Глава 24 Но лучше рассказать всё по порядку. Так вот, августа в четвёртый день они наконец увидели впереди берег и небольшую над ним гору, про которую Кирюхин сказал, что это и есть Бек-Даш. – И тут раньше, – продолжал Кирюхин, – было очень опасное место. Да оно и сейчас непростое, но у нас нет никаких ценных товаров, поэтому мы можем останавливаться здесь безо всякой опаски. Маркел смотрел на берег и молчал. Берег быстро приближался. Причал там был длинный, каменный. Да и откуда взять столько деревьев, чтобы поставить здесь деревянный причал, думал Маркел, вот люди и поставили каменный. А когда буса подплыла ещё ближе, то Маркел увидел, что по обе стороны от мостков, среди прибрежных камней, растёт тростник. Вот будет слону где разгуляться, подумал Маркел. А когда он ещё присмотрелся, то дальше вверх по камням увидел небольшую хижину, сложенную тоже из камней и с тростниковой крышей. На пороге хижины сидел человек в полосатом халате. – Это Юсуф-бабай, – сказал Кирюхин. – Правильней, просто баба, хозяин колодца. – А где колодец? – спросил Маркел. – Отсюда его не видно, – ответил Кирюхин. – Надо сперва пройти мимо бабая. И больше он ничего не сказал. Да Маркел больше ничего и не спрашивал. Да и не до этого ему было тогда, потому что слон вдруг подскочил и начал сучить ногами, поднимать хобот и громко порыкивать. Маркел кинулся к слону, ухватил его за бивень, начал унимать. Слон мало-помалу унялся. А буса тем временем причалила, одни стрельцы стали привязывать её к причалу, а другие взяли пищали на плечо, сошли на берег и там расступились. Маркел повёл слона вниз по мосткам. Сойдя на берег, слон сразу свернул к тростнику и начал его драть и рвать и поедать очень быстро. Стрельцы смотрели на него и усмехались. А Кирюхин подтолкнул Маркела в бок и глазами показал туда, где на пороге каменной хижины сидел тот самый старик в полосатом халате, или, правильней, Юсуф-бабай. – Надо поприветствовать его, – сказал Кирюхин. – Это же его земля. И они, повернув, пошли к хижине. Старик смотрел на них и хмурился. А Кирюхин, наоборот, улыбался, как будто он домой вернулся. И так же продолжая улыбаться, он остановился перед Юсуф-бабаем, взялся за шапку и громко сказал по-татарски: – Здорово живём, отец! – На всё воля Аллаха, – ответствовал Юсуф-бабай тоже, конечно, по-татарски. Потом спросил: – А почему ты вдруг заговорил на языке моих врагов? – Я приехал не один, – сказал Кирюхин, – а со своим названым братом, который не понимает ваших речей, но хотел бы звать, о чём мы с тобой беседуем. – А! – громко сказал Юсуф-бабай, осмотрел Маркела и продолжил: – Тогда это другое дело, говори дальше. Но только не виляй, как женщина. – Нам нужна вода, – сказал Кирюхин, – а у тебя её много. – Разве это много? – удивился Юсуф-бабай. – Да это ровно столько, чтобы самому не умереть от жажды. – Э! – засмеялся Кирюхин и спросил: – Это что, шутка у тебя такая? – Нет, не шутка, – ответил Юсуф-бабай, – а это я говорю про ту воду, которая моя, а про ханскую воду спрашивайте у хана. – До хана далеко, – сказал Кирюхин. На что Юсуф-бабай весело засверкал глазами и ответил: – Зато ханские уши везде. Вот мы сейчас с тобой беседуем, а хан всё слышит. Да и я не продаю ничего, а я просто смотрю, сколько ты возьмёшь воды и что ты после дашь за это. Тут он вдруг замолчал и стал смотреть Маркелу за спину. Это он смотрит на слона, подумал Маркел, но сам оглядываться не стал. И Кирюхин тоже даже головы не повернул. Юсуф-бабай громко вздохнул и продолжил: – Да! Вот так! И ты дашь столько, сколько хочешь, а хан после уже сам решит, хорошо ты дал или не хорошо. Поэтому если он посчитает одно, то он будет радоваться, а если посчитает другое, то тебе не поздоровится. – Хорошо, – сказал Кирюхин. – Это меня устраивает. Тогда по рукам? Но Юсуф-бабай его уже не слушал, а опять смотрел мимо Маркела. Маркел обернулся и увидел слона, который стоял на берегу и драл хоботом тростник, а если ему мешали камни, он ворочал их бивнями и при этом сердито похрюкивал. – Хороший зверь! – сказал Юсуф-бабай. – И очень крепкий работник. Вон сколько травы вытоптал! А сколько он пьёт? – Пять вёдер за раз, – сказал Кирюхин так, будто он сам себя расхваливал. Юсуф-бабай причмокнул языком, сказал: – О! Хан бы с удовольствием купил такого зверя! – Это не мой зверь, а его, – сказал Кирюхин и указал на Маркела. На что Маркел строго ответил: – Я везу этого зверя к своему царю. Я не могу его продать. Юсуф-бабай усмехнулся, сказал: – Сейчас не можешь, потом сможешь. Жизнь так устроена, что мы не знаем, что нас ждёт через одно мгновение. Но мы заболтались! Тут он обернулся себе за спину, громко окликнул: «Ханума!» – и дальше прибавил что-то по-туркменски. На эти слова из-за хижины вышла очень загорелая старуха в длинном распашном халате, злобно посмотрела на Маркела, зашла в хижину и плотно задёрнула за собой полог. Юсуф-бабай недовольно покачал головой и сказал: – Это быстро. И в самом деле в хижине сразу раздался шум, а потом старуха вывела оттуда худого заспанного мужчину без шапки. Мужчина растерянно осматривался по сторонам и хлопал глазами. – Это мой младший сын, – сказал Юсуф-бабай. – Он за вами присмотрит. – И вдруг спросил: – А сколько вы хотите чего дать? – Можем дать три ножа, очень острых, одну пищаль и один медный котёл, очень большой, – сказал Кирюхин. – А красных денег хочешь? – Нет, красных денег не надо, – сердито сказал Юсуф-бабай. И ещё сердитее продолжил: – Мало даёшь! Скупой стал! Хуже женщины! Но, – тут же прибавил он, – раньше ты давал много, я это тоже помню, я не злой. Поэтому пусть будет пока что так: сейчас мой сын вас отведёт. Вам всем даю воды на три дня пути. Через три дня выйдете к другому колодцу, Кум-Чинрау, и там будет другая плата и другие люди. Идите! – А сколько зверю дашь воды? – спросил Кирюхин. Юсуф-бабай подумал и сказал: – Ему дам столько, сколько он захочет, даром. Это сейчас так. И с собой на три дня тоже даром. Только смотрите не берите его воду, не пейте, а не то хан увидит, разгневается. А пока идите! – И опять обернувшись, окликнул: – Али! Это он так окликнул своего младшего сына, стоявшего рядом. Сын поклонился, запахнул халат и пошёл по тропке вверх, в гору. За Али пошёл Маркел, за ним стрельцы, с десяток, с пустыми турсуками. Солнце жарило нещадно. Когда они поднялись на самую вершину горы, Маркел оглянулся и увидел, что Юсуф-бабай уже стоит и размахивает руками, а стрельцы выносят из хижины большое медное корыто. И там же рядом стоит слон, и он очень волнуется, то есть сучит передними ногами и брыкает задними. Потом из хижины стали выносить полные турсуки воды и осторожно заливать их в корыто, а слон уже стоял рядом и просовывал хобот попить. Маркел усмехнулся, пошёл дальше. Когда они перевалили на ту сторону горы, Маркел увидел впереди, на склоне, маленькую лужицу, вокруг неё росла трава, немного поодаль стояла низкорослая ветла, а вниз от лужи, вдоль ручья, опять была видна трава, а кое-где даже кусты. И это, как понял Маркел, и был тот знаменитый колодец Алтын-кидук, или, правильней, родник, конечно. Все невольно прибавили шагу. Когда они подошли к роднику, то сперва, конечно же, напились сами и уже потом стали наполнять турсуки. И наполняли долго, вычерпали воду почти всю, а после выставили возле родника караул и пошли обратно. Теперь они шли осторожно, не спешили, да и ноша была тяжела. А когда перевалили через вершину обратно, то увидели, что оставшиеся внизу стрельцы устраивают на берегу, на старых кострищах, табор, а слон стоит в сторонке неподвижно и только иногда помахивает хоботом. Маркел обернулся на Али и спросил у него по-татарски, где его отец. На что Али ничего толком не ответил, а только широко заулыбался и развёл руками. Маркел больше ничего не спрашивал, шли молча. Когда они спустились вниз, стрельцы понесли турсуки на бусу, а Маркел спросил, теперь уже у Кирюхина, где Юсуф-бабай. Отдыхает у себя, сказал Кирюхин и, развернувшись, пошёл к табору. А Маркел пошёл к слону. Пошёл быстрым шагом! А слон встретил его равнодушно. Но зато вид у слона был хорош, он опять похлопывал ушами и самодовольно щурился. Маркел погладил слона по щеке и пошёл вслед за Кирюхиным. В таборе на кострах варили ушицу. Маркел спросил, где взяли дрова. Ему ответили, что это Юсуф-бабай приказал, и Ханума дала им полмешка кизяка. Очень со злом давала, было сказано. Но хоть и кизяк, и хоть со злом, но дух от ухи всё равно был очень сильный и заманчивый. Поэтому долго с варевом не тянули, а поскорей сели обедать. Потом легли передохнуть. Потому что это разве шутка?! Больше недели их трясло и днём, и ночью! А теперь очень хотелось отлежаться. Да и место там было удобное, среди камней, в тени, и было тихо. Маркел быстро задремал. Снилась ему весенняя Москва, когда они с Параской за неделю до отъезда ходили в ряды, покупали ей сапожки низенькие кызылбашские, потом бухарский платок, очень тёплый, потом нитку жемчуга гурмызского, потом… И вдруг Маркел очнулся и подумал: а теперь он что везёт? Ведь ничего же не купил, и даже на базаре не был, Параска что скажет? Маркел вскочил, поворочался и так и сяк, но уже не спалось, зато слышался какой-то странный звук. Маркел встал, ещё раз осмотрелся, прислушался и наконец понял, что это слон громко икает. Маркел пошёл к слону, остановился. Слон не удержался и опять икнул. Караульные сказали, что он давно так. Что это ещё за напасть, настороженно подумал Маркел, не сглазил ли его Юсуф-бабай, и приказал, чтобы никого чужого к слону не пускали, а скорее дали бы ему воды. И развернулся, и хотел уже уйти. Но тут слон опять икнул, и очень громко, и замотал хвостом – насмешливо. Маркел насупился. Слон громко хрюкнул, повернулся боком… А вышел из хижины Юсуф-бабай, слон сразу обрадовался, стал пританцовывать, скотина неблагодарная! Юсуф-бабай сошёл с крылечного камня и больше приближаться к слону не решился, а стал его издалека осматривать. Потом спросил, как этот зверь называется. Маркел ответил, что слон. Тогда Юсуф-бабай спросил, сколько ему лет, на что Маркел сказал, что сорок. Слон поднял хобот, затрубил. Маркел подошёл к слону и взял его за бивень, за верёвку. Слон притих. Маркел сказал: «Хайдараба!», и слон поклонился. – О! – только и сказал Юсуф-бабай, а потом спросил, сколько за слона заплачено. На что Маркел ответил, что нисколько, а просто они его взяли в полон и теперь везут к себе домой, в Москву. – Зачем? – спросил Юсуф-бабай. – Затем, что это очень злобный зверь, – сказал Маркел. – Он много людей убил, я его чуть одолел всем своим войском, а теперь везу в Москву, на казнь. Юсуф-бабай покивал головой, посмотрел на слона, который опять стоял смирно и иногда тихо поикивал, а после повернулся и пошёл к себе, обратно в хижину. И поначалу там было тихо, а потом оттуда вдруг запахло кизяком и дымом. А после ещё стало слышно, что там кто-то напевает бабьим голосом. Это Ханума, сказал Кирюхин, что-то стряпает. И прибавил: – Пойду гляну, что там. И пошёл к ним в хижину. И как вошёл, так и застрял, не выходил обратно. Но иногда был слышен его голос. И Юсуф-бабаев. А Маркел вначале сидел в таборе, потом опять ходил к слону, который уже не икал, и его кормили персиянской репой. Наши все были заняты делом, кто каким. Мало-помалу вечерело. Вдруг из хижины вышел Али, подошёл к Маркелу и стал ему что-то говорить, опять непонятное, и только по жестам можно было догадаться, что он зовёт Маркела в хижину. – Дастархан, – прибавлял при этом Али. – Дастархан! Это слово Маркел знал и поэтому пошёл вслед за Али. Они вошли в хижину, посреди которой, поверх напольных ковров, была расстелена большая, богато расшитая скатерть, так называемый дастархан, на котором стояли различные блюда и чаши. Юсуф-бабай, одетый в яркий праздничный халат, сидел по одну сторону дастархана, аКирюхин по другую. Юсуф-бабай сделал Маркелу знак садиться, и Маркел сел по третью сторону дастархана. Юсуф-бабай сделал ещё один жест, и Али подал Маркелу миску. Маркел умыл в ней руки. Юсуф-бабай кивнул, и Али подал Маркелу чашу питья – наверное, кумыса. Чаша была большая, но Маркел выпил её до дна и поставил обратно на скатерть. – Очень хорошо, – сказал Юсуф-бабай, после чего велел налить ещё. Али налил им всем троим, и они выпили. Кумыс был холодный и крепкий, голова приятно закружилась. Юсуф-бабай заулыбался и сказал, что ему лестно то, что такие славные люди посетили его бедную хижину. Кирюхин тут же сказал, что он хотел бы выпить за её гостеприимного хозяина. Али налил, и они снова выпили. Потом они выпили за хана, потом за царя, потом за других уважаемых людей и родичей, потом за ещё многие другие очень важные дела и так далее. Али быстро и ловко прислуживал им, а Хануме, сидевшей за перегородкой, Юсуф-бабай запретил оттуда выходить. И так прошло немало времени. А потом, когда уже совсем стемнело и Али развёл огонь в мангале, Юсуф-бабай снова вспомнил про слона и опять стал спрашивать, как его зовут, сколько ему лет и прочее, а Маркел стал терпеливо и подробно повторять ему то, что уже говорил ему днём. Юсуф-бабай слушал внимательно и согласно кивал. И так продолжалось до той поры, когда Маркел сказал, что он везёт слона к себе на Русь, в город Москву, где он убьёт слона посреди площади, на которой соберутся большие толпы любопытных. Услышав это, Юсуф-бабай покачал головой и сказал: – Зачем вам такого красивого зверя убивать? Давай я куплю его. На что Маркел опять сказал: – Нельзя мне его продавать. Я должен его живым к царю привезти. Царь хочет посмотреть, как я слона убью. Много людей придёт смотреть, как я буду это делать.