– Очевидно, я долгие годы слишком снисходительно и небрежно относилась к вопросу поддержания должной дистанции между нами. Отныне ты никогда не будешь забывать о «высочестве», обращаясь ко мне, не то я живо найду тебе замену. Слуг, умеющих вести себя нормально в присутствии августейшей особы, полно. Ясно? – Но… – Это ясно? Лицо Аминаты исказила гримаса боли, как от пощечины, она попятилась и со скорбной кротостью сплела руки перед собой. – Ясно… ваше высочество. Карина энергично кивнула, словно желая стряхнуть с себя щемящее ощущение потери. Она не могла отделаться от чувства, что только что разбила кувшин и его уже не склеить. – Великолепно. А теперь ты свободна. Возвращайся к себе и изволь оставаться там, пока не придет время выполнять утренние обязанности. И об этом разговоре ни звука. Амината вскинула брови: – Но вы не должны спускаться в Нижний город одна. Возьмите хоть одного Дозорного… – Это приказ. На горничную этот тон не особо подействовал – она, казалось, изготовилась возражать и дальше, и в другое время Карина, вероятно, только приветствовала бы такое страстное проявление дружеского участия и беспокойства за нее. Однако сейчас она обдала Аминату ледяным взглядом, и под ним та все же опустила глаза. – Разумеется, ваше высочество. Принцесса не стала даже дожидаться, пока погаснет тусклый свет в проходе между двумя их спальнями, – сразу нырнула в манящую тьму. В пределах стен Ксар-Алахари издавна существовала разветвленная сеть скрытых ходов, ее проложили еще во время Фараоновой войны. Раньше, когда род Алахари был достаточно многочислен, чтобы заполнить отпрысками все комнаты, слуги пользовались этой сетью, чтобы сновать по замку и его территориям свободно, но не попадаясь лишний раз на глаза господам. Однако после Великого Раскола, истребившего почти всю царскую семью, задолго до рождения Карины, нужда в таком количестве прислуги отпала, и большая часть туннелей оказались заброшены. По одному из таких забытых всеми проходов со всех ног неслась теперь Карина. Путь ей освещал лишь маленький фонарик, прихваченный из спальни. Принцесса держала его на вытянутой руке, стараясь прямо не смотреть на язычки мерцающего пламени. Каменные стены в силу своей природы приглушали все звуки, а темноты она никогда особо не боялась… пока вот не столкнулась с ней наедине лицом к лицу. В конце концов хитрая система тайных коридоров исторгла ее из себя как раз у Внешней стены замка, и Карина без труда прошмыгнула наружу через первые попавшиеся служебные воротца. Двадцать минут спустя она легко и просто слилась с гурьбой пешеходов, пересекавших ущелье между Старым и Нижним городом. Путь ее лежал к Речному рынку. Кругом гремел и бушевал Солнцестой. Девушка лавировала между ходуль одних бродячих артистов, уклонялась от снарядов, которыми другие перебрасывались с верещащими от восторга детишками (снарядами служили черепа некрупных животных). Тут и там влюбленные парочки ныряли под разноцветные пологи шатров, где гадалки предсказывали судьбу. Укротители зазывали прохожих прокатиться верхом на ручных звероящерах, у которых из ноздрей валил густой пар. Откуда-то сверху лился прелестный мелодический перелив колоколов, барабанов и еще каких-то инструментов, Кариной не узнанных. Если каким-то людям в этой толпе и испортила настроение смазанная незадачливой принцессой Церемония Открытия, то они никак своего настроения не проявляли, а, напротив, гуляли шумно и с размахом. Уд девушка прихватила с собой просто для отвода глаз, на случай если в городе ей встретится кто-нибудь шибко наблюдательный из дворца, но сейчас ей больше всего на свете хотелось использовать его по назначению – достать из футляра, стать на углу какой-нибудь широкой улицы и играть, играть для прохожих, играть, как сотни тех уличных музыкантов, для которых это – хлеб. Она пересекла осушенный канал, в лучшие свои времена успевший дать имя Речному рынку, и здесь перед нею открылось целое море палаток. Временное население Речного рынка непредусмотренным образом выросло после людского «прорыва» внутрь Зирана накануне Солнцестоя, и теперь Карине пришлось долго-долго петлять по бесконечным рядам полотняных сооружений – где размером с целый добротный дом, где – с сарай; где – цветов океанских волн, где – розовато-красных оттенков, где – ослепительно золотистых. Наконец Карина остановилась у ничем не примечательной скромной коричневой палатки – чуть пообъемней обычной крытой телеги. Точнее, примечательной была только одна деталь – флаг над нею: зелено-черно-золотое полотнище с изображением арквазийского геральдического кабана. Перед входом на деревянном табурете дремал один-единственный охранник с копьем. Из уголков его рта прямо на халат в черно-белую полоску стекала слюна. Переодетая принцесса сперва легонько толкнула его ногой в голень, а затем, видя бесплодность своих усилий, больно пнула, и страж наконец проснулся с криком: – Параметры соответствуют разрешенному стандарту! – Рада за вас, но я здесь не по поводу палатки, – сообщила Карина. – У меня срочное послание из дворца для Афуы Боатенг, дочери посланницы. Охранник подозрительно покосился на нее: – Кто вы такая? – Та, кто надеется, что ей не придется объяснять разгневанной принцессе, почему ее послание не доставлено по назначению. – Карина подняла руку с конвертом, на котором перед уходом предусмотрительно поставила печать материнским гербовым перстнем. Охранник сглотнул, живо вскочил на ноги, попятился внутрь палатки. – Сию секунду! Один момент! – и скрылся за пологом. Карина в полной растерянности взирала на это жалкое сооружение. Выходит, делегация Арквазии предпочла гостевым апартаментам в Ксар-Алахари вот такое, с позволения сказать, жилище?! Через несколько минут наружу высунулась головка Афуы. Глаза ее тут же полезли на лоб от изумления, но, прежде чем она успела открыть рот, Карина шагнула вперед и объявила: – Вам письмо от принцессы! Приказано передать лично в руки. Особое ударение на последнюю формулировку прозвучало так прозрачно, что Афуа все поняла, коротко кивнула и бросила охраннику несколько слов по-кенсийски. Затем девочка завела Карину за палатку, и они расположились в ее тени. Сейчас на Афуе был наряд гораздо скромнее, чем во время встречи кометы, – лишь желто-голубая полоска узорчатой материи на груди и юбка из рафии[26] ниже колен. Волосы она закрутила в два облакообразных пучка. На талии сверкали яркие стеклянные бусы. Глядя на гостью снизу вверх, дочка посланницы приветливо улыбнулась: – Привет! Как ваше самочувствие? Вернете мне мой бурдюк? – Самочувствие – лучше. Нет, не верну. И у меня к тебе вопрос. – Карина поставила в памяти мысленную зарубку – надо кого-нибудь послать купить девчонке новый бурдюк. И, пожалуй, пони – за моральный ущерб. Дармовому пони любая будет рада. – И еще просьба. Об услуге. О помощи. Но прежде всего: что тебе известно о нкра? Афуа как-то «неубедительно» рассмеялась и внимательно осмотрела Каринино лицо, от подбородка до лба. – Никогда о таком не слышала. – Слышала, слышала, – возразила принцесса не допускающим возражения тоном. Что-что, а уловки ребенка, пойманного на лжи, ей хорошо знакомы. – Ты упоминала о ней тогда ночью, перед появлением кометы. Кроме того случая, слово «нкра» встретилось мне лишь в одном месте – в «Книге усопших, дорогих сердцу»! Карина подготовила к этой встрече целый список причин, почему Афуа должна ей помочь. Но к тому, что девочка заверещит как резаная при одном упоминании утраченного фолианта, она готова не была. – Спокойно! Значит, ты уже слышала о ней раньше? Это опасная книга? Торопливо осенив себя ритуальным жестом отворота зла, девочка ответила: – Еще бы мне не слышать о «Книге усопших, дорогих сердцу»! Это уникальное, исчерпывающее собрание всех сведений в истории об Улраджи Тель-Ра. Но ее уже тысячу лет никто не видел и в руках не держал! Так у Карины появился лишний повод кусать себе локти – это ж надо было случайно упустить такое сокровище, просто взять и уронить на дно ущелья. А еще она на нем сидела. Задницей. Как минимум дважды. М-да. Однако снова всплывает название этой секты Улраджи Тель-Ра, о которой рассказывала мама. Чародеи, которые были всегда к услугам кеннуанского фараона. Если в книге собраны именно их заклинания, правды в ней куда больше, чем мнилось Карине. – А какая связь между Улраджи Тель-Ра и нкра? Что вообще такое нкра? Афуа замотала было головой: не спрашивайте, дескать, но Карина поспешила заверить: – Все, что ты скажешь, останется между нами. Обещаю! – Во имя Аданко благословенной, зло и беду несет эта женщина в мой дом! – застонала и запричитала Афуа и снова начертала в воздухе жест, на сей раз для отворота дурного умысла. – Нет! Мне это не нравится. С таким не шутят! Откуда вы вообще узнали об истинной магии? – Я принцесса. Мне полагается знать все тайны. Пожалуй, так ничего не выйдет. Если Карина все еще надеется выжать из девчонки хоть что-то, придется сменить тактику. С нарочито тяжким театральным вздохом она выпрямилась. – Да ладно тебе, не переживай. Все в порядке, не стану тебя больше тревожить. И что это я, в самом деле, вздумала расспрашивать о магии – ребенка? Дитя-то как может в ней разбираться? Суеверный страх на лице Афуы сразу сменился чистым негодованием: – Я разбираюсь в магии! – Разбираешься, разбираешься. Но, увы, не настолько, чтобы мне помочь. – Карина махнула рукой. – Говорю же: не волнуйся, найду кого-нибудь другого, поискушеннее, поопытнее. А ты иди играй, возись в пыли, или как там дети в наши дни развлекаются. Удар ниже пояса. Даже для Карины – перебор. Но укора совести она ощутить так и не успела, поскольку Афуа сразу выпалила ей вдогонку: – Я смогу! Я помогу! Но скажите хотя бы, зачем это вам. Карина легко могла бы соврать, слукавить, и, наверное, так оно было бы безопаснее. Но, не успев хорошенько все взвесить, она выпалила в ответ: – Умерла моя мама. Впервые она поделилась этой страшной новостью с кем-то, кто не знал ее и так. Она даже покачнулась, а Афуу и вовсе перекосило от изумления. – Ой! – Девочка прижала ладонь к груди. – Да упокоит ее Великая Мать в Обители Тысячи Звезд. – Спасибо. Я тебе доверилась и рассчитываю, что ты никому не проболтаешься. Это секрет. Так вот, в том древнем фолианте содержались ценные сведения. Они могли дать мне ключ к разгадке тайны. Тайны смерти моей матери. Но книги у меня больше нет. Посодействуй мне – и навеки обретешь верного друга в Ксар-Алахари. Поразмыслив хорошенько, Карина заранее решила умолчать о том, какая именно магия из старинного тома ее интересует. Если Афуа догадается, что ее втягивают в некромантские дела, у нее точно пропадет охота иметь дело с нежданной гостьей. Девочка помолчала, и на какое-то жуткое мгновение принцессе показалось, что она вот-вот снова откажется, но вдруг в ее глазах зажегся какой-то дикий огонек. – Я вам помогу. Да. Только не здесь. Не на виду. Пойдемте со мной! Буркнув что-то на ходу стражнику, Афуа жестом пригласила Карину в палатку. Та без колебаний бухнулась на колени и заползла туда за нею следом. Мир позади скукожился и перестал существовать. 15. Малик Из множества скверных, неправильных решений, принятых им за жизнь, отправиться на пирушку с остальными победителями оказалось наихудшим. Начать с того, что приглашение Тунде сразу отклонили двое – Деделе и Халиль. Первая – потому, что надо, мол, готовиться к завтрашней игре в вакаму, второй, оказывается, дал слово присутствовать вечером на общей молитве в Храме Ветра. Таким образом, за низеньким столом в «Танцующем Тюлене» расположились только сам Тунде, Малик и Дрисс – более несуразное трио, вероятно, не пересекало порога знаменитого заведения за всю его историю.