Он отворачивается. Ты должен пойти и объяснить, что это обман. Проктор (мысли его далеко). Конечно, она всех обманывает… Конечно… Элизабет. Пойди к Иезекиилю Чиверу. Он тебя хорошо знает. Расскажи ему, что она говорила тебе в доме Пэрриса. Ведь они только плясали в лесу. При чем тут колдовство? Проктор (продолжая думать о своем). Конечно, ни при чем. Она сама говорила. Колдовство тут ни при чем. Элизабет (боясь, как бы он не рассердился на нее за настойчивость). Господь не простит тебе, если ты не расскажешь того, что знаешь. Ты должен вмешаться, Джон. Проктор (размышляя). Да, надо пойти и рассказать им обо всем. Удивительно, что они так слепо верят ей. Элизабет. Я бы пошла в Сейлем сейчас же, Джон. Проктор. Надо все хорошенько обдумать. Элизабет (решительно). Ты не имеешь права молчать, наконец. Проктор (начинает злиться). Я же сказал, что пойду. Надо все обдумать. Элизабет (оскорблена, холодно). Ну ладно. Обдумай. (Направляется к двери). Проктор. Я вот о чем думаю, Элизабет. Если Абигайль уже считают святой, то трудно разоблачить ее. Город обезумел, а у меня нет доказательств. У меня нет свидетелей. Нас никто не слышал. Элизабет (задерживается). Ты был с ней наедине? Проктор (в упор). Да. Всего лишь одну минуту. Элизабет. Значит, ты мне лгал? Проктор (с нарастающим раздражением). Всего лишь одну минуту я был с ней наедине. Понятно? И сейчас же в комнату вошли остальные. Элизабет (равнодушно, сразу потеряв доверие к его словам). Поступай как хочешь. (Отворачивается). Проктор. О женщина! Она смотрит на него. Я больше не в силах терпеть твои подозрения. Элизабет (несколько высокомерно). У меня нет никаких… Проктор. Я не хочу, чтобы ты подозревала меня… Элизабет. Не надо давать повода для подозрений. Проктор (вспылив). Ты все еще сомневаешься?! Элизабет (улыбается, стараясь улыбкой защитить свое достоинство). Скажи откровенно, Джон. Если бы речь шла не об Абигайль, ты бы не колебался, я думаю. Проктор. Послушай, Элизабет… Элизабет. Я не слепая, Джон. Проктор. Не могу больше оправдываться перед тобой, Элизабет. Прежде чем разоблачить Абигайль, я должен все хорошо продумать. У меня достаточно причин для этого. А ты, прежде чем осуждать своего мужа, загляни в свое сердце, Элизабет, — хочешь ли ты понять его? Я забыл Абигайль, Элизабет. Элизабет. Я тоже. Проктор. Смягчись, женщина. Будь добрее. Ты ничего не забываешь и ничего не прощаешь. С тех пор как она ушла от нас, все эти семь месяцев я хожу на цыпочках в этом доме. Куда бы ни пошел, что бы ни делал, у меня одна мысль — чем бы порадовать тебя. И все понапрасну — печаль навеки поселилась в твоем сердце. Ты сомневаешься в каждом моем слове, в каждом поступке. Ты все время стараешься поймать меня на лжи. Когда я вхожу в эту комнату, мне кажется, что я вхожу в зал суда. Элизабет. Джон, ты со мной не откровенен. Ты сказал, что в комнате было много народу, а теперь выяснилось, что вы были наедине. Проктор. Я больше не буду убеждать тебя в своей честности. Элизабет (теперь уже она старается оправдаться). Джон, я только хотела… Проктор. Довольно. Мне надо было оборвать тебя, когда ты впервые высказала свои подозрения, но я не смог. Я христианин, и признался тебе во всем. Признался! Но ты ищешь во мне только дурное и осудила меня. Элизабет. Не я осуждаю тебя. Это совесть твоя судит тебя. Я всегда думала о тебе как о хорошем человеке. (Улыбается). Как о хорошем, немного взбалмошном человеке. Проктор (горько смеется). О Элизабет, твое милосердие холодно как лед. (Внезапно оборачивается, услышав шаги за дверью). Входит Мэри. Проктор подходит к ней, берет за плечи. (С гневом). Я запретил тебе ходить в Сейлем. Почему ты меня не слушаешься. Ты что, издеваешься надо мной? (Трясет ее). Если еще раз отправишься в город, я высеку тебя. Мэри (беспомощно повисает у него на руках). Я плохо себя чувствую, мистер Проктор. Я больна. Отпустите меня, прошу вас, мне больно. Проктор, пораженный, отпускает ее. У меня внутри все болит. Весь день я была на суде, мистер Проктор. Проктор (спокойнее). Мне нет дела до суда. Ты же знаешь, что гуди Элизабет не совсем здорова. Я потому и плачу тебе девять фунтов в год, чтобы ты помогала ей по хозяйству. Мэри (как бы стараясь загладить свою вину, подходит к Элизабет и протягивает ей матерчатую куклу). Вот вам подарок, гуди Элизабет. У меня было много свободного времени, и я смастерила эту куклу. Элизабет (изумлена). Благодарю тебя, Мэри. Очень красивая кукла. Мэри (чуть не плача). Мы все сейчас должны любить друг друга, гуди Элизабет. Элизабет (изумлена еще больше). Да, действительно, мы должны любить друг друга. Мэри (окидывая взглядом комнату). Утром встану пораньше и все сделаю, не беспокойтесь. А сейчас разрешите мне лечь! (Направляется к лестнице). Проктор. Мэри! Она останавливается. Это правда, что арестовало четырнадцать женщин? Мэри. Нет, сэр. Арестовано тридцать девять женщин… (В изнеможении опускается на стул). Элизабет (Проктору). Она плачет. (Подходит к Мэри). Что тревожит тебя, девочка? Мэри. Они повесят гуди Осборн. Проктор и Элизабет поражены. Тягостное молчание, прерываемое всхлипыванием Мэри. Проктор. Повесят? (Кричит). Повесят, говоришь ты? Мэри (сквозь рыдания). Да. Проктор. И полномочный представитель губернатора утвердит приговор? Мэри. Он сам вынес приговор. (Стараясь объяснить). Он сказал, что вынужден так поступить. Сарру Гуд не повесят — она призналась, понимаете? А гуди Осборн отрицала, что она колдунья.