Карина добралась-таки до вершины храма и бросила оттуда конец веревки вниз, привязав другой к обелиску за своей спиной. Поняв, что от него требуется, Малик метнулся вперед между ног серпопарда. На последнем дыхании домчался он до культового сооружения и схватился за канат. Как только руки юноши прочно сомкнулись на нем, принцесса что есть мочи завопила: – Кис-кис-кис! Ко мне, котик-переросток, ко мне! Смотри, где я. Внимание страшного зверя таким образом оказалось отвлечено, и Малик решился на отчаянную контратаку. Ловко цепляясь за шерсть, он по одной из колоннообразных ног стремительно вскарабкался наверх и распластался у серпопарда на спине. Затем несколько раз обмотал веревкой его шею и завязал удавку скользящим узлом – точно как учил его много лет назад папа. – Аданко милосердная, спаси и сохрани, – пробормотал Малик скороговоркой и спрыгнул вниз. Приземлившись с таким грохотом, словно все кости переломались, он тем не менее проворно вскочил и пробежал прямо перед носом у серпопарда. Зловонное дыхание обдавало его с головы до пят, становясь все невыносимей, и парень уже мысленно просил прощения у Нади за то, что сам погиб, а ее так и не выручил. Но вместо ожидаемого смертельного удара последовал лишь клокот из страшного зева. Глаза у серпопарда стали вылезать из орбит – импровизированная петля затянулась на его змеиной шее. От могучего напряжения легких мифического существа обелиск на крыше храма пошатнулся, но устоял. Из пасти чудища повалила пена, и, издав последний душераздирающий рык, оно замертво рухнуло на землю. Малик без сил упал на колени, из глаз градом катились слезы. Он едва смог разглядеть, как Карина соскользнула вниз по стене. – Ура! Получилось! Она порывисто обняла напарника, накрыв волною серебристых волос, и вместе они пустились в пляс всего в нескольких метрах от неподвижной серпопардовой головы. Карина все смеялась, смеялась так заразительно, что и Малик вскоре залился хохотом – диким, хриплым, пронзительным, до колик в желудке. – Ну ты дала! Шикарно придумала! С веревкой! И обелиском! – отрывисто восклицал он. – А ты! Так вот просто взял и оседлал его! Ну и ну! Карина сияла как медный таз, лицо ее выражало необузданную, безудержную радость. Так легко было бы сейчас сделать всего один шаг навстречу, приблизиться вплотную, проверить, так ли идеально они совпадают во всем, подходят друг другу, как уже начало казаться Малику… – У нас неплохо получилось вместе, правда? Чем не команда? – вдруг тихо заметила принцесса. Глаза у нее потемнели и приобрели такое выражение, такое… в общем, Малик дорого бы дал, чтобы узнать его истинное значение. – Да, неплохо, – шепнул он в ответ. Карина подалась вперед. Роскошные волосы щекотали ей кончик носа. С трудом пробиваясь сквозь морок и оцепенение от такой невыносимой близости, юноша обвил девушку руками, выхватил у нее за спиной Призрачный Клинок и поднес к тыльной стороне ее шеи на такое же близкое расстояние, какое сейчас разделяло их губы. Один удар – и все. Конец. Больше не придется… О Великая Мать, как же хочется поцеловать ее! – Адиль… – прошелестела принцесса, обдав его лицо теплым душистым дыханием. Призрачный Клинок дрогнул в его руке. – Ты… Берегись! Она толкнула его, накрыла его своим телом, вместе они упали и откатились в сторону – буквально за секунду до того, как клыки серпопарда лязгнули над тем местом, где они только что стояли. Клинок юркнул обратно под кожу Малика. Челюсти чудовища сомкнулись на подоле его рубашки, в каких-то сантиметрах от кожи. Сердце парня бешено застучало. – Моя рубаха! – Ничего, я тебе новую куплю. Карина решительно оторвала от платья широкую полоску ткани, обернула ею руку и, обезопасив себя таким образом от яда, выдернула остатки Маликовой одежды из пасти мертвого монстра. При этом один из его гнилых зубов отвалился, и принцесса бережно сунула его в карман, уже набитый к тому времени парой десятков красных цветов с храмовой крыши. – На исследование, – пояснила она в ответ на вопросительный взгляд Малика. Тот по тону понял, что она лукавит, но наседать не стал. Принцесса медленно поднялась на ноги и посмотрела на тушу дохлого серпопарда с опаской. – Ну, пошли, пора уже. Мало ли кто еще в этом «зверинце» живет. Неохота встречаться. Метка опять затрепетала под кожей Малика, но сейчас он был способен лишь на то, чтобы, опершись на плечо девицы, которую ему следовало убить, заковылять куда подальше от этого проклятого золотого некрополя. 26. Карина Прошло несколько часов – по ощущению Карины, во всяком случае. С точностью, конечно, нельзя было говорить о том, как долго они торчат тут, под землей. Эйфория после чудесного спасения от серпопарда быстро сменилась унынием и ужасом, когда молодые люди поняли: выхода из этой гигантской ловушки нет. Сам некрополь в поперечнике простирался примерно на полтора километра – судя по времени, за которое они успели пересечь его от края до края. Карина с Адилем старались передвигаться очень осторожно, чтобы ничего и никого опять не потревожить. Не привлечь к себе внимания. Принцесса, кстати, успела отметить про себя, что, когда победитель знака Жизни дотронулся до стены храма, ничего не произошло, а ее собственное прикосновение сразу вызвало появление серпопарда, и по спине ее пробежал холодок: неужели древние фараоны даже после смерти не оставляют в покое ее род и охотятся за его представителями? Впрочем, даже в нынешнем затруднительном положении находились свои плюсы: как бы там ни было, а Цветы Кровавой Луны у нее в кармане. Теперь под рукой есть все, что нужно для Обряда Воскрешения усопших. Царь Без Лица, казалось, преследовал ее, не сводил глаз, куда бы она ни повернула, – конечно, это всего лишь зрительный эффект наложения фресок, но все же… Формально, в «кровном» смысле, он – ее прямой предок, но Карина никогда не испытывала к данной исторической фигуре ничего, кроме презрения. Предав Баию, вероломный муж, уж конечно, утратил всякое право считаться родней Алахари. Тем временем дал о себе знать желудок – сжался в спазме. Еще раньше она заметила, с каким вожделением Адиль рассматривает тысячелетней «свежести» фрукты на прилавках… В общем, скоро оба почувствовали, что и шага больше не в силах ступить от усталости и голода, – и просто улеглись рядом на берегу гремящей реки. Карина молча всматривалась в неясные контуры пещерного свода над ними, стараясь припомнить – от чего человек обычно погибает быстрее: от истощения или от переутомления? Затем она краешком глаза скользнула по Адилю, и вдруг все ее существо обдало жаром от воспоминания о поцелуе, который почти состоялся, почти случился между ними там, над тушей поверженного серпопарда. – Что такое? Что-то не так? – спросил Малик. Принцесса покачала головой, но ощущение его губ на ее губах никак не хотело развеиваться. – Нет-нет. Я только хотела, коль скоро ты уж спас мне жизнь, извиниться за то, что искупала тебя в пруду. – Не бери в голову. Все нормально. К тому же это помогло мне протрезветь, что пришлось как нельзя кстати. – Адиль помолчал. – Но вот… если мне позволено вернуться к разговору, который имел место перед этим… Почему тебе так важно, чтобы я снялся с соревнований? В глазах Адиля отразились неподдельные боль и обида. Карина вмиг стряхнула с себя девичьи грезы. Теперь, после всего, что им довелось пережить вместе, наверное, справедливо будет приоткрыть ему хотя бы часть правды. – Мой отец, чтобы жениться на моей матери, разорвал другую помолвку. В результате от него отреклась вся родня, – медленно заговорила она. – Смирившись с этим разрывом, он перебрался в Ксар-Алахари, но дворцовая жизнь показалась ему отвратительной. Маму, и сестру, и меня он очень любил, а вот двор и вельмож ненавидел. Он был несчастлив. – Карина вздохнула. – Мать старалась оградить его от худших сторон повседневности – махинаций, лицемерия… Но, конечно, все это до него доходило. В последние годы жизни отец почти не покидал своих покоев – только по крайней необходимости. Ты хочешь для себя такой жизни? Из трех не сошедших с дистанции победителей только Адилю повезло вырасти в неведении о коварстве, хитрости и кознях в ближайшем окружении высшей власти. Мысль о том, что наивность и доброта паренька сменятся чем-то донельзя уродливым под влиянием таких людей, как она сама, терзала Карину не меньше, чем образ сердца, заживо вырванного из его груди. Образ, уже стоявший перед ее внутренним взором. Не желает она убивать этого милого юношу. И не станет. На несколько долгих мгновений воцарилась тишина, нарушавшаяся лишь журчанием речной воды. Принцесса была даже благодарна Адилю за то, что он не бросился с жаром возражать ей. Даже по прошествии стольких лет любые воспоминания о Баба всякий раз больно ранили ее, ранили в какое-то потайное место души, названия которому не знала она сама. Не так уж много в арсенале человеческой психики способов смириться с таким неумолимым фактом: один из тех людей, кого она любила сильнее всего на свете, обрек себя на несчастье и страдание только для того, чтобы быть рядом с нею. Наконец Адиль заговорил: – Каким он был, твой отец? Карина опустила веки и задумалась, изогнув губы в мечтательной улыбке. – Он умел рассмешить любого, даже маму. И я никогда не встречала лучшего музыканта, чем он. Мог один раз услышать мелодию и сразу идеально сыграть ее на любом инструменте. Только не жалей меня. Не говори, что понимаешь… Это ничего не изменит. – Я и не собирался. – Голос Адиля звучал сейчас нежно, но совсем не так, как на втором испытании, когда он обволакивал, обольщал публику. Впрочем, Карину он почему-то все равно обволакивал и обольщал. – Не думал жалеть. Вот когда мой отец… когда он нас оставил, все вокруг только и повторяли: какая жалость, какая жалость, бедные брошенные детки и все такое. Меня всегда корежило от таких слов. Никакие причитания не могли нам его вернуть. Так что… Я не стану говорить, что скорблю о твоей утрате, но твое отношение к ней – разделяю. – Он еще помолчал и добавил: – Во всяком случае, понимаю, что ты очень его любила. – И сейчас люблю. Воцарилось молчание. Молодые люди лежали рядом, но каждый погрузился в свой собственный мир. Карина думала о том, что боль от малейшего прикосновения к той частичке сердца, где живет Баба, не пройдет никогда. Но вот, рассказала она о нем этому странному мальчику с глазами черными как ночь, и… Нет, боль, конечно, не исчезла, но впервые показалась ей светлее, что ли. Не такой ужасной, гнетущей. Есть в Адиле что-то такое… чего не выразишь словами. Доброта? Смелость? Во всяком случае, Карина никогда прежде с подобным не сталкивалась. И еще, самое главное: когда она говорила, он слушал ее. Слушал так доверчиво и искренне, как никто другой, даже Фарид и Амината. Да что там, Адиль жизнь свою ей, не колеблясь, доверил тогда, при нападении серпопарда. Такой градус доверия согревал душу и пугал одновременно. – А если бы я тебя попросила достать Луну с неба голыми руками, как бы ты за это взялся? – внезапно поинтересовалась принцесса. Юноша закрыл глаза. Карина и хотела бы, да не могла оторвать глаз от игры золотого света на смуглой коже. – Как только Луна начала бы садиться, я бы просто подставил руки и ждал, пока она в них опустится. А потом пришел бы и протянул ее тебе. – Он повернулся на бок и смущенно улыбнулся: – Глупо прозвучало, да? В мгновение ока весь мир вдруг стал для Карины одновременно слишком огромным и невыносимо крошечным, хрупким, словно единое лишнее слово могло расколоть его на тысячи осколков. Она почувствовала себя так, будто сперва споткнулась о невидимую преграду, о существовании которой прежде даже не подозревала, а потом полетела вниз, не осознавая, что падает, пока земля не приняла ее в свои объятия. Причем приняла нежно, мягко – боли не было. Карина знала, какова «на ощупь» боль, и с нынешним головокружительным ощущением та не имела ничего общего. – Нет, – ответила девушка, едва дыша. – Нет. Совсем не глупо. Кто бы мог подумать, что такое прозрение накроет ее здесь и сейчас, когда не прошло и нескольких суток после самого страшного из всех несчастий, когда-либо постигавших ее и ее семью? Поистине неисповедимы, непостижимы пути этого самого странного из миров. Но что толку? Если Адиль выиграет Солнцестой, он погибнет. Если не выиграет, им не быть вдвоем. Что бы ни начиналось между ними, добром это не закончится, это уж точно. У Карины защемило в груди, и она с трудом заставила себя перевести взгляд на воды Гоньямы. Сантофи велел довериться реке. И та привела ее к Цветам Кровавой Луны. Очевидно, стоит продолжать в том же духе – река укажет верную дорогу и дальше. – Думаю, стоит попробовать выбраться по течению, – заявила Карина в надежде, что, высказанная вслух, эта идея и самой ей покажется менее безумной. Адиль удивленно уставился на нее. – Это течение нас чуть не прикончило. Принцесса вздохнула. Пожалуй, эксперимент не удался. – Но не прикончило же. – Ей чудится или голос ее звучит как бы тоньше обычного, визгливее? Каким тоном вообще принято говорить с человеком, в которого… возможно… в какой-то степени… ты влюблен? – Ну, предложи что-нибудь получше. – По крайней мере, я не предлагаю прыгать в бурный поток. Оба слабо фыркнули. Сил на полноценный смех уже не оставалось.