Вилли. Все в порядке. Я вернулся. Линда. Почему? Что случилось? Короткое молчание. Что-нибудь случилось, Вилли? Вилли. Да нет, ничего не случилось. Линда. Ты что, разбил машину? Вилли (с деланным раздражением). Говорю тебе, ничего не случилось! Разве ты не слышишь? Линда. Ты себя плохо чувствуешь? Вилли. До смерти устал. (Сидит на краю постели, словно одеревенев). Флейта стихает. Никак не мог… Понимаешь, не мог — и все. Линда (очень мягко). Где ты был весь день? У тебя ужасный вид. Вилли. Я доехал почти до самого Йонкерса. Остановился, чтобы выпить чашку кофе. Может, все дело в кофе? Линда. Что именно? Вилли (помрачнев). Я вдруг не смог больше вести машину. Она шла вбок, понимаешь? Линда (желая ему помочь). Наверно, опять что-нибудь стряслось с рулем. По-моему, Анжело ничего не смыслит в «студебеккерах». Вилли. Нет, тут я… я сам. До меня вдруг дошло, что я делаю сто километров в час и уже несколько минут не понимаю, что со мной… Я не могу… совсем не могу сосредоточиться. Линда. Все дело в очках. Ты забываешь получить новые очки. Вилли. Глаза у меня в порядке. Назад я ехал со скоростью двадцать километров в час. От Йонкерса добирался чуть ли не четыре часа. Линда (покорно). Тебе придется отдохнуть, Вилли. Так больше нельзя. Вилли. Но я только что вернулся из Флориды! Линда. Мозги-то у тебя не отдыхают! Ты постоянно думаешь, думаешь, а ведь все дело в голове. Вилли. Утром опять поеду. Может, утром буду чувствовать себя лучше. Линда снимает с него ботинки. Проклятые супинаторы! Они меня убивают. Линда. Прими аспирин. Дать таблетку? Тебе станет легче. Вилли (недоумевая). Понимаешь, я ехал и хорошо себя чувствовал. Даже разглядывал окрестности. Можешь себе представить, как надоедает природа, когда всю жизнь только ездишь, ездишь… Но там красиво, Линда, — густой лес и светит солнце. Я опустил ветровое стекло, и меня обдувало теплым ветерком. И вдруг ни с того ни с сего я съезжаю с дороги! Говорю тебе, у меня просто из головы выскочило, что я сижу за рулем. Если бы я пересек белую линию, мог бы кого-нибудь и задавить. Поехал дальше, но через пять минут снова забылся и чуть было… (Прижимает пальцами веки). Что у меня делается в голове? Такая путаница… Линда. Послушай, Вилли, поговори еще разок в конторе. Не понимаю, почему бы тебе не работать здесь, в Нью-Йорке? Вилли. Разве я нужен им в Нью-Йорке?.. Я специалист по Новой Англии. Я позарез нужен им в Новой Англии. Линда. Но тебе шестьдесят лет! Стыдно, что они все еще заставляют тебя жить на колесах! Вилли. Надо послать телеграмму в Портленд. Завтра в десять утра я должен был встретиться с Броуном и Моррисоном, показать им наши товары. О господи, сколько бы я мог им продать! (Принимается надевать пиджак). Линда (отнимая у него пиджак). Завтра тебе надо сходить в контору и объяснить Говарду, что ты должен работать в Нью-Йорке. Ты чересчур покладист. Вилли. Если бы старик Вагнер был жив, мне бы давно поручили здешнюю клиентуру. Вот это был человек! Титан! А его сынок никого не ценит. Когда я первый раз поехал на Север, фирма Вагнер понятия не имела, где эта самая Новая Англия. Линда. Почему ты не скажешь всего этого Говарду? Вилли (приободрившись). И скажу. Непременно скажу. У нас есть сыр? Линда. Я сделаю тебе бутерброд. Вилли. Ложись. Я выпью молока. Сейчас вернусь. Мальчики дома? Линда. Спят. Сегодня Хэппи водил с собой Бифа куда-то в гости. Вилли (оживляясь). Да ну? Линда. Так приятно было видеть, как они бреются, стоя один позади другого в ванной. И вместе уходят в гости. Ты заметил? Весь дом пропах одеколоном! Вилли. Только подумай: работаешь, всю жизнь работаешь, чтобы выплатить за дом. А когда он наконец твой, в нем некому больше жить. Линда. Что поделаешь, родной, молодые всегда поднимают якорь и уходят в плавание. А старики остаются на берегу. Вилли. Неправда! Люди добиваются удачи, сидя на месте. Что говорил Биф, когда я уехал? Линда. Не надо было его ругать — ведь он только что вернулся. Не стоит из-за него так нервничать. Вилли. А я и не думаю нервничать. Я просто спросил у него, зарабатывает ли он деньги. Разве это ругань? Линда. Дружочек, как же он может зарабатывать деньги? Вилли (взволнованно и зло). У него всегда припасен камень за пазухой. Стал какой-то нехороший, злой. Понимаешь? Он хотя бы извинился! Линда. Мальчик был просто в отчаянии. Ты ведь знаешь, как он к тебе относится. Скорей бы он нашел свое место в жизни. Тогда вы оба успокоитесь и перестанете ссориться. Вилли. Разве его место на ферме? Разве это жизнь? Батрак! Когда он был мальчишкой, я думал: что поделаешь, молодость! Пускай побродит по свету, поищет себе работу по душе. Но прошло десять лет, а он все еще еле-еле зарабатывает тридцать пять долларов в неделю. Линда. Он еще не нашел себя, Вилли. Вилли. Не найти себя в тридцать четыре года — это просто позор! Линда. Тсс! Вилли. Беда в том, что он лентяй, черт бы его подрал! Линда. Вилли! Вилли. Биф — лодырь! Подонок! Линда. Они спят. Сходи вниз, поешь. Вилли. Зачем он приехал домой? Хотел бы я знать, что его сюда принесло? Линда. Мне кажется, что он никак не найдет себе настоящего места, он какой-то совсем потерянный. Вилли. Биф Ломен не может найти себе места? Молодой человек с таким… обаянием не может найти себе места в величайшей стране мира? И какой работник! О нем можно сказать все что угодно, но он не лентяй. Линда. Конечно, нет. Вилли (с жалостью, но решительно). Я поговорю с ним завтра же утром! Поговорю по душам. Выхлопочу ему место коммивояжера. Господи, да он в пять минут мог бы стать большим человеком! Боже мой! Помнишь, как его обожали в школе? Стоило ему улыбнуться — и все сияли. Когда он шел по улице… (Погружается в воспоминания). Линда (стараясь вернуть его к действительности). Вилли, дружочек, я купила сегодня какой-то новый сыр. Взбитый. Вилли. Зачем ты покупаешь американский сыр, если я люблю швейцарский? Линда. Для разнообразия…