– Думаю, ее никто не спрашивал. После того как отец его выставил, Юрий пристроил мальчика к родителям жены. Отношения у них были натянутые, а после ее смерти они зятя и вовсе видеть не могли. Но Алексея взяли. Воспитывался он у них пару лет. И вот тут у меня пробел… – В смысле? – В биографии Юрия. Мне не удалось восстановить, чем он занимался эти два года. Но внутренний стержень у мужика оказался крепким. Те люди, которые стояли за несостоявшимся заказным убийством, по истечении этих двух лет просто исчезли. Кто погиб в разборках, кого посадили. Я не верю, что стоял за этим младший Савельев – в конце концов, он тогда был просто юнцом, который полез, не разобравшись, на чужую территорию. Но каким-то образом он в этом поучаствовал. И в итоге все-таки получил свою делянку. Мне говорили, что деньги его в те времена не интересовали. Якобы он все делал в память о жене. – Романтично. Но сомнительно. – Вот и я так думаю. В настоящее время у Савельева с компаньоном собственное нефтяное месторождение. Он ведь начинал как раз с того, что искал нефть в Иркутской области. – То есть Юрий у нас состоятельный человек? – Более чем, – кивнул Бабкин. – Я тебе принес документы по его фирме, глянь. – Он передал Макару папку. – Файлом не мог сбросить? – проворчал Илюшин. – Уже сбросил. Это просто распечатка. Мне так удобнее. Макар быстро пролистал отчет. – Ну, теперь мы достоверно знаем, что в двухтысячном году он поехал к отцу не за деньгами. И вряд ли, учитывая предысторию, он хотел, чтобы его сын понравился Прохору. Любопытно… – Вот и мне стало любопытно, – сказал Бабкин, забирая папку. – С Савельевым я встретиться не рискнул, хотя можно было бы спросить у него прямо. – Не факт, что он вообще стал бы с тобой разговаривать. Но учитывая вот это, – Илюшин помахал папкой, – можно утверждать почти наверняка, что Изольду ограбил не Юрий. – Бизнесмен, забирающийся в дом старухи, чтобы украсть у нее фамильные украшения… – Не так фантастично, как тебе кажется, но для этого характер должен быть другой. Азартный, бешеный. А младший Савельев – кузнец. – Кто? – Кузнец. Бьет себе методично по раскаленной железяке, пока из нее что-нибудь не выкуется. Пунктуальный, методичный. Зануда. Мне такой типаж хорошо знаком. Когда у него нет денег, превращается в ноющего меланхолика. – А когда есть? – Просто в меланхолика, без нытья. Ладно, с Савельевым разобрались. Теперь рассказывай, что у нас с Людмилой. Бабкин достал из сумки спортивную толстовку с капюшоном и утеплился. После часа, проведенного в этом доме, ему стала понятна внезапная тяга Макара к свитерам. – У Прохора, как ты знаешь, была сестра Настасья – по воспоминаниям близких, очень похожая на него и внешне, и характером. Она рано умерла, остались две девочки от разных мужей: Татьяна и Людмила. Отцы ими никогда не занимались, девчонки росли как трава. Выросли совершенно непохожими друг на друга. – Вот удивил. Ты посмотри на Вениамина с Юрием. – Татьяна – трудяга, всю жизнь пашет экономистом. Дочь воспитывала одна, когда развелась с мужем. – Про нее я знаю от Яны. Давай про Людмилу. Бабкин перевернул страницу записной книжки. – Шестьдесят шестого года рождения. В восемнадцать лет вышла замуж, взяла фамилию мужа – Кошелева. Быстро развелась. Детей родила вне брака, отец неизвестен. – Или отцы. – Или отцы, – согласился Бабкин. – Работала кассиршей в супермаркете, продавцом-консультантом в зоомагазине, торговала сетевой косметикой… Нигде не задерживалась дольше, чем на полгода. Вообще работает она редко. Эпизодически. – А живет на что? – Хороший вопрос. Я разговорил ее соседку – та утверждает, что Людка вечно на содержании у мужиков. – Хм, – усомнился Макар. Бабкин понимающе кивнул: – Не слишком она похожа на женщину, которую обеспечивают мужчины. Илюшин потянулся за планшетом и открыл фотографию Людмилы Кошелевой. Коренастая, широкоплечая. Когда на нее смотришь, кажется, что она из тех женщин, которые не умеют бегать – только ходить: неторопливо, основательно. Аляповатое платье-халат в цветочек, легкомысленные бараньи кудряшки вокруг оплывшего лица. Но при этом нежнейшая золотисто-розовая кожа, голубые глаза… Бабкин покосился на снимок. – У такой колоды – и такие дочери. – Эта колода до родов вполне могла быть красавицей, – задумчиво сказал Илюшин. – На что же она, интересно, жила? – Заметь, по-прежнему нигде не работает. – Сколько ей сейчас? – Дай сообразить… Сорок девять. – Ты ее видел? – Да. Дождался, пока она выйдет на улицу, и некоторое время шел следом. Людмила, между прочим, посетила клинику эстетической косметологии. Пробыла там два часа, вышла с распухшей физиономией. Вряд ли ей там рыло начистили. – Похоже, уколы. Получается, Кошелева следит за собой. – Выглядит она для своего возраста очень неплохо, – рассеянно сказал Сергей, занятый другими мыслями. – А что, – не удержался он, – правда в физиономию иглами колют? – До сорока лет дожил и не знаешь? – Не, серьезно. – С размаху, – подтвердил Илюшин. Бабкин содрогнулся. – Значит, на косметологию у нее денег хватает. – Макар закрыл программу. – Откуда, спрашивается? Если нет доходов… Может, квартира, которую Людмила сдает в аренду? Или дочери обеспечивают? – Квартиры точно нет, я выяснил. У нее одна в собственности, и ту в свое время помог приобрести Прохор. Машины не имеется, дачи не обнаружено. Ее старшая дочь не работает. – Угу. А младшая зарабатывает недостаточно, чтобы содержать и себя, и мать. Сыщики переглянулись. – И мы плавно возвращаемся к Изольде Дарницкой, – подытожил Макар. – Что с убийством? Бабкин усмехнулся. Настало время для сюрпризов. – Для начала – то, что никакого убийства не было. За два дня до описываемых событий – Нам нужны материалы дела, – сказал Макар. Бабкин начал свирепеть. Мало того, что он сгонял в Питер, проделал колоссальную работу и раскопал полную биографию Юрия Савельева, так теперь Илюшин требует от него невозможного. – Ты старуха, – мрачно сказал он. – Какая старуха? – Из сказки о золотой рыбке. Хочешь все больше и больше. Илюшин сунул в рот зубочистку и высокомерно сообщил, что рыбка из Бабкина как из скунса парфюмер. – Будь я золотой рыбкой, я бы тебе корытом дал по морде, – обозлился Бабкин. – Откуда я возьму дело столетней давности? Его давно изъяли из архива и уничтожили. – Придумай что-нибудь! Найди. Восстанови. Укради. Зачем я тебя нанял? – Ты меня нанял? – А кто? – Это я тебя осчастливил, – холодно сказал Бабкин, подражая интонациям друга. – Вдохнул жизнь в твой загнивающий бизнес. Он разрешил себе несколько секунд насладиться физиономией Макара и лишь потом вышел из комнаты, удовлетворенно посмеиваясь про себя. Все-таки чему-то он у Илюшина научился.