— Она сама на это напросилась. Улыбка Джонсона не дрогнула, дыхание оставалось ровным, но прислушивался он теперь очень внимательно. Заинтересовавшую его фразу произнесла невысокая темноволосая девушка, не отличавшаяся особой красотой. У Джонсона мелькнула мысль, что столь едкое замечание вызвано обыкновенной завистью, однако вскоре он отбросил эту мысль. Хотя четверо из пятерых ее собеседников принадлежали к сильной половине человечества, все они придерживались того же мнения. — Она была воображалой, но при этом неразборчивой, — заявил прыщавый юнец с волнистыми белокурыми волосами и физиономией, про которую принято говорить «кирпича просит». — Да просто уличной девкой! — фыркнула та же темноволосая студентка. В ее голосе, интонации и даже легком уэльском акценте звучал праведный гнев. Прыщавый молодой человек предпочел не развивать эту тему, а один из его товарищей — юноша со спортивной фигурой, производивший более приятное впечатление, — произнес: — По большому счету я не знал ее. — Ее интересовали мальчики со второго курса и постарше, — вступила в разговор длинноволосая блондинка. — Да, и подчас намного постарше. Уэльский акцент уже начинал действовать Джонсону на нервы, но тут он задумался, что именно его обладательница имела в виду. Неожиданно разговор замолк и атмосфера в соседней кабинке изменилась. Джонсон не стал поворачивать голову в сторону студентов, но осторожно оглядел зал. От стойки бара к их кабинке приближался молодой человек в белом пиджаке со стаканом кока-колы в руке: выглядел он на год или два старше соседей Джонсона. Вид у него был подавленный. Пройдя мимо и ни с кем не поздоровавшись, он опустился на диванчик за столиком в дальнем углу зала. В соседней кабинке голос с уэльским акцентом произнес: — Не понимаю, чего он ходит как в воду опущенный. Уже сколько месяцев прошло, как она его бросила! Пластиковый стаканчик с остатками кофе уже давно не обжигал Джонсону пальцы, а о том, чтобы сделать из него глоток, страшно было даже подумать. Отодвинув от себя это пойло, Джонсон поднялся и, стараясь не привлекать к себе внимания, прошел прямо к столику, за которым сидел юноша в белом пиджаке. — Разрешите? — спросил он, подсаживаясь. Ответом ему была лишь гримаса, на короткое мгновение исказившая лицо студента. Впрочем, молодой человек быстро взял себя в руки, но все равно не ответил, а лишь сильнее сгорбился над стаканом кока-колы, словно оберегая его от воздействия света. Джонсон не видел причин тянуть время. Достав из кармана удостоверение, он продемонстрировал его молодому человеку: — Сержант сыскной полиции Джонсон. Ты не против немного поболтать? Студент откинулся на спинку диванчика и, закрыв глаза, произнес спокойным тоном: — Вот черт. — К сожалению, я не знаю твоего имени, — продолжил Джонсон, пропустив слова студента мимо ушей. В ответ что-то прошелестело. Сержант явственно уловил какой-то звук, хотя губы молодого человека не шевелились и в его лице, обращенном к потолку, ровным счетом ничего не изменилось. Джонсон решил, что пока не стоит давить на парня. — Я, конечно, прошу прощения, но у меня сегодня что-то со слухом. Ты не мог бы говорить громче? — Мэтью Сакс. — Ты на каком курсе, Мэтью? — На четвертом. Мэтью Сакс был довольно привлекателен, атлетически сложен и одет с претензией на элегантность, хотя его роскошный пиджак был несколько помят и запачкан. Из нагрудного кармана торчали ручки и фонарики в виде ручек, боковые же карманы пиджака были набиты книгами в мягких обложках и блокнотами. На шее юноши красовался стетоскоп — своего рода эмблема профессии. — Я подумал, ты можешь рассказать мне что-нибудь о Никки Экснер. Мэтью резко опустил голову и впервые посмотрел прямо на Джонсона. — Значит, это правда? Ее убили? — Она пропала, и мы ее ищем. — Но ведь в музее произошло убийство? — Да, там обнаружили тело. Юноша продолжал расспрашивать все настойчивее — было видно, что эта девушка для него не просто знакомая. — Но если Никки пропала… Джонсон решил, что хватит ходить вокруг да около, и спросил: — Ты знал ее? Целую минуту Сакс молча смотрел на сержанта. Затем, словно ребенок, проигравший старшему брату в шашки, покорно опустил глаза. — Да. — Близко? — Ну… мы встречались какое-то время. — Как долго? — Месяца два. — Когда это было? Парень на секунду задумался. — Прошлым летом. Где-то в июне-июле. — И что между вами произошло? Джонсон чертовски хорошо представлял, что именно произошло, но такова уж была его работа — задавать вопросы, ответы на которые он и так знал. Сейчас он ожидал от Мэтью Сакса любого ответа, но никак не того, что юноша заплачет. Сначала Сакс просто молчал, но затем молчание — плодородная почва для самых разных мыслей — выдавило из его глаз тяжелые слезы. Мэтью пытался остановить их, лицо его застыло, словно каменное, но в конце концов парень закрыл его руками и разрыдался. Джонсон молча ждал, как ему приходилось ждать уже десять тысяч раз прежде. Наконец, сделав глубокий вдох, будто воздух был необходим ему, чтобы успокоиться, молодой человек поднял голову. — Она бросила меня. Мы провели два потрясающих месяца, а потом она вдруг сказала, что между нами все кончено. В его голосе звучали боль и удивление. Он думал, что любовь, привязанность — это самое главное в жизни, но оказалось, что не для всех. Джонсон ничего не ответил на это. Любые слова утешения тут были бы лишними. Да Мэтью и не нуждался в утешении. Ему просто нужно было выговориться. — Я до сих пор не могу понять почему. Нам было хорошо вместе. Мы не ссорились — ни разу за все это время. Она уехала домой на каникулы, а мне пришлось остаться здесь. А когда она вернулась, то почему-то даже не захотела со мной разговаривать. Он сделал паузу. Джонсон молчал. — Последнее время она встречалась с Фурнье. А перед этим в течение двух месяцев у нее вроде бы не было никого. И это странно — не похоже на нее. — Возможно, она была занята подготовкой к экзамену по анатомии — на приз? — предположил Джонсон. Сакс нахмурился: — Знаете, она просто не могла поверить, что ее включили в список кандидатов на приз. Она как-то вся изменилась — я никогда не видел ее такой. Она не ожидала, что достигнет таких успехов, и это ее действительно потрясло. — Ну вот видишь! — Да, — согласился Мэтью, но в голосе его звучало сомнение. — Она ведь не жила в общежитии? — перевел разговор на другую тему Джонсон и тут же мысленно отругал себя за то, что употребил этот глагол в прошедшем времени. Но Сакс не заметил оплошности сержанта. — Это было не в ее стиле. У нее водились деньги, она любила всякие светские развлечения. — Значит, она из состоятельной семьи? Ответ Сакса был несколько странен: — Так она говорила. — Ты что, не верил ей? Юноша глотнул кока-колы. Все столики в зале к этому времени были уже заняты, но подсесть к ним почему-то никто не пытался.