Но Жэнь совершенно не думал о своей новой книге стихов и отзывах, которые могли на нее последовать. — Если вы будете хорошо работать, мы вернемся, чтобы сделать еще один заказ, — ответил он. — А если не хотите, нам поможет другой торговец. На этой улице полно мастерских. Они начали бурно торговаться, но наконец торговец назначил подходящую цену, и мы отправились искать печатника, выбирать хорошие краски и обдумывать расположение текста. Все, что было написано на полях или между строк, было перенесено в верхнюю часть страницы, а текст самой оперы располагался внизу. Когда мастера закончили вырезать текст на плитах, все — включая маленького сына Жэня — приняли участие в поиске ошибок. Наконец всё отослали в мастерскую, и мне оставалось только ждать. ПРОСТО МЕЧТА «Восточный ветер нагоняет тоску», — пела Линян, и это настроение охватило обитателей дома семьи У. И всегда была болезненной девушкой, а в последние месяцы она так много работала! Я присматривала за ней, а Жэнь следил за тем, чтобы она ела как следует, но ее настигла болезнь. Она заперлась в комнате и не принимала никого, кто приходил ее проведать. У нее не было аппетита, и из-за этого она худела и слабела на глазах. Очень скоро — слишком скоро — она так ослабела, что не могла сидеть на стуле и все время лежала в постели. Она выглядела истощенной, изможденной и усталой. Лето было в разгаре, и на улице было очень жарко. — Это любовное томление? — спросил Жэнь доктора Чжао, который осматривал свою новую пациентку. — У нее кашель и лихорадка, — мрачно произнес доктор. — Видимо, у нее вода в легких. Или кровь. Он приготовил отвар из сушеных тутовых ягод и заставил И выпить его. Это не помогло прочистить ее легкие, и тогда он всыпал ей в горло порошок из рыбы-воробья, чтобы распугать рожденные стихией инь яды, которые копились в ее теле. Но она продолжала угасать. Я молила ее призвать на помощь внутреннюю силу, поддерживающую ее все эти годы, но лицо доктора становилось все мрачнее и мрачнее. — Ваша жена страдает от закупорки каналов ци, — заявил он. — Тяжесть в ее груди постепенно приведет к тому, что она начнет задыхаться и потеряет аппетит. Мы должны немедленно исправить это положение. Если она разозлится, ее ци поднимется вверх и рывком откупорит затор. Доктор Чжао уже использовал этот способ много лет назад, когда пытался вылечить меня, и я с тревогой смотрела на то, как он вытащил И из постели и стал орать ей в ухо, что она плохая жена, нерадивая мать и жестокая в обращении со слугами хозяйка. Ее ноги бессильно волочились за телом. Они толкали и тянули ее, и ступни И скользили по полу. Они старались вывести ее из себя, чтобы она прикрикнула на них. Но она не стала этого делать. Просто не могла. И была слишком доброй. Ее стало рвать кровью, и тогда они положили ее на кровать. — Я не могу ее потерять, — сказал Жэнь. — Нам суждено состариться вместе, прожить рядом сто лет и лежать в одной могиле. — Все это очень романтично, но маловероятно, — рассудил доктор. — Вы должны помнить, господин У, что в этом мире ничто не вечно. Постоянно только непостоянство. — Но ей всего двадцать три года, — в отчаянии застонал Жэнь. — Я надеялся, что нас ждет много счастливых лет и мы будем, словно птицы, парящие в небе. — Я слышал, ваша жена очень увлечена оперой «Пионовая беседка». Это правда? — спросил доктор Чжао. Услышав утвердительный ответ, он вздохнул: — Много лет я борюсь с вредными последствиями, вызываемыми этой оперой. Много лет мои пациентки умирают от болезни, которой пропитаны страницы этой книги. Вся семья придерживалась диеты, предписанной доктором для И. Приходил предсказатель. Он написал заклинания и магические формулы и сжег их, затем собрал пепел и отдал его Иве, а она отнесла его повару. Они вместе сварили отвар из репы и сметали его с половиной пепла. Это средство должно было исцелить И от кашля. Для второго отвара использовали кукурузу, наполовину съеденную долгоносиком. Его смешали с оставшимся пеплом и заставили И выпить его, чтобы избавить ее от лихорадочного жара. Госпожа У зажигала благовония, приносила жертвенные дары и молилась. Если бы сейчас была зима, Жэнь ложился бы на холодный снег, чтобы остыть, а затем приходил к супружеской постели и прижимался замерзшим телом к телу жены в надежде, что она перестанет пылать. Но на дворе стояло лето, и он придумал нечто другое. Он отправился на улицу, нашел там собаку и положил ее в кровать, чтобы та забрала болезнь И. Но это не помогло. Странно, но в течение последующих нескольких дней в комнате становилось все холоднее и холоднее. На стенах и под окнами клубился легкий туман. Жэнь, госпожа У и слуги накидывали на плечи одеяла, чтобы согреться. В жаровне громко трещал огонь, но дыхание изо рта Жэня вылетало большими белыми клубами, в то время как из губ И бежала тоненькая струйка пара. Она была неподвижна, редко открывала глаза и даже перестала кашлять. Она долго дремала, но сильно металась во сне. Ее кожа горела. Но ведь сейчас лето. Почему же здесь так холодно? Находясь у постели умирающего, люди часто подозревают призраков, но я знала, что я здесь ни при чем. Я жила рядом с И с тех пор, как ей исполнилось шесть лет, и ни разу не причинила ей боли, печали или неудобства, если не считать бинтования ног. Наоборот, я защищала ее и дарила ей силы. Мне было очень грустно, и я совсем пала духом. — Я был бы рад сообщить, что вашу жену защищают духи лисиц, — печально заметил доктор Чжао. — Она нуждается в их смехе, тепле и мудрости. Но призраки уже собрались, чтобы забрать ее. Эти духи приносят болезни и меланхолию и являются причиной избытка цин. Их воздействие проявляется в неустойчивом пульсе вашей жены. Размеренности в нем не больше, чем в спутанном клубке ниток. Я чувствую присутствие призраков в ее лихорадочном жаре. Они заставляют пылать ее кровь, словно она уже находится в одном из кругов ада. Биение ее сердца и пылающая ци являются признаками нападения духов. — Он почтительно наклонил голову и добавил: — Нам остается только ждать. В комнате висели зеркала и решето. Они ограничивали мои передвижения. Ива и госпожа У по очереди подметали пол, а Жэнь подвесил меч таким образом, чтобы отпугнуть злобных духов, если они затаились в темноте, ожидая, когда можно будет забрать жизнь его жены. Все это заставило меня взмыть к стропилам, но, оглядев комнату, я не заметила никаких духов. Я опустилась прямо на кровать, стараясь не наткнуться на раскачивающийся меч, подметающих пол женщин и зеркальные отражения. Я положила ей руку на лоб. Он горел сильнее, чем угли. Я легла рядом с ней, сняла все защитные слои, которыми окутала себя за эти годы, и позволила холоду, спрятанному внутри меня, подняться на поверхность, чтобы он передался И и охладил ее жар. Я крепко прижала ее к себе. Из моих глаз потекли слезы. Они охладили ее лицо. Я воспитала ее, перебинтовала ее ноги, ухаживала за ней, когда она болела, выдала замуж, помогла ее сыну появиться на свет, и она неустанно благодарила меня за все, что я сделала. Я так гордилась ею, ведь она была преданной женой, заботливой матерью… «Я люблю тебя, И, — прошептала я ей на ухо. — Ты была чудесной женой для моего мужа, а главное, ты спасла меня, и благодаря тебе меня услышали. — Я замолчала, потому что мое сердце переполнилось и чуть не разорвалось от боли материнской любви, но я продолжила говорить: — Ты — радость моей жизни. Я люблю тебя так, словно ты моя дочь». — Ха! Это был жестокий победный возглас, и издал его явно не человек. Я резко обернулась, стараясь не наткнуться на раскачивающийся меч, и увидела, что это была Тан Цзе. Годы, проведенные у Кровавого озера, страшно изменили ее. Она захохотала, увидев мое изумление, и в этот момент Ива, Жэнь и его мать замерли и задрожали от страха. И выгнулась всем телом и стала трястись от жестокого приступа кашля. Я была так поражена, что не могла говорить. Я очень боялась за тех, кого любила, и потому на время потеряла способность соображать. — Как ты здесь оказалась? — это был глупый вопрос, но мои мысли путались, и я старалась понять, что мне делать дальше. Она не ответила, да это было и ни к чему. Ее отец знал обычаи, он был богат и могущественен. Должно быть, он нанял монахов, чтобы они молились за нее, и дал им длинные связки серебра, которые они затем предложили надсмотрщикам у Кровавого озера. Когда Цзе выпустили оттуда, она могла стать предком, но, очевидно, она избрала другую дорогу. Повернувшись, меч Жэня отрезал кусок моего платья. И застонала. Во мне поднялся гнев. — Ты вставала на моем пути, когда я была жива, — сказала я. — Ты продолжала вредить мне даже после моей смерти. Зачем ты это делаешь? Зачем? — Я вредила тебе? — Голос Цзе скрипел, словно ржавые дверные петли. — Прости, что пугала тебя, — созналась я. — Мне жаль, что я была причиной твоей смерти. Я сама не понимала, что делала, но я не думаю, что вся вина лежит на мне. Ты вышла замуж за Жэня. Чего ты еще хотела? — Он принадлежал мне! Я увидела его в тот вечер, когда показывали оперу, и сказала тебе, что выбрала его. Когда она, — Цзе указала на И, — умрет, он опять будет моим. После этих слов многие события, происходившие последние несколько месяцев, обрели для меня смысл. Когда И нашла мои стихи, Цзе сделала так, что книга, в которой лежали страницы, вырванные ей из комментария, упала с полки. Благодаря этому Жэнь стал чаще вспоминать о ней. Ей удалось лишить меня надежды на его внимание. Наверное, она заставляла И комментировать ее заметки на полях оперы. Очевидно, мороз, нагрянувший в тот день, когда сгорело издание из Шаоси, — тоже дело рук Цзе, но я не понимала этого, потому что не сводила глаз с танцующих в снегу Жэня и И. Постоянный холод в спальне И… Ее болезнь… И даже то, что происходило во время родов. Неужели Цзе находилась в теле И, стараясь задушить мальчика пуповиной, затягивая ее все сильнее и сильнее, в то время как я пыталась ослабить давление? Я отвернулась от Цзе, пытаясь понять, где она пряталась все это время. В вазе, под кроватью, в легких И, в ее лоне? В кармане доктора, в туфлях Ивы, отваре из испорченной долгоносиком кукурузы или пепле, который должен был избавить И от лихорадки? Цзе могла находиться где угодно, а я не знала об этом, потому что и не думала ее искать. Воспользовавшись моей растерянностью, Цзе камнем бросилась вниз и уселась на груди И. — Помнишь, как ты делала это со мной? — визгливо заскрипела она. — Нет! — закричала я и полетела вниз. Я схватила Цзе и взмыла вместе с ней в воздух. Ива уронила метлу и закрыла уши. Жэнь резко повернулся и задел ногу Цзе острием меча. Кровь призрака разлилась по комнате. — Жэнь любил тебя, — упрекнула меня Цзе. — Вы никогда не встречались, и тем не менее он любил тебя… Может, рассказать ей правду? Какое это теперь имеет значение? — Он всегда думал только о тебе, — безжалостно продолжала она. — Он мечтал о том, чему не суждено было сбыться. И потому я захотела стать такой же, как ты. Я помнила, как мне рассказывали о твоем любовном томлении, о том, как ты отказывалась от еды… — Мне не следовало этого делать! Это была ужасная ошибка! Но вдруг, пока я говорила это, меня посетило другое воспоминание. Я всегда пренебрежительно называла доктора Чжао глупцом, однако он оказался прав. Цзе ревновала. Ему следовало заставить ее съесть суп, излечивающий от ревности. Потом мне на память пришла строка из оперы: «Только злые женщины ревнивы, и только ревнивые женщины по-настоящему злы». — Я помню, — продолжала Цзе, — я все помню. Твой пример научил меня тому, каковы последствия отказа от еды. Я умерла, чтобы быть похожей на тебя. — Но зачем? — Потому что он принадлежит мне! — Она вырвалась от меня, вцепилась своими черными ногтями в балку и повисла на ней, словно некое отвратительное чудовище. Впрочем, она и была отвратительным чудовищем. — Я его первая увидела! Жэнь встал на колени радом с кроватью И. Он взял ее за руку и заплакал. Вскоре она полетит по небу. Наконец я поняла, какое чувство толкнуло мою мать на то, чтобы принести жертву ради отца. Я бы сделала все, что угодно, чтобы спасти любимую дочь. — Не стоит наказывать третью жену, она здесь ни при чем, — сказала я. — Во всем виновата я. Я стала приближаться к Цзе, надеясь, что она забудет об И и накинется на меня. Она отпустила балку, за которую цеплялась, и обдала меня облаком зловонного дыхания. — А какое наказание будет для тебя самым жестоким? — Звуки ее голоса напомнили мне о том, какой она была в детстве — избалованной маленькой девочкой. Нет, вдруг поняла я, хотя, к сожалению, было уже слишком поздно, — просто она была так не уверена в себе, что не могла позволить говорить кому-либо из страха, что из-за этого на нее совсем не будут обращать внимания. — Мне жаль, что я не заставляла тебя есть, — попробовала я еще раз — беспомощно и безнадежно. — Ты не слушаешь, что я тебе говорю. Ты меня не убивала, — злорадно сказала она. — Ты не причинила мне вреда. Ты не душила меня. Я перестала есть, потому что хотела сама распоряжаться своей жизнью. Я рассчитывала, что этот комочек, который ты вложила в мое тело, умрет от голода. Я содрогнулась, услышав эти страшные слова. — Ты убила своего ребенка? — На ее лице появилась довольная ухмылка. — Но он ничего тебе не сделал! — За этот поступок мне пришлось отправиться на Кровавое озеро, — сокрушенно вздохнула она, — но оно того стоило. Я ненавидела тебя и сказала об этом, чтобы ранить тебя как можно сильнее. Ты мне поверила, и посмотри, во что ты превратилась! Ты такая слабая! Ты стала человеком! — Значит, это не я тебя убила? Она хотела опять посмеяться над моей растерянностью, но вместо этого грустно произнесла: — Ты меня не убивала. Ты просто не знала, как это сделать. Годы, наполненные горем, угрызениями совести и раскаянием, скатились по мне, упали вниз и растворились в окутывающем нас холодном воздухе. — Я никогда тебя не боялась, — продолжала она, очевидно, не замечая, что избавила меня от тяжелого груза и не зная, какое облегчение я испытала. — Меня пугала память о тебе. Твой призрак всегда оставался в сердце моего мужа. Впервые я почувствовала к Цзе жалость. У нее было все и ничего. Ее пустота не позволяла ей чувствовать добро, исходящее от других людей — от ее мужа, отца, матери, от меня. — Но твой образ также оставался в его сердце, — проговорила я. Я сделала еще один шаг вперед. Она так сильно меня ненавидела и наконец настигла. — Он не может забыть ни одну из нас, потому что любил обеих, — говорила я. — Его любовь к И — продолжение этого чувства. Посмотри — он не сводит с нее глаз. Он представляет, как я умирала от любви, лежа в одиночестве в своей комнате, и вспоминает тебя.