Елизавета I прикладывала массу усилий, чтобы дистанцироваться от казни Марии Стюарт. Она утверждала (пожалуй, даже слишком настойчиво), что это произошло против ее воли и без ее ведома. Разумеется, ее словам верили не все, но ей удалось заставить некоторых сомневаться в том, что она имела какое-то отношение к казни Марии. Елизавета I три недели соблюдала притворный траур и написала письмо с извинениями Якову Шотландскому (который вовремя сообразил, что, если он подыграет ей и откажется от своей католической веры, то может унаследовать английский престол). Хотя Елизавете I удалось смягчить часть католиков в Англии, Филипп II видел ее обман насквозь и понимал, что пришло время для вторжения. Проект получил громкое название «Английское предприятие». До этого к вторжению в Англию короля Филиппа активно подталкивал папа Григорий XIII. В октябре 1583 г. Филипп II ответил: «Об этом не может быть и речи». Два года спустя он продолжал твердить: «Об английском деле пока сказать нечего». Он просил английских католиков «набраться терпения, потому что в нужный час меры будут приняты». Эта слабая надежда вряд ли приносила им много утешения, но к концу 1585 г. в Испании снова активно заговорили о вторжении в Англию. Возглавить испанские войска должен был высокочтимый маркиз де Санта-Крус, за свою пятидесятилетнюю морскую карьеру не потерпевший ни одного поражения. Одного его имени (и имени его флагмана «Волчица») было достаточно, чтобы вселить ужас во врагов Испании. Морская оборона Англии оставалась крайне слабой, и маркиз предложил осуществить вторжение огромным флотом из 510 кораблей и почти 95 000 человек. 2 апреля 1586 г. Филипп приказал готовиться к операции. Стоимость этого предприятия была вполне соизмерима с размерами флота – 10 млн дукатов. Одно только содержание Непобедимой армады ежемесячно обходилось казне в 700 000 дукатов. Бережливая Елизавета I тратила на содержание своего скромного флота малую часть этой суммы. Филиппа II в первую очередь беспокоили не военная тактика и жизни солдат, а финансирование. «Изыскать деньги очень важно, и все мы должны усиленно заниматься этим, и ничем другим». Чтобы собрать необходимые средства, он необдуманно делал долги. Испанский король продавал драгоценности покойной жены, дворянские титулы, монополии и торговые права, поместья – все, что было накоплено за долгие десятилетия правления его предшественниками Фердинандом и Изабеллой. В июне дела пошли неважно. Алессандро Фарнезе, герцог Пармский, один из ведущих итальянских военных стратегов, предложил внезапно атаковать Англию силами всего 30 000 человек, высадив их с нескольких плоскодонных барж без существенной поддержки с моря. Он собирался сначала неожиданно напасть на Ирландию и отвлечь на себя крошечный английский флот, а затем приступить к завоеванию Англии, одновременно подняв внутри страны восстание английских католиков, которые только обрадуются освобождению от угнетателей-протестантов. План маркиза де Санта-Круса опирался на грубую силу, план герцога Пармского обладал эффектом неожиданности и гибкостью. Филипп II должен был выбрать одну из двух стратегий. Вместо этого он решил объединить их, несмотря на их несовместимость. Известия о казни Марии пришли в самый разгар подготовки к вторжению. Филипп II был настроен крайне решительно и называл свое нападение крестовым походом, однако ситуация продолжала меняться. 25 апреля 1585 г. неаполитанский кардинал Феличе Перетти был избран папой Сикстом V и привнес в политику церкви отчетливо антииспанские настроения. Более того, он сделал попытку за спиной у короля Испании связаться с французским королем Генрихом III, чтобы узнать, сможет ли тот повлиять на Елизавету и заставить ее пересмотреть свое поведение и вернуть Англию в лоно католической церкви. Инициатива не имела успеха, но узнав о ней, Филипп II все равно пришел в ярость. Тем временем Сикст V продолжал усложнять жизнь Испании, отказываясь выделять средства на готовящееся вторжение. Наконец, два католических владыки смогли договориться и 27 июля 1587 г. подписали соглашение, предоставившее Филиппу II полную свободу действий в выборе нового правителя Англии после успешного католического завоевания островного государства. Во второй половине 1586 – начале 1587 г. в Лиссабоне и вдоль южного побережья Испании начали накапливать оружие и снаряжение. Сведения об этих тревожных приготовлениях дошли до Уолсингема: от данцигского купца Ганса Фредерика он узнал, что «на юге Испании собираются 300 судов». Одновременно в Лиссабоне власти конфисковали «всю провизию со всех кораблей». Еще более настораживающие разведданные передал португальский источник Уолсингема: в окрестностях Лиссабона пришвартованы 400 кораблей и 50 галер, а португальцы пытаются завербовать 74 000 солдат и запасают огромное количество бекона, вина, говядины и сыра для пропитания войска, готовящегося к вторжению в Англию. Несмотря на все усилия, тайные завоевательные планы Филиппа II перестали быть тайной для его противников. Он еще усугубил положение, потребовав от Коллегии кардиналов (всех 70 человек) поклясться, что в случае смерти Сикста V они возьмут на себя его обязательства. Кардиналы поклялись хранить тайну, но очевидно, кто-то из них проявил неосторожность, и вскоре известие о готовящемся нападении распространилось по Риму, а затем достигло Англии, где слухи об испанских солдатах, готовых вот-вот высадиться в Уэльсе, изрядно встревожили население. Поползли слухи, будто испанский флот уже видели у берегов острова Уайт и в других местах. Для Англии настало время готовиться к войне (в сущности, ей уже давно требовалось этим заняться). 30 марта 1586 г. Бернардино де Мендоса описывал королю Филиппу, как Англия ведет себя в свете надвигающегося конфликта: «Четыре корабля королевы, полностью вооруженные, стоят в устье Темзы. Другие, как говорят, еще готовятся, но якобы только четыре из них пригодны для плавания, а все остальные старые и гнилые. Поэтому несколько новых судов со всей возможной скоростью строятся в порту Кента в устье Темзы, в Плимуте и в других местах. У королевы также есть несколько вооруженных торговых судов, но в настоящее время они ничем не заняты, а только ждут приказов королевы. Девять тысяч моряков по всей стране предупреждены и держатся наготове на случай необходимости. Несколько кораблей под охраной каперских грамот постоянно совершают грабительские вылазки, и королева охотно раздает такие грамоты, приносящие немало вреда подданным Вашего Величества». Гонка вооружений между Испанией и Англией набирала обороты. Всегда замкнутая Елизавета I стала еще более замкнутой. Услышав от шотландского капитана, вернувшегося из Лиссабона, что он видел там 27 галеонов – «не кораблей, а настоящих плавучих крепостей», как выразился Мендоса, – королева «повернулась к присутствовавшему там же Уолсингему, сказала ему несколько слов, которых капитан корабля не понял, после чего бросила в Уолсингема туфлю и ударила его по лицу, в чем, впрочем, не было ничего необычного, поскольку она все время ведет себя подобным грубым образом». Пока правительство пересчитывало готовые к бою корабли, Елизавета I внимательно изучала список из двухсот годных к службе капитанов. В лондонском Тауэре, Гринвиче, Виндзоре и Хэмптон-Корте распахивались скрипучие двери, и из арсеналов выносили запылившееся оружие. Казначей адмиралтейства Джон Хокинс заявил: «По моему мнению, – писал он Уолсингему 1 февраля, – самый выгодный и надежный для нас путь к достижению мира – это решимость и упорство на войне». Елизавета I, всегда избегавшая прямой военной конфронтации и предпочитавшая сдерживать испанскую агрессию двусмысленными переговорами, решила, что у нее не остается другого выбора – ей придется завербовать своего самого смелого и удачливого пирата, сэра Фрэнсиса Дрейка. Предыдущие два года Дрейк вместо того, чтобы оставаться в Плимуте со своей богатой второй женой, скитался по Карибскому морю в поисках добычи. Он побывал в Санто-Доминго в Доминиканской Республике, затем прошел около 1100 км на юг через Карибское море в Картахену на северном побережье Колумбии. В мае 1586 г. он прибыл в Сент-Огастин, штат Флорида, где опустошил испанское поселение и обратил в бегство колонизаторов, а в июне доплыл до полувымершей английской общины на острове Роанок, Северная Каролина, где спас выживших и вернулся с ними в Англию. Это была первая колония на острове Роанок, основанная в 1585 г. Год спустя Уолтер Рэли основал на Роаноке еще одну «потерянную колонию», история которой окончилась так же печально. К тому времени Дрейк знал Атлантику как свои пять пальцев. Но он вернулся в Англию 26 июля 1586 г., когда имперское честолюбие Англии уступило более актуальной задаче защиты королевства от испанской агрессии. Дрейк должен был сыграть важную роль в этой кампании, но не как свободный пират, а как капитан английского флота. Удастся ли ему стать из грабителя патриотом? На сей раз его целью были не сокровища, а защита английского побережья от вторжения. 15 марта 1587 г. Елизавета подписала для Дрейка офицерский патент. Дрейк считал, что Англия должна перехватить инициативу, и 2 апреля в письме Уолсингему изложил свои планы. Вскоре к Дрейку присоединились Лестер, Уолсингем и лорд-адмирал Говард Эффингем. Изначально Дрейка собирались отправить на помощь дону Антонио, неудачливому претенденту на португальский престол. Он был внебрачным сыном Луиша, герцога Бежа, брата короля Португалии Жуана III, и его претензии на власть изначально выглядели не слишком убедительно. При этом он был главой древнего Ордена Святого Иоанна в Португалии и богатого монастыря Крату. В 1580 г. сторонники Антонио провозгласили его королем, но могущественный Филипп II Испанский отобрал у него титул. Потерпев поражение, Антонио бежал в Париж. Франция и Англия по очереди пытались возвести его на португальский престол, но обе потерпели неудачу. На этот раз Елизавета должна была твердо обозначить свою позицию, и, привлекая к этому Эль Драке, который сделал карьеру на унижении Испании, подать сигнал о том, что Англия готова осуществить смену власти в Португалии. После долгих проволочек и колебаний Елизавета согласилась с этим планом 25 марта. В то время король Филипп II, уединившийся в монастыре Эль-Эскориал, обдумывал еще более смелый план: он собирался похитить королеву Елизавету I и передать ее папе, который, в свою очередь, должен передать ее инквизиции (Филипп, очевидно, забыл о необыкновенном увлечении Сикста королевой). Этот решительный маневр должен был положить конец англиканской ереси и вернуть Англию в лоно католической церкви. Филипп настаивал: захватив Елизавету, к ней следует относиться с почтением – еще одна невероятная фантазия. Один английский священник, стремясь ускорить осуществление этого плана, распространил папскую буллу об отлучении королевы от церкви; этот документ даровал неприкосновенность любому, кто будет нести ответственность за ее убийство. Предавать смерти еретических государей считалось правильным и уместным. Елизавете грозила казнь, а не просто пожизненное заключение – в конце концов, она сама тоже приказала отрубить голову Марии Стюарт. В своих действиях Филипп опирался на самонадеянные советы священников и военных, утверждавших, что завоевать Англию легко, ведь ее вооруженные силы год от года становятся все слабее. Армия и флот смогут оказать лишь незначительное сопротивление, а при сплоченной поддержке восторженного католического населения Англии вторжение будет быстрым и относительно безболезненным – по крайней мере, так они себе это представляли. Одно сражение на море, другое на суше, и весь вред, нанесенный Генрихом УШ и Елизаветой I, будет наконец исправлен. Англия снова станет католической. Все было готово, но тут стало ясно, что Англия ожидает вторжения и готова отразить его. Испания потребовала, чтобы Елизавета прекратила помогать Нидерландам (что она делала постоянно), вернула украденные Дрейком сокровища и возвратила монастыри католической церкви. Вместо этого Елизавета I обратилась к Дрейку. Она дала ему четыре корабля, лучшие в своем маленьком флоте: 47-пушечный флагманский галеон «Элизабет Бонавентура», а также «Лион», «Радугу» и «Дредноут». Еще 20 или 24 судна вызвались снарядить купцы лондонского Сити. Это была разношерстная компания – галантерейщики и торговцы рыбой, драпировщики и бакалейщики, – никоим образом не воины и не пираты, однако все они видели в надвигающемся вторжении источник наживы. Дрейк договорился с предприимчивыми купцами о том, что «любая добыча, будь то товар, деньги, сокровища или другие прибыльные блага, которые будут взяты всеми или любым из вышеупомянутых кораблей… должна быть строго поровну разделена между всеми участниками… и это будет сделано на море, как только позволят ветер и погода». Чтобы сохранить приготовления в тайне, южные порты закрыли для входа и выхода, а офицеров информировали о происходящем по мере необходимости. Корабли постепенно собирались в Плимуте. Призвав на помощь все свое красноречие для великого случая, Дрейк (или, возможно, его секретарь) известил главного шпиона Елизаветы Фрэнсиса Уолсингема о том, что принимает возложенное на него поручение: Мы все убедились, что нигде больше не царит такой верности и согласия, как на нашем флоте, где все мы как один надеемся друг на друга. Благодарение Богу за то, что все люди, идущие со мной, словно члены одного тела готовы встать за нашу милостивую королеву и страну против Антихриста и его приспешников. Ветер повелевает мне отправляться в путь, наш корабль под парусами; дай нам Бог остаться в живых, чтобы вознести Ему хвалу, и пусть враги знают, что Бог стоит за Ее Величество в чужих краях и в родном краю и дарует ей долгую и счастливую жизнь и вечную победу над врагами Бога и Ее Величества. Слухи о надвигающемся конфликте дошли до Испании, однако размеры английского флота в них оказались существенно преувеличены. В одном отчете говорилось, что под командованием Дрейка находится 45 кораблей и 5000 человек, и этот флот должен позднее объединиться еще с одним флотом такого же размера. «Мы поражены великим усердием и секретностью, с какими был оснащен этот флот, – писал осведомитель, – ибо до сих пор до нас здесь не дошло об этом ни слова». Опасаясь, что королева снова передумает, Дрейк торопливо готовил предоставленные купцами корабли к выходу в море. Томас Феннер, капитан «Дредноута», сообщал Уолсингему, что адмирал «делает все возможное, чтобы ускорить приготовления, и ради этого не скупясь выкладывает немалые суммы денег солдатам и морякам, стараясь возбудить их воображение». Но матросы дезертировали толпами – Дрейк подозревал, что их переманивают его соперники при дворе, желающие навредить ему. Сэр Уолтер Рэли, недавний фаворит капризной королевы, высказался против предложенного Дрейком плана. Поэтому следовало вести себя крайне осторожно. Из своего нового наблюдательного пункта в Париже Мендоса продолжал сообщать королю последние слухи о главном враге Испании. Однако Мендоса не мог точно сказать, где находится и чем занимается Дрейк. «Здесь утверждали с большой уверенностью, что он вернулся, но я решил повременить и не отправлять отчет Вашему Величеству, пока не удостоверюсь в этом. У меня до сих пор нет никаких точных сведений, за исключением того, что он двигался при сильном встречном ветре». Дрейк нанес удар, но не там, где ожидали Филипп II или Мендоса. В начале 1586 г. он прибыл в Санто-Доминго и «22 января отплыл, захватив все богатства острова, а также пять больших галеонов. Он нашел там большое количество масла, вина, риса и 350 медных пушек с порохом и ядрами». Помимо всего прочего Дрейк взял 2000 заложников. «Он увез с собой 1200 англичан, французов и фламандцев, сидевших там в тюрьме, и пленил 800 жителей этой страны». Пример Дрейка вдохновил других англичан – согласно сведениям, полученным от французского посла в Англии, «их страсть к грабежу постоянно возрастает… особенно теперь, когда они видят, что Ваше Величество не вооружается». Через несколько недель, в марте, Дрейк нацелился на Пуэрто-Рико и Кубу «и произвел там такое же разорение, как на острове Санто-Доминго». Из Франции к Мендосе приходили сообщения о беспощадности Дрейка. При его появлении жители острова бежали в горы, «спасая большую часть своих сокровищ». Дрейк пригрозил сжечь дотла все их дома, если они не согласятся заплатить ему 50 000 крон. Английский флот оставался в этих местах до мая, а затем отбыл в неизвестном направлении. Дрейк продолжал скитаться по Карибскому морю, укрепляя свою скандальную репутацию. Если его не осадит король Филипп II, королева Елизавета тем более этого не сделает. Мендоса вспоминал, как когда-то Дрейк открыто предлагал королеве «отправиться грабить корабли Вашего Величества», но сейчас ситуация стала гораздо более взрывоопасной. Никто не знал, чему верить. В течение всего 1586 г. Дрейк был, казалось, одновременно повсюду и нигде. Стараясь угодить Филиппу II и отвлечь его, Мендоса сочинял и импровизировал. По его словам, карибское предприятие Дрейка обернулось для Англии унизительной неудачей. Эль Драке потерял тысячу человек. «Самая большая ценность, которую он смог добыть, это крест из главной церкви Санто-Доминго», но в остальном затраченное время и усилия никак не окупились. «Королева не получила от Дрейка ни гроша, ни единой мелкой монетки, поскольку вся добыча досталась солдатам при разграблении этого места». Несмотря на эту неудачу, королева приказала забить массу скота и засолить мясо, чтобы отправить еще «1500 босоногих бродяг» в новое плавание, на сей раз в Индию. В Испании подобным историям охотно верили. Эль Драке с его сверхъестественными способностями мог появиться где угодно и когда угодно. Или даже быть в двух местах одновременно. Фигура пирата постепенно обрастала в Испании все новыми головокружительными легендами. Его считали колдуном – именно поэтому он все время побеждал испанцев. Он продал душу дьяволу. У него был талисман. На стене его каюты висело волшебное зеркало, которое показывало ему, где находятся корабли его врагов. Пристально глядя в него, он мог даже увидеть суетящихся на борту матросов и пересчитать всю команду. И самое страшное, он мог управлять ветрами, вызывать бури и неожиданный штиль. В воображении испанцев он был всевидящим и всемогущим. Оставался один вопрос – куда он ударит в следующий раз? 16 Набег на Кадис Смерть Марии Стюарт позволила Елизавете I приступить к исполнению давней мечты о создании протестантской империи. 15 марта 1587 г. она поручила Дрейку атаковать Испанию с небольшим флотом. Это была еще не полномасштабная война, на ведение которой у Англии пока не хватало ресурсов, а скорее пробный шар, предупреждающий Испанию, что Елизавета I готова сражаться. Дрейк вышел из Плимута 12 апреля 1587 г. и направился к безымянному каналу, который сегодня называют Ла-Маншем, где встретил два корабля из Дорсета и присоединил их к своему флоту из 27 судов. 15 апреля он оказался в пределах видимости от мыса в Галисии на побережье Испании, но тут случилась беда – пятидневный шторм разбросал их корабли и отправил на дно пинас «Мартиго». После того как корабли снова собрались, им встретились два голландских судна, от которых Дрейк узнал, что испанцы планируют отправить огромный флот из Кадиса в Лиссабон. Английский флот двинулся вперед, надеясь застать испанцев врасплох. Примерно в то же время королева Елизавета I в очередной раз передумала и отправила за Дрейком быстроходный пинас с новыми распоряжениями. Королева приказывала Дрейку не нападать в море на испанские корабли и запретила ему «насильственным образом вторгаться в принадлежащие королю порты или гавани [т. е. Кадис], или творить бесчинства по отношению к его городам или кораблям, или предпринимать какие-либо враждебные действия на суше». Вместо этого ему поручалось грабить на море «корабли упомянутого короля… все, которые попадут в ваши руки, и отсылать их в нашу державу». С такой политикой королева уже успела освоиться, и именно в этом деле Дрейк зарекомендовал себя лучше всего. Дрейк, заплывший слишком далеко, так и не получил данный приказ: сильный встречный ветер заставил корабль, везущий послание королевы, вернуться в порт. Не исключено, что Елизавета I на самом деле не слишком стремилась донести свои распоряжения до Дрейка, и задержка задумывалась как прикрытие на случай, если его миссия окончится неудачей. В таком случае она могла заявить, что Дрейк нарушил ее тщательно обдуманные распоряжения и действовал по собственной инициативе – а значит, должен самостоятельно встретить последствия. Она нуждалась в Дрейке с украденным испанским богатством и в то же время была готова пожертвовать им, чтобы сохранить свою власть. Прямое вторжение в Кадис было слишком смелым ходом для Елизаветы I, всегда стремившейся сохранять возможность отрицать свои действия. Меньше всего ей хотелось нарушить хрупкое равновесие между Англией и Испанией и спровоцировать Филиппа II на нападение. Обладая превосходящими ресурсами, Испания могла очень быстро совладать с Англией, вернуть английских католиков в лоно римской церкви и показательно расправиться с Елизаветой так же, как она расправилась с Марией Стюарт. Испанские войска могли захватить ее маленькую страну в считаные дни. Елизавета стала бы сноской на полях истории, кратковременным протестантским недоразумением, а Филиппа II чествовали бы как новоявленного императора, правящего планетой в согласии с Римом. Она действовала осторожно, чтобы не разбудить зверя. Во второй половине дня 29 апреля Дрейк вошел в гавань Кадиса, одну из старейших гаваней в Западной Европе. Веками финикийцы, карфагеняне, мусульмане и римляне захватывали и снова теряли этот портовый город. Юлий Цезарь, стоя здесь, сравнивал себя с Александром Македонским и сожалел, что по сравнению с ним добился совсем немногого. Христофор Колумб отправился из Кадиса в свое второе и четвертое плавания. Город стал символом испанских завоеваний и морского господства Испании. В тот день акробаты и музыканты на городской площади развлекали собравшихся зевак – вино лилось рекой, вокруг царили суматоха и веселье. Когда на горизонте появились паруса Дрейка, люди сначала приняли их за корабли вернувшегося испанского флотоводца Хуана Мартинеса де Рекальде. Чтобы сохранить иллюзию, Дрейк не поднимал флагов. Два корабля под командованием дона Педро де Акуньи, испанского военного офицера, прославившегося храбростью в битве при Лепанто много лет назад, подошли к ним, пытаясь опознать неизвестных. Подпустив их на расстояние выстрела, Дрейк открыл огонь, заставив корабли Акуньи отступить. С квартердека «Элизабет Бонавентуры» зазвучали трубы и загрохотали барабаны, эхо разнеслось над водой. Началась битва. Подвыпившая толпа на берегу с недоумением смотрела на это зрелище. Вскоре раздались крики «Эль Драке!», и женщины с детьми бросились в укрытие за стенами замка. Спешка обернулась паникой. Ворота замка захлопнулись, и 25 женщин и детей раздавило насмерть, прежде чем привратник успел что-то предпринять. Горожане объединялись, чтобы защитить свои дома, но не имели ни оружия, ни опыта, чтобы противостоять неожиданной напасти. Стоявшие в гавани вооруженные испанские галеоны производили успокаивающее впечатление, но они были слишком большими и неуклюжими и не могли маневрировать в бухте. Каждый из кораблей Дрейка, меньшего размера и более маневренный, обладал большей огневой мощью, чем все стоявшие в гавани испанские суда. Под натиском англичан испанские галеоны бежали в направлении порта Святой Марии, в нескольких милях к северо-востоку от Кадиса. Хотя на мелководье им приходилось нелегко, они попытались дать отпор кораблям Дрейка. Их пушки нацелились на английских захватчиков и выстрелили, но безрезультатно. Ни один английский корабль не пошел ко дну, ни один английский солдат не погиб. Возможно, испанский порох был слишком дорог, чтобы тратить его даже в такой чрезвычайной ситуации. Возможно, испанские канониры не слишком хорошо знали свое дело. За время набегов на испанские гавани по всему миру Дрейк хорошо изучил многочисленные недостатки якобы непобедимой военноморской машины Испании. В это было трудно поверить, но покоряющий мировые океаны флот действительно почти не умел защищаться, и Дрейк не собирался упускать выпавшую возможность. Когда корабли Дрейка вошли в гавань, Акунья развернул оставшиеся испанские галеры и открыл огонь по захватчикам. Английские орудия, обладавшие большей дальнобойностью, без труда рассеяли испанские корабли. После этого Дрейк напал на вооруженный генуэзский торговый корабль и быстро захватил его, а также один бискайский галеон. Всего он взял пять торговых судов, направлявшихся в Индию, и галеон, принадлежавший маркизу де Санта-Крусу. Его люди принялись грабить эти корабли, а покончив с этим, подожгли их в назидание всем, кто собирался бросить вызов англичанам. Это была в высшей степени профессиональная демонстрация возможностей английского пиратства. «Мы обнаружили много кораблей, – писал Дрейк через восемь дней после этого случая. – 32 корабля чрезвычайной грузоподъемности, из них многие доверху загружены провизией и готовы отправиться на снабжение флота Короля, намеренного со всей возможной скоростью выступить против Англии; эти корабли мы взяли на абордаж и после того, как перенесли к себе всю провизию, какую сочли нужной, сожгли». Всего за несколько часов с момента прибытия Дрейк нанес испанцам значительный ущерб, и если бы он снова вышел в открытое море и направился в Плимут, этого уже было бы достаточно – он смог наглядно показать, что с Англией шутить не стоит. Но он только начал. Когда испанские корабли оказались в его власти, он решил выместить на них накопленную за всю жизнь обиду на Испанию и отплатить за все, что испанцы сделали с ним и с его близкими. Почти на всех торговых судах, стоявших на якоре в гавани Кадиса, не было ни команды, ни парусов. Они были совершенно беспомощны. Для Дрейка, стремившегося отомстить испанцам, они служили идеальной мишенью – большие, обездвиженные и доверху загруженные провизией и товарами. Дрейк приказал стайке пинасов и других малых судов своего флота рассеяться среди этих дремлющих остовов, взять их на абордаж и забрать все, что можно унести. На некоторых кораблях очнувшиеся испанцы рубили якорные канаты и дрейфовали в безопасную внутреннюю гавань, другие пытались искать укрытия под защитой пушек Пуэрто-Реаль. Ночью галеры Акуньи осветили небо пушечными выстрелами и осыпали корабли Дрейка ядрами. Орудия из Пуэрто-Реаля тоже вели огонь, но без особого успеха. Испанским галерам удалось захватить один английский пинас и взять в заложники пятерых моряков – ничтожное достижение. Ближе к рассвету испанские корабли направились к Пуэрто-де-Санта-Марта, пытаясь время от времени совершать оборонительные маневры. Дрейк сохранял преимущество. На следующий день на место прибыл герцог Медина-Сидония с тысячным подкреплением – артиллерией, пехотой и кавалерией. Численный перевес был явно не на стороне Дрейка, однако приближаться к нему испанским войскам было слишком опасно. Лучшее (по сути, единственное), что мог сделать Медина-Сидония, – это помешать людям Дрейка сойти на берег и начать грабить ничего не подозревавшие города. Дрейк бесстрашно направил свой флот во внутреннюю гавань в поисках кораблей, сбежавших прошлым вечером. В этой части бухты было неглубоко, и «Элизабет Бонавентура» села на мель. Решив пожертвовать большими судами, Дрейк велел своим войскам перебраться на пинасы и малые корабли. Тем временем в схватку вступили другие корабли. Крики и оглушительный грохот пушек разносились по всей гавани, клубы дыма поднимались к небесам. Следующие два дня, писал Дрейк, «мы по-прежнему подвергались опасности: грохотали городские пушки, с другой стороны ревели орудия 12 галер, однако же мы смогли потопить 2 из них и один большой аргос [крупное торговое судно] и по-прежнему успешно избегали урона от них, неся весьма небольшие потери. Отправляясь в обратный путь, мы забрали с собой 4 корабля с провизией, к великому ужасу наших врагов и чести для себя, о чем сообщило мне весьма любезное письмо, написанное и отправленное под флагом перемирия доном Педро, главным на галерах». Чтобы защитить сухопутный вход в Кадис, Медина-Сидония принялся укреплять мост через Рио-Санкти-Петри. Поскольку флот Дрейка находился в пределах досягаемости, Медина-Сидония приказал вытащить на мыс две бронзовые пушки и вести огонь по захватчикам. Ныне, когда испанские войска контролировали все форты и подступы к Кадису, уже не имело смысла высаживать солдат для разграбления города, как, вероятно, собирался сделать Дрейк, когда его корабли только появились в гавани. Дрейк ушел во внутреннюю гавань, но, по своему обыкновению, не предупредил об этом второго командующего Уильяма Берроуза. Тот отправился в гавань в поисках Дрейка, но услышал, что тот вернулся на флагман. Пока Берроуза не было, тяжелые орудия герцога Медина-Сидония обстреляли с мыса его корабль «Золотой лев». Одно ядро пробило корпус корабля и приземлилось на орудийную палубу, где раздробило ногу старшему канониру. Тем временем Дрейк, находясь в безопасности на своем флагмане, отдавал распоряжения флоту. Награбленное следовало разделить между кораблями, часть захваченных судов подготовить к выходу в море, остальные сжечь. Дрейк сохранял невозмутимость. Капитан «Золотого льва» был основательно напуган. Когда опасность миновала, он отправил людей в шлюпках отбуксировать подбитое судно к входу в гавань. Там Берроуз воссоединился со своим кораблем, но Акунья продолжал досаждать ему, пока другие английские корабли не подошли к месту происшествия и не отогнали его. Дрейк никогда не позволил бы себе оказаться в подобном уязвимом положении.[7] Дрейка выдалось напряженное утро: к полудню он разграбил более 20 кораблей. Собрав свой флот в устье залива, Дрейк попытался отплыть, но в этот момент ветер стих. Увидев, что корабли англичан беспомощно дрейфуют, испанцы пустили в их сторону брандеры, нагруженные бочками с горящей смолой, однако им удалось нанести флоту Дрейка лишь незначительный ущерб.