Если Лазурный сад снаружи поражал воображение, то виды в его глубине просто захватывали дух. Перила верхних этажей увивали виноградные лозы с изящными голубыми цветами. Внизу, по центру внутреннего двора, в маленьком пруду мерцала и журчала вода. Всюду на ветру трепетали легкие белые занавеси. Ревущие грифоны рода Алахари на орнаменте служили постоянным напоминанием о том, кого следует благодарить за всю эту роскошь. Однако, несмотря на подлинную красоту, было здесь и нечто странное, необычное – и дело не только в павлинах-альбиносах, противно квохтавших по всему двору… Вдруг Малика осенило: опять-таки никаких следов темного народца! Ни тебе упырей, ни ифритов[20], даже завалящая лесная нежить нигде не выглянет украдкой из-за балки. По неизвестной причине духи явно избегали Лазурного сада, но осознание этого факта почему-то не обнадежило и не успокоило Малика так, как, казалось бы, должно было. Первым делом Хишам повел Малика в хаммам – размером с резиденцию судьи на его родине в Обуре – со стенами, крытыми плотным таделактом[21]. Мыла в этой бане хватило бы на целое войско. Облака пара здесь клубились такие густые и ароматные, что зачарованный Малик, зазевавшись, чуть не забыл «передвинуть» метку подальше, на ступню, прежде чем Хишам с подручными успели его раздеть. Покончив с этим, они погрузили победителя Сигизии Жизни в почти обжигающую воду и приступили к делу. Кожу они скребли толстыми брусами черного мыла, а голову оттирали гассулем[22], и целебная глина принесла Малику истинное облегчение после долгих месяцев, в течение которых грязь накапливалась и сгущалась на теле, как ни старался он бороться с нею. Не прошло и нескольких минут, как пыль многих дней изнурительного пути темным облачком ушла под воду. Конечно, ощущение, когда к тебе прикасается сразу множество чужих рук, юноша никак не назвал бы приятным, но ничего не поделаешь – пришлось стерпеть. При этом он то и дело опасливо оглядывался по сторонам, словно ожидал, что из любого крана в любой момент может вылиться принцесса Карина, но ничего подобного, конечно, не произошло. – Как прикажете поступить с… этим? – спросил один из слуг, держа на вытянутой руке Маликовы лохмотья. Следовало, пожалуй, велеть выбросить старый «наряд» куда подальше, но вместо этого юноша попросил: – Можно выстирать их и выгладить? И прошу, поаккуратнее с игрушкой там, в правом кармане. Слуга поклонился и выбежал прочь. Остальные его коллеги обернули вокруг торса и шеи Малика полотенца и предложили ему сесть на низкий табурет, а Хишам навис над ним сзади, с большими хозяйственными ножницами в руках. – Как прикажете уложить? – Начальник штата помощников с легким ужасом посмотрел на Маликову шевелюру. Большинство населения континента Сонанде имели волосы либо мелко вьющиеся, либо жесткой колючей текстуры, которые скорее торчали в разные стороны, чем ниспадали, но Малик и тут оказался «оригинален»: у него они решительно отказывались сохранять какую-то одну из этих форм. Ему с ними трудно было управляться и тогда, когда жизнь позволяла соблюдать регулярный уход; теперь же, после бесконечных месяцев пути, локоны превратились в бесформенную массу, попытки распутать каковую он сам давно оставил. – На ваше усмотрение, – пискнул победитель. Пожевав губами и покачав несколько минут головой, Хишам приступил к стрижке. Темные отрезанные завитки заплясали перед Маликовыми глазами. Когда старший помощник закончил и поднес «клиенту» зеркало, тот только ахнул. Лицо осталось его лицом, со всеми его несовершенствами – к примеру, слишком широко посаженными и слишком угольно-черными глазами. Однако у этого парня в зеркале появились, откуда ни возьмись, мягкие красивые пряди надо лбом, приятного теплого оттенка смуглая кожа прямо-таки светилась. И что только эти волшебники добавили в ванну? – Доволен ли победитель? – осведомился Хишам с некоторой опаской в голосе. Малик моргнул. Это какой-то принц. Это совсем не он. – Доволен, – к собственному удивлению, произнес юноша, и Хишам вздохнул с облегчением. Потом слуги выдали Малику пурпурный халат – мягкий, словно из шелка, – и отвели в просторную трапезную, где столы ломились от свежих фруктов, шкворчащего рагу и гигантских ломтей хлеба. – С минуты на минуту должна явиться Жрица Жизни. Она поможет вам приготовиться к Церемонии Открытия и первому состязанию, – предупредил Хишам, усадив Малика на самое почетное место. – А пока мы просим вас не побрезговать скромным угощением. Увидев перед собой горы роскошных яств, юноша начисто позабыл все вопросы, какие собирался задать. Он впился зубами в ближайшую лепешку, не обращая внимания на шедший от нее горячий пар. Слезы так и брызнули из глаз – далеко не только от жара в гортани. Малик продолжил мести еду с космической скоростью, нимало не стесняясь удивленных взглядов слуг. Столько пищи за раз он не видал как минимум год – да еще и восхитительно вкусной. Пальчики оближешь! Даже такая привереда, как Надя, оценила бы… Накатила волна тошноты, столь мощная, что согнула Малика пополам. Хишам в тревоге кинулся к нему, но юноша жестом остановил его. – Всё в порядке! – откашлялся он. – Я просто… Слишком быстро глотал. Прошу прощения. От голода всё еще сводило желудок, но Малик был не в силах заставить себя прикоснуться к чему-нибудь еще. Как мог он беззаботно набивать тут брюхо, когда Надя томится в плену у страшного чудовища, а Лейла бродит неизвестно где? Что подумала бы о нем мама? Ладно… Зато этот Лазурный сад – лучшая иллюстрация причин, по которым принцесса Карина заслуживает смерти. Она ведет здесь жизнь, полную излишеств, за счет страданий тысяч семей – таких, как семья Малика. Ей дела нет то того, как они гнут спины, возделывая поля. До их детей, которые умирают с голоду под тяжким гнетом податей, наложенных ее семьей на их родителей. У Малика здесь только одна задача – найти способ расправиться с принцессой. Ничего такого, что этой задаче не служит, он позволять себе не может и не должен. Прекрасная еда, дорогие дары – всё это глупости, которые отвлекают от дела. Парень принялся мысленно оценивать ситуацию. У него имеется Призрачный Клинок. Имеются кров и пища до конца Солнцестоя – благодаря победе в Сигизии Жизни. Остается только добраться до принцессы. Фарид обмолвился, что в настоящий момент в Лазурном саду ее нет. Значит, вряд ли их пути пересекутся до Церемонии Открытия. Необходимо при первой же возможности ускользнуть от слуг и выяснить, каким образом риад соединен с остальными помещениями дворца. И конечно, некоторым образом могут помешать остальные победители – хотя никого из них пока что-то не видно. Наверняка им всем выделили по собственному штату помощников, которые тоже сейчас готовят своих подопечных к Церемонии Открытия. С таким количеством потенциальных препятствий на пути к цели это временное пристанище вдруг показалось Малику чем-то вроде позолоченного змеиного логова. Малик тяжелым взглядом обвел блюда с хлебом. Ладно, мораль моралью, а голодовкой Наде точно не поможешь. С этой мыслью он вновь принялся за еду, только уже не так жадно, и тут как раз в столовой появилась со своим вечным зайцем на плечах Жрица Жизни. – Счастлива видеть вас посвежевшим и отдохнувшим, победитель Адиль. Мне очень жаль отвлекать вас от трапезы, но Церемония Открытия приближается, а у нас еще очень много дел. Не могли бы вы пройти со мной? Стараясь не обращать внимания на движение метки по нижней части спины, Малик проследовал за жрицей в овальную комнату с небольшим подиумом в центре. По периметру этой комнаты восседали остальные служители Храма Жизни, а за спиной у каждого стоял личный помощник с длинным мотком ткани, измерительной рулеткой и разнообразными предметами облачения. – Прошу на подиум, – предложила Жрица Жизни. – Расставьте руки. Малик подчинился, и Хишам снял с него балахон. В помещении, полном посторонних, юноша остался в одном нижнем белье. Не раз и не два в жизни являлись ему кошмары именно такого содержания: он голый перед чужаками, и теперь ему стоило большого труда сохранять спокойствие. Жрица обошла его кругом, прищурив глаза. Малик опять едва успел загнать метку под пятку. – Прошу вас еще раз назвать себя, – попросила Жрица. Привычный страх перед любыми незнакомцами «вцепился» парню в горло, и он молчал, пожалуй, дольше, чем следовало. При виде капель пота над его губой глаза Жрицы снова сузились. Малику очень захотелось свернуться калачиком и укатиться подальше, но Надя… ее жизнь зависит в том числе и от того, сумеет ли он убедить этих людей: богиня по праву избрала его победителем. Если не ради себя нужно побороть робость, то ради сестры… – Адиль Асфур, матушка. – А имена ваших родителей? – Аджа и Манса Асфур, матушка, – так опять-таки значилось в поддельных бумагах. Контрабандист, который их изготовил, клялся и божился: они надежны, как скала, никакая проверка не страшна. – Откуда вы? – Из Талафри, матушка. Мои родители занимались торговлей пряностями. – Сейчас они здесь, в городе? – Оба скончались три года назад, матушка. Со мной приехала только старшая сестра. Руки у Малика начинали трястись. Сколько еще продлится этот допрос? Рано или поздно Жрица Жизни задаст вопрос, ответа на который он не найдет, его разоблачат как обманщика и самозванца. Потом отрубят голову или еще что похуже… Но внезапно женщина оставила его в покое, а вместо того обернулась к другим жрецам, вовсю шептавшимся за ее спиной: – Каково ваше первое впечатление о нашем новом победителе? В воздух взметнулось с десяток рук. – Гибкий стан и сильные мускулы нижних конечностей позволяют надеяться на успех в состязаниях, связанных с бегом. Скажем, ходьба и забег, как в шестой Солнцестой… – …Речь лаконична и четка. Это пригодится, если на сей раз в программу войдут испытания интеллекта. – …Но что вы скажете насчет общего недостатка мышечного развития? Согласно нашим предсказаниям, первое состязание, скорее всего, потребует атлетических навыков, а победитель Адиль… вроде как не особенно развит в этом отношении. Малик уже и сам не смог бы определить, сколь долго он тут стоит и слушает, как жрецы перебирают его недостатки и достоинства. На все вопросы, какие они время от времени предлагали ему, он старался отвечать по возможности честно: нет, серьезных болезней, способных помешать ему выступать победителем, не было; да, истинно верую в Великую Мать и в детстве прошел все общепринятые обряды и получил благословения; нет, никогда не лжесвидетельствовал и не лгал ни в чем ни священнослужителю, ни официальным лицам. Причем все это время помощники жрецов легонько, но тыкали и пинали его, измеряя каждую отдельную часть тела и даже в рот заглядывая. Он ощущал себя одним из породистых жеребцов, которыми когда-то торговал на базаре папа, – разве что те не благоухали маслом ши[23] и свежими цветами. В течение всей процедуры не оставалось ничего иного, кроме как прибегать к спасительному образу лимонного дерева – если б не оно, неловкость от одновременных прикосновений стольких рук грозила довести Малика до приступа паники. «Надя… – напоминал он себе всякий раз, когда очередной слуга тянул его за руку. – Надя… Все это ради Нади». Наконец Жрица Жизни знаком велела победителю опустить руки (что он исполнил с облегчением и благодарностью) и, почесав зайца по шейке, изрекла: – Наша Всеблагая богиня сделала хороший выбор. Я склоняюсь перед ее решением и довольна им. Комната наполнилась одобрительными шепотками, хотя сомнения части жрецов явно не развеялись. Жрица продолжала: – Полагаю, излишне напоминать об этом, но таков мой долг: наша Всеблагая Аданко удостоила вас звания победителя, и на протяжении Солнцестоя, а также всей оставшейся жизни вам следует помнить об оказанной вам чести. Вести себя достойно ее. Оставаться на высоте положения. Если есть малейшая причина, по которой вы считаете, что для такой задачи не подходите, назовите ее сейчас. Мысль Малика метнулась к смертоносному оружию у него под кожей. – Такой причины нет, матушка. Жрица кивнула. – Главная ваша задача как победителя в Сигизии Жизни – принять участие в трех испытаниях, проводимых под эгидой нашей сиятельной султанши. Первое из них состоится сегодня, сразу после Церемонии Открытия. Второе – на третий и последнее – на пятый вечер. После каждого испытания выбывают по два победителя. Последний, оставшийся, своим успехом покажет, кого из божеств-покровителей Великая Мать избрала для управления новой эпохой… Сейчас вы должны забыть всё, что вам рассказывали о Солнцестое раньше. Отринуть любые мысли о возможных последствиях тех или иных испытаний. Важно только одно: они придуманы не просто для проверки ваших сил и возможностей. Они вскроют вас до сокровенной сути и обнажат все, что истинно лежит на сердце. – Глаза женщины сверкнули ярче, чем острие клинка в свете факела. – Готовы ли вы к этому и даже много большему во имя Великой Матери, Аданко и зиранского народа? Десятки тяжелых взглядов тысячетонным грузом повисли на шее Малика. Особой болью пронзал взор Жрицы Жизни, и на какую-то страшную секунду юноше даже показалось: это сама богиня смотрит на него всеведущим черным глазом своей служительницы. Вот он, последний шанс соскочить, выйти из игры, отказаться от всего этого безумия, и пусть другие, истинно достойные, носят пышные наряды и принимают горячие ванны. Пусть это делает тот, кто искренне хочет быть победителем, кого жаждет и кого достоин народ. Малик открыл рот. И закрыл его. Украдкой взглянул на Геге – вот она одиноко, сиротливо лежит на полотенце и терпеливо ждет встречи с единственной душой на свете, которая ее искренне любит. – Я готов на все, матушка, – сказал он и тут же испытал престранное чувство: будто одна дверь, позади, с шумом захлопнулась, а другая, впереди, отворилась. Напряжение в комнате сразу перелилось в возбужденный гул со стороны жрецов. Жрица Жизни отступила немного, скрестив руки перед собой, и ее заостренное лицо озарила легкая улыбка. Заяц передернул ушами. – Я не сомневалась в вас.