Делать нечего – они вернулись на то самое место, где выбрались из воды. Течение здесь было такое сильное, что можно насмерть разбиться, если, не ровен час, тебя ударит о каменистый берег или скалу. Но, в конце концов, Сантофи – собственный Каринин божественный покровитель – не стал бы ведь предлагать ей верную погибель? Он что-нибудь придумает. Принцесса подала руку Адилю: – Положись на меня. Темные глаза его сверкнули. Карина на секунду и сама заколебалась, но парень доверчиво и решительно принял протянутую ладонь и кивнул. По всему телу девушки пробежала особенная дрожь – такая случается, когда найдешь тенек после долгого пребывания на солнце. Впрочем, прошла она так же быстро, как и налетела. Принцесса бросила последний долгий взгляд на некрополь, словно стараясь навеки запечатлеть в памяти лицо каждого несчастного, обреченного на посмертные скитания там. Понятно, почему ее предки предпочитали не ворошить этот улей, не тревожить покой города мертвых, но – довольно! Как только ее официально провозгласят султаншей, она первым же указом велит его разрушить и похоронить всех, кто в нем томится, подобающим образом. Рабы достойны посмертного поминовения не меньше чем царицы. Потом, крепко сжав руку Адиля и глубоко вдохнув, Карина прыгнула. И снова сила Гоньямы со всей яростью обрушилась на нее, и снова легкие затрепетали, требуя кислорода. В глазах у девушки уже стало меркнуть, но в последний момент она вынырнула, с силой втянула ноздрями прохладный ночной воздух, и вскоре река каким-то неведомым образом вынесла ее прямо в канал, текущий за дворцовой кухней. При ярком свете звезд выбралась Карина на берег, спеша откашлять воду из легких. Слава Великой Матери, темное время четвертых суток Солнцестоя еще не истекло, значит, на исполнение Обряда осталось еще три полных дня. Вся куча Цветов Кровавой Луны, хоть и промокла насквозь, чудесным образом осталась при принцессе. Карина посмотрела наверх. Оттуда на нее широко распахнутыми глазами, в свою очередь, взирали шестеро слуг из Ксар-Алахари. Понимая, что новость о ее возвращении распространится мгновенно, подобно лесному пожару, она поторопилась приказать: – Полотенце мне. И Фарида сюда. Десять минут спустя принцесса уже сидела в тускло освещенной гостиной с полотенцем вокруг плеч. На подносе перед ней стояли нетронутые кувшин с питьевой водой и блюдо фруктов. После зловеще роскошного Города Мертвых Ксар-Алахари показался его хозяйке серым и бесцветным, как кусок застиранной ткани. Адиля не нашли, да и не искали, но с ним наверняка все в порядке – думать иначе принцесса просто отказывалась. Их просто разделило течение, и теперь он, промокший и усталый, отлеживается где-нибудь подле канала. Ход Карининых мыслей прервал скрип двери. Она вскрикнула, а Фарид немедленно заключил ее в крепкие объятия. Девушка от неожиданности чуть не съязвила что-то насчет необычайно бурных для него изъявлений привязанности, но, почувствовав всем телом, какая крупная дрожь колотит бедного управляющего хозяйством, просто и искренне ответила на его порыв. – Какой радушный прием! Спасибо, но меня ведь не было всего несколько часов. Улыбка сползла с ее лица, когда Фарид отстранился, сурово сдвинув брови: – Карина, вас никто не видел ни в городе, ни в замке со Дня Земли. Точнее, с пожара в День Земли. Совет отменил последнее испытание. Завтра на рассвете постановлено объявить о вашей смерти. – Отменил… что? Какой сегодня день? – Огня. Время – два или три часа пополуночи. У Карины упало сердце. Огню посвящался шестой день недели. Неужели путешествие с Адилем по некрополю заняло больше двадцати четырех часов?! – А облавы? Облавы все еще продолжаются? И что насчет изменника, есть хоть какие-нибудь зацепки? А об Афуе что слышно? – Да, продолжаются. Нет, зацепок нет. Ничего не слышно. Карина покачнулась и вцепилась в столешницу, чтобы не упасть. Речи Фарида в голове не укладывались. Потерян целый день. На Обряд Воскрешения остается только два. Совет рвется к еще большей власти, чем прежде. Об Афуе никаких сведений добыть нельзя. – Немедленно вызвать Старшину Хамиду, – распорядилась принцесса. Если члены Совета уже в покойницы ее записали, то с ними никакие сношения смысла не имеют. Их не урезонишь. Пришло время применить грубую силу, коли так. Смести их с пути. Даже если это означает кровопролитие. Но Фарид не двинулся с места, а только провел ладонью по волосам. – Старшина Хамиду удалена из дворца и отправлена в отставку. После вашего исчезновения Совет обвинил ее в ненадлежащем исполнении обязанностей, плохом командовании и вообще во всех несчастиях нынешнего Солнцестоя. Куда ее отправили – понятия не имею. О нет! Принцесса медленно осела на пол. Фарид опустился на колени рядом с ней. – Карина… – Это все моя вина. – Ее голос срывался. – Теперь я обязана их остановить, но не знаю как. Они перехватили контроль над городом. Ничего уже нельзя сделать. – Карина… Опять она превратилась в маленькую девочку, у которой за один день отняли всех, кого она любила. – Их нет, Фарид! Никого нет. Все ушли. Все умерли. Никого не стало. – Простите. Мне очень жаль. Прежде чем принцесса успела спросить, чего именно ему жаль, управляющий схватил кувшин с водой и вылил его ей на голову. Ну вот. Только она успела обсохнуть. Карина взвизгнула и замотала головой, как отряхивающаяся собака. – Да ты что?! – Это вы – что?! – закричал Фарид в ответ. – Только посмотрите на себя. Посмотрела. Взъерошена, растрепана, до нитки пропитана водой. В общем, кошмар. – Ваша мать скончалась. Всем заправляет в данный момент Совет. На это мы повлиять не можем. Но та Карина, которую я знаю, та Карина, которая отродясь не позволяла другим помыкать собой, не стала бы сидеть на полу и реветь, когда другие пытаются отнять то, что по праву принадлежит ей! Принцесса шмыгнула носом. Фарид совершенно прав – истерикой делу не поможешь. Если Совет захватил власть над городом, ей не остается ничего, кроме как вернуть ее! Но как? Взгляд Карины упал на клык серпопарда, который она прихватила с собой специально, чтобы показать Фариду: он всегда так интересовался преданиями седой старины, мифами, древней историей… Зуб лежал на столе, все еще аккуратно обмотанный тряпкой в несколько слоев, но на кончике свертка образовалась маленькая дырочка – и с каждой секундой она расползалась все шире! У Карины у самой расширились глаза от изумления. Мигом стряхнув усталость, она вскочила на нетвердые ноги. – Сейчас же созвать Совет. – Хорошо бы вам прежде отдохнуть… – запротестовал Фарид. – Нет, сию секунду. Надо покончить с этим до утра. И привести всех до единого, если потребуется – силком. Тащи их сюда! – Но… – Фарид! – Карина посмотрела на управляющего снизу вверх взглядом спокойным и целеустремленным. Так, по крайней мере, ей хотелось думать. – Ты был мне всю жизнь как брат. И как учитель, наставник. Ответь – зря ли ты потратил эти годы? Удалось ли тебе сделать из меня царицу, способную вести за собой подданных? – Я старался… Надо довериться инстинкту. Инстинкт даровал ей победу в вакаме. Спас их с Адилем из лап серпопарда… Пусть теперь поработает против членов Совета! – Тогда делай, как я говорю. Судя по смятенным и опасливым взглядам членов Совета, постепенно заполнявших Мраморный зал, многие из них действительно считали ее погибшей. Только что из ванной, в элегантном малиновом платье-кафтане, пожалуй, слишком изысканном, даже вычурном для столь раннего часа – еще даже не рассвело, – Карина хлопотала вокруг большого стола, разливая душистый мятный чай. Фарид спокойно и почтительно стоял за ее креслом, сложив руки за спиной. Когда все наконец расселись, принцесса жестом указала на блюдо с лепешками и сладкой выпечкой, которое слуги по ее приказу успели внести в последнюю минуту: – Прошу, располагайтесь, закусывайте. Нам предстоит многое обсудить. Никто ни к чему не притронулся. Карина пожала плечами и обмакнула ломтик лепешки в миску с оливковым маслом, следя при этом, чтобы все пили чай. Первой молчание прервала Мвани Зохра: – Я уверена, что выражу общее мнение, если скажу, что все мы несказанно рады видеть вас целой и невредимой. – Однако нам не терпится узнать, где вы пропадали! – пропыхтел несколько бесцеремонно Мвале Омар, прихлебывая из чашки. – Надо сказать, мы попали в глупое положение, отменив итоговое испытание. Нехорошо получилось. – Скоро все подробно расскажу, обещаю. Ну а сейчас вы все, наверное, удивлены – зачем я подняла вас с постели в такой ранний час. Так вот, откровенно говоря, я потрясена и возмущена последними решениями Совета. С самого начала Солнцестоя мне приходилось с нарастающей тревогой наблюдать за несправедливыми мерами и многочисленными притеснениями, чинимыми вами как нашим гражданам, так и гостям. И все это творилось от имени моей династии. – Вынуждена признать: облавы вызвали в народе более сильный ропот и беспокойство, чем мы рассчитывали, но в ходе важнейшего расследования, проводимого нами, они явились суровой необходимостью, – отвечала за всех Великая визирша Дженеба. – Каждый новый день задержки, каждый новый день, который виновные встречают на свободе, – недопустимое оскорбление памяти Хаиссы Сарахель, да упокоит ее Великая Мать с миром. – Худшее оскорбление памяти моей матери – это погружение ее любимого города в атмосферу страха и хаоса! – Карина обратилась к старому вельможе, сидевшему рядом с нею: – Мвале Ахар, как давно вы уже заседаете в Совете? – Более пятидесяти лет, ваше высочество. – Сколько султанш сменилось за это время? – Две: ваша матушка и ее тетушка до нее. Теперь надеюсь послужить и третьей, – поспешно добавил он. – Тогда прошу вас ответить, – спокойно продолжала Карина, – как случилось, что после полувека беспорочной службы вы решили выступить против царствующего дома? У Мвале Ахара хватило совести смутиться, но он, откашлявшись, возразил: – Дело обстоит в точности так, как обрисовала Великая визирша. Мы действовали строго в рамках наших полномочий и с учетом чрезвычайной обстановки, в каковой проходит нынешний Солнцестой. – Ага, ага. Ну а вы что скажете, Мвани Рабия? Мвани Рабия Ассараф по возрасту занимала, пожалуй, второе место среди членов Совета. Она заерзала на своем месте, а Карина продолжала напирать: – Ассарафы неизменно находились рядом с султаншами со времен основания Зирана. Почему же теперь любовь между нашими семействами умерла?