Пара перспективных для поисков мест, расположилась относительно недалеко от Обрина, именно поэтому я его и выбрал для старта… ну да, а еще он был ближайшим окраинным поселением, с которого можно начать экспедицию. До остальных еще нужно тащиться и тащиться, а я и так уже третью неделю в седле. Осточертело! Нестись с ходу в Пустоши я не стал. Сначала решил оглядеться и подобрать нормальное место для отдыха перед рывком. Да и насладиться хоть каким-то комфортом перед предположительно весьма долгим путешествием было бы очень неплохо. И ведь получилось! И найти приличную гостиницу, и отдохнуть. Вообще, Обрин в отличие от того же Горного или Ленбурга не является коронным городом. Владеет им маркграф Север Восьмой, правитель марки своего имени, но на обеспеченности города это не сказывается. Ну почти. «Белые» гильдии здесь менее многочисленны, чем в том же Ленбурге, но заткнут за пояс только-только отстраивающийся Горный. А вот цены на эликсиры и зелья у них куда ниже, чем в том же Горном. Зато и за добываемые в Пустошах ингредиенты тысяч золотых не выручить. Жильцов и ходоков здесь меньше, но опять же если сравнивать с родиной Дима. А вот дворяне чувствуют себя куда вольготнее. Не как в центральных провинциях, конечно, но посвободнее и понаглее, чем в коронных пограничных городах. В общем, неплохое местечко этот Обрин, вполне пригодное для жизни и отдыха. Да, вот в чем, в чем, а в количестве кабаков и веселых заведений он, пожалуй, даст фору и Ленбургу, и Горному вместе взятым. Что интересно, по крайней мере, добрая треть гостиниц, трактиров и борделей в Обрине принадлежит самому маркграфу. Не полностью, но половинный пай в этих заведениях он имеет. Именно в такой вот «государственной» гостинице я и остановился на постой на время отдыха и сборов. И здесь же меня нагнала история двухнедельной давности, приключившаяся со мной и пятью кнехтами барона Ойстриха под руководством лейтенанта его копья. Никого не трогал, сидел за угловым столиком в трапезном зале, утолял аппетит, не в меру разгулявшийся после затянувшегося на добрые сутки визита в Веселый квартал. Как вдруг ни с того ни с сего полупустое по раннему времени помещение наполнилось вооруженными людьми, наряженными частично в гербовые маркграфские сюрко, а частично в сюрко с гербом барона Ойстриха. И вся эта ватага, не тратя времени на объяснения, гремя обнаженным оружием, окружила мой стол, сопровождая потрясание клинками криками: «Вот он! Держи его! Хватай его!» Кого держать, зачем хватать? Невежи! Не видят, что ли? Я ку-у… впрочем, это, кажется, из другой оперы. Нехорошая какая-то тенденция просматривается. В какой город ни приеду, обязательно в судилище вляпаюсь. Сначала Горный, потом Альт, теперь вот Обрин. Один Вальм обошелся без приключений, но его и городом можно назвать лишь с ба-альшой натяжкой. Ни стены, ни графьев-владетелей… может, это был знак, а? А что? Остался бы там, сошелся с Тенной в качестве ее консорта, заделал бы ей пару баронят и жил-поживал, командуя слугами, устраивая охоты и балы, да соревновался бы с женой на тему, кто кому более развесистые рога наставит… чем не жизнь? Тьфу! Вопреки моим ожиданиям, сидеть в графской тюрьме мне не пришлось. Прямо из трапезной его кнехты притащили меня в резиденцию маркграфа, где, как выяснилось, все уже было готово для суда. Оперативно! Само заседание тоже не затянулось. Виконт Север, будущий девятый маркграф этого имени, смерил меня взглядом, явно отметив наряд готового к выходу ходока и, дослушав секретаря, гнусавым голосом оглашавшего суть претензий «титульного дворянина Хемаса к безродному смерду, посмевшему оскорбить его действием», с легкой усмешкой кивнул в мою сторону. Лейтенант, значит… Ладно, хорошо, что барон в эту идиотию не полез! – Тебе есть что сказать, ходок? – осведомился он. Ну да, это для голоштанного Хемаса я – неизвестный, безродный, смерд и так далее. А для маркграфов Северной марки я – временный жилец Обрина, заплативший за право проживания и защиту в их владениях немалую сумму. – Прошу прощения, монсеньор, – склонился я в легком поклоне перед виконтом. – А в чем, по мнению, увы, неизвестного мне сударя Хемаса, заключалось оскорбление? – Ты бесчестно напал на меня и моих людей! Ограбил и оставил без помощи в лесу, полном дикого зверья! – выкрикнул покрасневший от злости лейтенант со своего места. – А, так это вы… сударь Хемас. Не скажу, что приятно с вами познакомиться… Монсеньор, – я повернулся к виконту, с любопытством наблюдавшему за происходящим. – Если я и виновен перед этим господином, то лишь в том, что не позволил ему себя убить, когда означенный сударь Хемас, нарядившись сам и обрядив своих подельников в сюрко кнехтов моего доброго знакомого, барона Ойстриха, напал на меня со своими людьми на графском тракте, в землях означенного барона. Ну право! Не считать же оскорблением тот факт, что, оглушив напавших на меня татей, я, вместо того чтобы повесить их, как положено поступать с пойманными разбойниками, всего лишь сжег их портки? Окончание фразы, прозвучавшее чуть тише, чем начало моей речи, тем не менее было услышано всем залом. По рядам пришедших за зрелищем гостей замка, прокатились смешки, да и сам виконт не сдержал улыбки. Но тут же ее подавил. И, нахмурившись для порядку качнул головой. Но, смех смехом, а мой намек о месте стычки он уловил. – Сударь Хемас, его сиятельство интересуется, а что делал ваш отряд на принадлежащем его светлейшему отцу тракте? – поймав взгляд сюзерена, чуть ли не прокричал секретарь. И смешки в зале моментально стихли. – Я… э-э… я имел приказ моего сюзерена патрулировать проходящий по его владениям тракт, дабы путешествующие по нему добрые люди не понесли урона от разбойников, – чуть замявшись, отозвался уже алый от негодования лейтенант. – Ложь! – громовым раскатом прокатился по залу голос откуда-то от входных дверей. Толпа расступилась, освобождая проход, и мы увидели шагающего по живому коридору кряжистого рыцаря в полном доспехе. Правда, шлем он держал на сгибе правой руки. Судя по гербу и знакомой мне еще по Горному физиономии, на заседание пожаловал сам барон Ойстрих. Не ошибся я, значит, со своим предположением. Впрочем, мудрено было бы ошибиться! Герб-то у младшего Ойстриха несет знаки Томарского ордена, как и сюрко его кнехтов, а я помню, как он говорил, что является первым томарцем в семье. Гордо говорил, громко! Так что шанс нарваться на кого-то из неизвестных мне баронов Ойстрихов был ничтожен. Тем временем барон вышел в центр зала и, на миг склонив голову перед виконтом, повторил: – Ложь! Этого мерзавца я еще месяц назад отправил на охрану выселок в наказание за проигрыш жалованья моих кнехтов! И, наложив на него штраф, обязал возместить убытки из своего кармана. А он, видать, решил поправить дела разбоем. Что, решил легким путем пойти, каналья?! – повернувшись к побледневшему лейтенанту, прогрохотал его сюзерен. – Благодарю за то, что известили меня о выходке этого негодяя, сударь Мид, – повернувшись ко мне, кивнул барон. – Как и за то, что не оставили его с кнехтами голоштанными на всеобщее обозрение на тракте. Я кивнул в ответ, мысленно погладив себя по голове за решение отправить барону письмо-объяснение сразу же по приезде в Обрин. Сработало же! Мы с Ойстрихом одновременно повернулись к виконту и замерли в ожидании. – Добрый знакомый, значит? – с любопытством в голосе протянул тот. – Интересно, где могли познакомиться молодой барон Ойстрих и обычный ходок, не далее как неделю тому ставший жильцом нашего города… – Под фортом Горным, ваше сиятельство, – тут же отозвался барон. – Тамошнее ландкомандорство Томарского ордена, действующим рыцарем которого я являлся до смерти моего батюшки, участвовало в уничтожении темного ковена, пустившего корни в городе, мы же освободили плененных черными колдунами людей. Но именно сударь Мид обнаружил как самих магов, так и их тайное убежище, где содержались рабы, приготовленные тварями к смерти в черных ритуалах. За этот подвиг, сударь Мид был «щедро» награжден городской ратушей, но эту несправедливость исправил ландкомандор, барон Томвар. По его ходатайству, подтвержденному ордонансом Капитула, сударь Мид признан гестом[14] Ордена. – Вот как? Любопытно, любопытно… А что же Церковь? – спросил виконт, кажется уже позабывший об истинной причине нашего собрания. Но ему напомнили. Стоящий за плечом Севера придворный что-то шепнул, и лицо виконта тут же приобрело скучающее выражение. – Впрочем, об этом можно будет поговорить позже. А сейчас… барон, изъявите ли вы желание сами наказать нерадивого слугу или положитесь на мое решение? – Он не опозорил моего герба голым задом под сюрко. Догадался снять его с себя и своих людей по пути к деревне, – протянул барон, а когда лейтенант облегченно вздохнул, Ойстрих договорил: – Но он солгал суду моего сюзерена, тем самым опозорив меня, как верного вассала маркграфов Севера. Не будет ему моей защиты. Судите, монсеньор. При дворянском звании бывший лейтенант остался… а земли у него и так не было. Но вряд ли найдется в империи род, что согласится взять на службу Хемаса Голозадого, а детям его, если таковые будут, придется выворачиваться наизнанку, чтобы сменить фамилию. Веселый человек будущий маркграф Север Девятый. Что тут скажешь… А вот информация о признании гестом Томарского ордена, стала для меня новостью. Приятной, не скрою. И тем удивительнее и… непригляднее смотрятся на фоне этого события действия Церкви. Нет, я не о Церефорде и его кровавых «очищениях», речь об инквизиторах отца Тона Спицы. Тоже ведь могли бы наградить, а? Но вместо этого предпочли выкрасть «героя» для каких-то своих непонятных нужд. И Дим еще будет утверждать, что церковники – лапочки? Да ну к черту! С бароном мы раскланялись на выходе из замка. Ну не друзья мы с ним, так, шапочные знакомые, сведенные вместе общим делом. Так чего политесы разводить? Вот и получилось, что Ойстрих, пойманный на пороге тем самым придворным, что стоял за плечом виконта на суде, отправился следом за своим проводником, полагаю, развлекать Севера байками о Горном и тамошних че-орных колдунах, а я… я вернулся в гостиницу к своему обеду. Есть-то хочется, с вечера ж ничего не ел! Опасался ли я огласки? С чего бы? Нет, я понимаю, что слухи о курьезном судилище в Северной марке скоро разлетятся по всей империи, и, может быть, в них даже мелькнет мое имя. Пусть даже информация о происшедшем здесь сегодня дойдет до того же протопресвитера Меча и тот пришлет своих конфидентов. Что мне с того, если ко времени, когда его люди доберутся до Обрина, я буду настолько далеко от обжитых земель, насколько это вообще возможно? Пусть суетятся, пусть тратят время и средства, если им делать нечего. Пусть сидят в этой гостинице и ждут моего возвращения, в конце концов. Хоть до морковкина заговенья. Подготовка к выходу закончена, отдых тоже. Арго под седлом, сумки набиты, провизии с избытком… пора сваливать из этой замороченной Церковью империи. – Ну, здравствуй, Иммар, – поприветствовал вошедшего хозяин сада, не прекращая обрезать лишние на его взгляд ветви с пышного розового куста. – Ваше преосвященство, – склонил голову тот, остановившись в двух шагах от начальства. – Что молчишь? Давай, хвастайся успехами, – бросив быстрый взгляд на подчиненного, проговорил протопресвитер. – Нечем хвастаться, мессир, – с искренней печалью в голосе произнес тот. – Когда мои люди явились в Обрин, искомого лица они там не обнаружили. Расспросы местных жителей показали, что ходок Мид выехал в Пустоши на следующий день после суда. Выехал на тяжело груженном скакуне-полукровке… – И не вернулся, – утвердительно кивнул протопресвитер. – До сих пор, – подтвердил отец Иммар. – Проследили его путь в Обрин? Подозрения оправдались? – Да. Сомнений в том, кто исполнил старого паука, у меня лично нет никаких, – отозвался подчиненный. – Очень характерный почерк. – У Мида появился свой почерк? – с деланым удивлением спросил инквизитор. – Ну, если можно так назвать полное отсутствие следов и уверения стражи в том, что все происшедшее – дело рук невидимки… Вы же помните, как он действовал в Горном? Очень похоже, мессир. Очень. – Что ж, может, оно и к лучшему, – задумчиво протянул протопресвитер и, тряхнув головой, договорил приказным тоном: – Дело в архив. По Церефорду… расставь сторожки, посмотрим, кто к его «наследству» потянется. Глядишь, возьмемся за ниточку, да и размотаем клубочек, а там и вырвем всю это гниль из Церкви. Да… Мид. Мида – забыть. – Будет исполнено, ваше преосвященство, – склонился в поклоне отец Иммар. Эпилог Всадник на сером, словно пасмурное небо, скакуне-полукровке уверенно пересек небольшую долину и, оказавшись у подножия заросшего густым кустарником холма, остановил своего тяжа. – Древние. – Седок насмешливо улыбнулся и, хлопнув животное по шее, легко соскользнул с седла. Сделав несколько шагов по направлению к смутно виднеющемуся за серыми от пыли плетями кустов провалу, гость неопределенно покачал головой. – Ручей, пещера, каменный съезд… как же все просто-то, а? Главное, знать, что ищешь… С другой стороны, это ж никакая не военная база. Вот те да… закапывались поглубже и маскировались так, что хрен найдешь. Здесь же явно очередной бункер на случай ядерной войны. Какой-то параноик строил… или упертый выживальщик с ба-альшими деньгами. Ну что? Посмотрим, что там предки в подарок оставили? Тяж, словно понимая, что говорит напарник, нехотя фыркнул. – Ну, брат! Какая же это мародерка? – отозвался человек. А может, и вправду они понимают друг друга? – Столько лет прошло… это уже самая натуральная археология получается. Ладно! Я пошел, а ты… поглядывай тут, ага? Срубив мешающие проходу ветви, человек всмотрелся в черный провал перед ним и, глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, скользнул в темноту прохода, явно несущего на себе следы обработки. Вернулся он к своему скакуну в весьма задумчивом состоянии и лишь когда солнце уже коснулось горизонта. Молча разбив лагерь у самого входа в пещеру, человек освободил четвероногого напарника от его ноши, повесил ему на шею торбу с сушеными жуками-мясоедами и, даже не стреножив, принялся разводить огонь. Так, в тишине, под потрескивание костра и мерное хрупанье тяжа, прошло четверть часа. Только услышав тихое фырканье скакуна, его задумавшийся хозяин спохватился и сдернул с морды животного изрядно опустошенную торбу. – Обожрешься же! – погрозил он скакуну чем-то зажатым в руке. Тяж скосил на хозяина отливающий в темноте фиолетом глаз и требовательно ткнул храпом в ладонь. – Это? Это, Арго, доказательство, что не единой империей жив этот мир. Пальцы ходока разжались, и в свете костра блеснула пряжка. Обычная сломанная пряжка. Обнюхав ее, скакун дернул верхней губой, обнажив клыки и безразлично отвернулся. – Если бы, Арго… если бы, – задумчиво протянул его хозяин, явно привыкший к такому своеобразному «общению» со своим питомцем. – Это не от владельцев осталось. Железо дрянное, кузнечной выделки. За столько лет проржавело бы насквозь и пылью осыпалось. Нет, ему не больше трех-четырех лет. Учитывая же, что мы сейчас находимся в доброй полутысяче километров от тех мест, где проходят маршруты самых безбашенных рейдеров, можно сделать вывод… что сюда эту пряжку либо занесла какая-нибудь тварь в своем желудке, либо ее здесь забыл человек. Не имперец и не ниеманец, но, несомненно, человек. И завтра мы отправимся на поиски его соплеменников. Глядишь, найдутся там для тебя кобылы, и для меня веселые девки… Все ж полгода в Пустошах, уже по ночам засыпать боюсь! Такая порнографическая дичь снится, брр! Тяж фыркнул с явной насмешкой, мотнув башкой в сторону пещеры. – Да куда ж я денусь, конечно, сначала распотрошим этот бункер. Кто его знает, что там у местных за валюта в ходу? А такую добычу они наверняка примут с радостью. Но этим я займусь завтра с утра. А ты… пару дней можешь наслаждаться отдыхом, разрешаю. Вопреки обещанию, с места ходок тронулся лишь спустя три дня. Уж слишком много времени занял взлом дверей древнего бункера. Но все же старые замки поддались грубой силе и впустили «археолога» в хранимые ими недра… правда, добыча оказалась совсем не так велика, как того хотелось бы. Но с паршивой овцы хоть шерсти клок, как говорили когда-то и где-то… очень давно и не здесь. И вновь стучат по каменистой земле копыта тяжа, шуршат камни и пожухлая трава, а в небо опять взмывают облака вездесущей серой пыли, отмечая путь одинокого ходока, уходящего все дальше и дальше от освоенных людьми земель. Прочь от империи Нойгарда и королевства Ниеман, прочь от Южных и Северных Роман, от Церкви Света и рыцарских орденов, владетелей и обывателей, дворян и ходоков. Туда, где, по мнению подавляющего большинства жителей освоенных земель, нет ничего, кроме Тьмы и ее порождений. На восток. Но ведь людям свойственно ошибаться, не так ли? * * * notes Сноски