловать в мой мир! Я понимала, что наш разговор пошел совсем не туда, куда мне хотелось. А градус беседы накалился до предела. Но ярость затуманила мне мозг, и я не собиралась останавливаться. – Что она тебе сказала, после того как ты все узнал? – Ничего. Я не стал с ней разговаривать. Написал, что все знаю и чтоб она мне на глаза больше никогда не попадалась. Она и не пыталась. Она живет в нашей квартире, я в доме. Соня ездит туда, сюда. На суде мы не разговаривали. Через пару недель, надеюсь, все разрешится в нашу пользу, тогда Соня останется с ней. Я понимаю, что девочке нужна мать. Мы должны будем договориться, как мы будем растить Соню. Вместе и при этом по отдельности. От этого мне больнее всего. В пятьдесят пять страсти имеют гораздо меньшее значение, чем семья. Мне предстоит решить, продавать ли этот дом, который я строил для нее. Или как тут жить одному? Я вряд ли смогу ее простить, но слишком много нитей связывает нас. У меня внук зимой родится, сын вчера написал. А я даже не знал, что у него девушка постоянная есть. Я столько всего пропустил. Не замечал. И мне надо как-то сказать своим взрослым детям, что мы разводимся. А я их всю жизнь учил, что семья – это самое важное, что есть у человека. И кто же я после этого? Я знаю, что вроде как не виноват, но факт остается фактом. Моя семья распалась. Ты это хотела услышать? – Не совсем. Ты когда собираешься поговорить с женой? – Никогда. Адвокаты договорятся, я никогда больше не хочу ее видеть. – А если ты ошибаешься и все не так? Может, стоит ее выслушать? – Я не ошибаюсь, я видел все своими глазами. Так что о примирении с женой можешь не беспокоиться. Но это совершенно не значит, что я готов жениться на тебе. Или предложить что-то большее, чем есть сейчас. Прости за прямоту, но нет. – Я понимаю. – Да ничего ты не понимаешь, иначе не затеяла бы этот разговор. Он сказал это и пошел в дом, я последовала за ним. Там я смотрю, как он быстро снимает мокрые плавки и одевается в сухую одежду. А потом идет к выходу. На пороге он останавливается, поворачивается ко мне и говорит: – Я знал, что ты начнешь задавать эти вопросы. Надеялся, что позже. Мне нужно одному подумать, что же это между нами. Разобраться в себе и своих проблемах. Я позвоню. – Не уходи. Давай еще поговорим и вместе разберемся. – Нет. Я ошибся. Ты не предназначена быть пластырем. Прости, – говорит он и уходит. Я остаюсь одна. Он бросил меня? Медленно сползаю на пол и начинаю рыдать. Мне чертовки жаль себя. И того, что я только что испортила. Прорыдав половину ночи, я засыпаю. Но наступает утро, и звон будильника вырывает меня из сна. Я выключаю звук и накрываюсь одеялом с головой. Это уже со мной было. Я не останусь дома страдать, я встану и пойду на работу. И будь что будет. У меня есть дело, и я его закончу. Кое-как я умываюсь и, надев джинсы, иду в большой дом. Мне грустно и совсем не хочется никого видеть. Но я знаю, что будет, если дать печали тебя победить. Как быстро волна родного и такого любимого в прошлом страдания накроет меня с головой. Я хотела позвонить Машке и спросить ее, что делать, но она вчера улетела с детьми и мужем на море. Мне придется самой поддержать себя в этот трудный момент. Хотя если задуматься, ничего катастрофического не произошло. И я могу прямо сейчас ничего не решать, а просто делать, что делала каждый день. У меня была намечена куча дел на сегодня. Я посмотрела в свой ежедневник и пошла по списку. В доме в девять утра было тихо. В этом не было ничего странного, основные строительные работы первого этажа закончили на прошлой неделе. А сейчас, пока Олег уехал в отпуск, ничего нового не начинали. Только доделывали мелкие косяки. Олег оставил мне целый список того, что мне стоит проверить в его отсутствие. В основном это касалось отделочных материалов и мебели, которые привезут на этой неделе. Я с грустью посмотрела на дверь кабинета и пошла на кухню. Кофе. Мне сейчас необходима доза бодрости. Вот там жизнь кипела, хотя была всего одна Зоя. – Привет, как дела? – говорю я и заглядываю в холодильник. Я беру там свое молоко и ставлю на стол. – Да все помаленьку, – отвечает Зоя и продолжает месить тесто. – Через час будут оладушки, приходи. Сейчас, кроме бутерброда, ничего нет. А ты как? Чего-то грустная сегодня? Так и не поправилась до конца? Что же это за вирус на тебя напал? – Да это я в раздумьях по работе. Все хорошо. Уже не болею, – отвечаю я и с большой кружкой кофе с молоком ухожу в зимний сад. Это мое детище. Если Сониной комнатой я просто гордилась, то, заходя сюда, я млела от восторга. Я не ожидала, что получится так волшебно. Половина растений уже привезли и даже посадили по нужным секторам. В глухой стене сделали большие стеклянные двери и два больших окна. Теперь с трех сторон тут были окна. Много естественного света и возможность выйти на улицу. Дорожки между растениями выложили светлыми гранитными камнями. Здесь можно было прогуливаться или засесть на скамейке. Послушать журчание воды, которая имитировала бегущий по кругу ручей и заканчивалась небольшим водопадом в центе флигеля. Сейчас я села на скамейку. Мне нужно было немного тишины, прежде чем я возьмусь за телефон и начнется беготня. Мне стало легче в этом месте. Я видела материализовавшийся плод моего воображения. И вживую он был еще чудеснее, чем в моей голове. Этот сад отдавал мне силу, а я в ней очень нуждалась. Я не знала, что будет завтра. Бросил ли меня Валера навсегда или он, как и сказал, пошел подумать. Я не знала, что думать, а посоветоваться мне было не с кем. Может, позвонить Машке? Только ей одной я рассказала про свой роман с Валерой. Она клятвенно пообещала, что никому не скажет. Я знала Машку и ее болтливость, но не поделится не могла. Мне нужны были ее советы. И ее поддержка. Я решила ей написать. Долго набирала длинное сообщение с перечислением всех своих эмоций и переживаний, а потом удалила его. Набирая, я поняла, как глупо все это звучит. Вся суть наших отношений была в их легкости и мимолетности. Даже если они так закончились, надо помнить все то, что он мне дал. А еще у меня не достроен сад и не разгадана тайна. Мне есть чем заняться, пока Валера думает о нас! Может, написать ему? Нет. Нет. И еще раз нет. Я завязываю с рефлексией и иду работать. Так я и сделала, допив кофе. И весь день занималась тем, что мне так нравилось. Глупо было смешивать личное и работу, но надеюсь, я смогу завершить начатое. Уже ближе к концу рабочего дня позвонила мама. – Я так давно тебя не видела, может, заедешь как-нибудь? – спросила она грустным голосом, после того как я ответила на все стандартные вопросы и прослушала отчет про всех наших родственников. – Заеду. Сегодня! Сейчас закончу и к восьми буду, – неожиданно для себя ответила я, и на душе стало хорошо. – Правда? Вот это здорово. Пошла приготовлю что-нибудь вкусненькое для тебя. Есть заявки? – спросила мама уже совершенно другим голосом. Радость, я слышала радость в ее голосе от того, что я приеду. Я еще немного с ней поговорила и пошла доделывать дела. Мысль поехать после работы навестить родителей мне нравилась. Все ж идти в старый дом и думать, как я не так поговорила с Валерой, мне не хотелось. Склонная к самокопанию и рефлексии, я знала, чем это кончится, – слезами и прятками под одеялом. В этот раз я не буду так делать. Поеду лучше к маме за котлетами, там, глядишь, и настроение сменится. Мама встретила меня во всеоружии: первое, второе и компот. Как будто я с голодного острова. Но это ее способ выражать любовь, и спорить с ней я сегодня не буду. Я бы могла рассказать, как вкусно меня кормит Зоя, но зачем? Буду есть и хвалить. Тут же появился папа, долго обнимал меня и говорил комплименты. С удивлением я поймала себя на мысли, что мне хорошо у родителей. Может, это и не такая плохая идея – вернуться сюда пожить, пока не найду себе квартиру? Мама подкладывала мне еду и рассказывала все про всех. Про знакомых, родственников и соседей. Можно подумать, мне это интересно. Я всегда пыталась переключить ее внимание на себя, чтоб она спрашивала про меня и мои проблемы. Но ей так сложно. Это она у Машки спрашивает, как у меня дела. А сейчас, находясь рядом, я слушаю новости про всех, кого знаю и кого знаю не очень. Но я жую очередную котлету и поддакиваю, когда это требуется. Но у меня на душе хорошо. Я дома. Я не одна. Это именно то, что мне нужно сегодня. Папа расспрашивает меня про работу, его очень интересуют мои дизайнерские успехи. Я показываю ему фотографии и получаю детский восторг в ответ. И мама тоже меня хвалит. – Может, это и не такая плохая идея – стать дизайнером, – говорит она, после того как я показала ей фотографии своей работы. – Надо же где-то поучиться? Так? – Да. Я еще не выбрала где, но осенью я пойду учиться. Денег за эту работу должно хватить на первое время. А дальше – я верю, что у меня все получится. В любом случае, как иначе? Я в бухгалтерию больше не вернусь. Буду халтурить на дому в самом крайнем варианте. Но я больше от своей мечты не отступлю. – Вот это правильно, – говорит мне папа. – Ничего, как-нибудь проживем, – говорит мне мама. С легким сердцем и верой в будущее я еду обратно в старый дом. А еще с полным пакетом еды, естественно, куда ж без котлет. Сколько моих жизненных драм вылечено именно ими? В родительском доме я все тот же ребенок, и как же здорово хоть иногда им побыть. Старый дом встречает меня темными окнами. Я глушу двигатель машины и иду к такому полюбившемуся мне крыльцу. Сейчас я открою бутылку вина, которое мне положил в пакет папа со словами: – Это мне аспиранты подарили, должно быть хорошим. Я не сомневаюсь, что так и есть. Спасибо тебе, папочка, ты всегда так тонко чувствуешь меня. Я смогла скрыть от мамы свои переживания, но вот с папой такой номер не пройдет. Вот если бы я отказывалась от еды, тут бы мама все просекла. Но если ты ешь и способен хвалить, значит, все с тобой хорошо. Мелкие трудности. Я так и поняла. После того как Игорь ушел, я вообще не могла есть мамину еду. Только делала вид. И мама не переставая охала и ахала вокруг меня.