Промчавшись от дома-крепости Дима до корчмы Биггена, я не стал терять время на стук в запертую по позднему времени калитку и, одним прыжком перемахнув через высокий забор, направился в обход здания. Отсчитав нужное количество окон на втором этаже, вцепился пальцами в бугристую каменную кладку и ящерицей попоз вверх. Распахнуть предусмотрительно оставленное приоткрытым окно номера и скользнуть внутрь. Минутное дело. Вставить ключ в дверной замок… и внимание насторожившегося духа-хранителя ушло. Признал, значит. Правильно, не тать же в ночи пришел, а авторизованный гость. Вот и спи дальше, мелочь неразумная! Вообще, духи-хранители – существа… нет, скорее явления весьма толковые. Но лучше всего они раскрываются в противостоянии искажениям. В доме-владении, где водится хранитель, никогда не появится темная тварь, дух таковую просто развоплотит. Но людям всегда мало того, что они уже имеют, вот и приспособили хранителей еще и для защиты своего имущества от злого умысла посторонних. И хранители эту задачу выполняют, хотя объяснить духу, что от него требуется помимо охраны владения от эманаций Тьмы, довольно трудно даже куда более опытному и взрослому, чем то почти новорожденное создание, что обитает в корчме Биггена. Есть и еще один момент. Хранитель всегда знает, что происходит на его территории, но допросить его, в случае чего, почти невозможно. Что дух посчитает нарушением, о том он сам хозяину владения «шепнет». Образом ли, если дух достаточно стар и опытен, или просто ощущением неправильности с указанием места, где эта самая неправильность происходит. В общем, неоднозначная система охраны, весьма неоднозначная, на мой взгляд. И если вспомнить слова Дима о том, что кражи имущества из владений все же случаются, хоть и требуют изрядной подготовки, то я не единственный, кто сомневается в надежности подобной защиты. Теперь, хм… Выскользнув в коридор, я подошел к соседнему номеру и как ни в чем не бывало постучал в дверь. Тишина. Что ж, придется идти другим путем. Убедившись, что дух-хранитель не обращает на меня никакого внимания, я шагнул к держателю алхимической лампы, освещающей коридор и, дернув на себя занавесь, прикрывающую окно, растворился в ее тени. Хлопок по сияющему медью боку лампы заставил ее погаснуть, и коридор погрузился в темноту, едва разгоняемую светом луны, льющимся в окно. Но и это освещение продержалось недолго. Ровно столько времени, сколько мне потребовалось, чтобы вернуть занавесь на место. А вот теперь можно заняться делом. Расслабившись и позволив темноте окутать мое тело, я вновь скользнул к двери в нужный номер. Налечь на деревянную преграду, и замок, не выдержав давления, с тихим хрустом вылетает прочь. Это было проще, чем сломать хребет черному кабану, честное слово. А вот попытка войти в комнату с ходу не удалась. Стоило двери распахнуться, как в освободившийся проем один за другим влетели три болта, по самое оперение вонзившихся в стену напротив. И все это в абсолютной тишине. Отчего-то мой противник совсем не хочет поднимать шум… какая неожиданность, право слово! Что ж, мне такой подход только на руку. Послушно легший в ладонь метательный нож ударил в бок алхимической лампы под потолком, освещавшей небольшое помещение, и комната погрузилась во мрак так же, как и коридор минутой ранее. Рывок вперед – и настороженный боец, уже успевший отбросить арбалет и теперь слепо водящий из стороны в сторону абордажной саблей, довольно шустро среагировав на шум, проводит круговой рубящий удар. Ожидаемо, предсказуемо. Бросок в ноги заставил его потерять равновесие и загреметь на пол. Удар в голову эфесом. Тишина. Вроде бы никого и ничего не потревожил, хотя-а… Хранитель все же завозился, а через секунду чувство его присутствия полоснуло меня холодом по спине. Ну да, молодой, глупый. Ему бы сначала хозяина предупредить, а он сам разбираться полез. Что ж, пообщаемся. Убедить годовалого духа, что я в своем праве, оказалось не так уж сложно… ну, если учитывать, что разговаривать нам пришлось вообще без слов, одними мыслеобразами. Напомнил ему про сегодняшнюю возню, кое-как объяснив ее причины, ну и доказательства пришлось представить, да. Впрочем, как раз с ними проблем не было. Завернутые в изолирующий мешок вещи и даже тяжелый кожаный кошель с полутысячей золотых нашлись в заплечнике вырубленного мною вора. А уж мой отсвет на этих вещах дух и сам считал. Учитывая же, что в самой сути хранителя заложена тяга к порядку, а на человеческие формальности, если то не прописано владетелем, ему по определению плевать, итог был очевиден. Был бы на его месте человек, я бы сказал, что тот испытывает огромнейшее смущение, но духи-хранители вообще крайне малоэмоциональны, хотя и любят купаться в чувствах обитателей владений. Тем не менее кое на что они способны, и сейчас, очевидно, был как раз такой случай. Справившись с коротким замешательством, хранитель вдруг завалил меня целым ворохом образов, часть которых завершили картинку, крутившуюся в моей голове, но никак не желавшую складываться в единое полотно. При равнодушном попустительстве духа я связал вора найденной в его заплечнике веревкой и, отворив окно, осторожно спустил бесчувственное тело во двор. Следом отправились и вещи, как его собственные, так и «пропавших» подельников, чьи образы, переданные хранителем, оказались мне предсказуемо знакомы. Правда, пришлось потратить добрых двадцать минут на сборы, но хоть двери в соседний номер не пришлось ломать. Все тот же дух нехотя подсказал, что ключ от него находится в вещах «выключенного» мной вора… а гостевой доступ по этой никчемной железяке пока никто не отменял. Нет, все-таки неопытность хранителя сыграла мне на руку, определенно. Будь на его месте хотя бы десятилетний дух, и черта с два бы мне удалось его уговорить на такую авантюру. Максимум, он позволил бы забрать свое, а вот нападение на гостя не спустил бы точно. И ладно, если бы просто хозяину пожаловался, а ведь мог бы и сам попытаться атаковать. Не факт, что у него получилось бы, здесь тени мне в помощь, но ведь пришлось бы отвечать на атаку, а уничтожать хранителя владения мне, честно говоря, совсем не хочется. И дело не в пресловутой возможности «потемнеть», о которой толкуют священники. Этого я не боюсь, считай, больше года темной тварью пробыл, и ничего, выжил же! Но убивать пусть и нематериальное существо, честно исполняющее свой долг, такое точно не по мне. Нагруженным осликом… невидимым осликом, я довольно скоро добрался до баронского дома, хозяин которого все еще бодрствовал в ожидании новостей, несмотря на весьма поздний час. Живую часть моей ноши по его приказу тут же отправили в не так давно разрекламированный мне Гилдом подвал, а мешки с трофеями отправились в выделенные мне покои. Но когда, разобравшись с этими вопросами, Дим предложил разойтись по спальням, я его остановил. – Сначала допрос. – Я кивнул в сторону двери, ведущей в подвальные помещения особняка, где только что скрылись двое гвардейцев, транспортировавших вора. – Мид, угомонись, никуда он от нас не денется, – отмахнулся барон, но, заметив, что я не собираюсь идти следом за ним, сам остановился на первых ступенях невысокой, но широкой лестницы. – Ну к чему спешить, сам подумай! Выспимся, допросим его на свежую голову. – Лия, – упрямо глядя на друга, произнес я. – Служанка? – непонимающе поморщился Дим. – Она-то здесь при чем? А, боишься, что сбежит? Да и хрен бы с ней! Имущество и деньги ты вернул, троих из четверых воров подколол, что тебе еще нужно? – Ее нужно найти, – произнес я, одновременно пытаясь придумать, как объяснить переданные мне духом мыслеобразы. Ну не конвертируются они в слова. Вообще! – Сосед, прекращай, – протянул с тяжелым вздохом барон. – Ты не понимаешь, Дим, – помотал я головой. – Это очень, очень важно. И чем быстрее мы размотаем этот клубок, тем лучше. – Да ты можешь толком объяснить, что за вожжа тебе под хвост попала?! – взбеленился мой бывший носитель. – Мог бы – объяснил, – огрызнулся я и договорил уже мягче и тише: – Правда, Дим. Я не могу перевести это в обычные слова, хранитель еще слишком юн и глуп. Но то, что он мне подкинул при нашей беседе… в общем, с этим нужно разобраться как можно быстрее. – Ладно, – после небольшой паузы заключил он, разворачиваясь и шагая к двери ведущей в подвалы, – я поверю тебе, Мид, но, если допрос окажется бесполезен, я… в общем, будешь должен за мою бессонную ночь. – Договорились, ваша милость! – улыбнулся я, шагая следом за бароном. – Ми-ид! – почти неслышно простонал мой бывший носитель. – Ну хоть ты не издевайся, язва! – Как прикажет ваша милость. – Загоняю на тренировке, – рыкнул Дим, но, оказавшись перед тяжелой дубовой дверью, охраняемой одним из гвардейцев, резко сменил тон. – Открывай, Бейнд. И позови Рауша, попробуем пообщаться с добычей нашего гостя. Боец хлопнул затянутым в перчатку кулаком по груди и, отворив дверь, ведущую в подземелья, резко свистнул. Откуда-то из-за угла донесся короткий звяк боевого снаряжения, и спустя несколько секунд за моей спиной возник еще один гвардеец. В отличие от Бейнда или того же рыжего Тура Рауш не отличался высоким ростом или мощной комплекцией. Невысокий, жилистый, с абсолютно невыразительным лицом, бывший легионер просто-таки распространял вокруг волны спокойствия. Молча кивнув как мне, так и барону, он буквально обтек нас и, встав во главе получившейся куцей колонны, решительно двинулся вперед, привычно придерживая левой рукой ножны тяжелого палаша. Абсолютно бесшумно. Хм, если я хоть что-то понимаю и правильно оцениваю доставшиеся от Дима знания, перед нами не просто линейный «мул», а разведчик. Горлохват. И тот звяк снаряжения, что мы слышали, вовсе не ошибка гвардейца, а способ обозначить свое присутствие, чтобы, не дай свет, не перепугать сюзерена до инфаркта своим внезапным появлением. Какие заботливые вассалы у моего бывшего носителя, однако! Дойдя до камеры, где устроили раздетого догола вора, Рауш одним знаком притормозил нас с Димом и, отворив решетку, шагнул к пленнику. Вот только тот, как оказалось, уже очнулся и, едва гвардеец оказался в двух шагах от него, бросился вперед. Отхватил каблуком сапога в лоб и стек по стенке, зазвенев цепью. Рауш тяжко вздохнул и, так и не сказав ни слова, ухватив железный «поводок», перекинул его через висящий под потолком ролик. – Бейнд, крути, – неожиданно низкий, практически трубный голос горлохвата разнесся по подземелью и где-то за стеной послышался тихий лязг и скрип. Цепь натянулась, и пришедший в себя вор застонал от боли, когда его тело вздернуло над каменным полом. Дождавшись, пока пленник вынужден будет опираться лишь на пальцы ног, Рауш довольно кивнул. – Бейнд, хорош. М-да, не дыба, конечно, но ведь в поле и такой приспособы не найти. Ваша милость, прикажете начать с малого опроса? – Давай, – решительно кивнул Дим, так и не пересекший границу камеры. Да и я, честно говоря, не горел желанием заходить за отделяющую ее от коридора решетку. – Имя, – ровный тон низкого голоса, короткий удар костяшками по лицу. И снова… – Имя… Бывшему легионеру понадобилось всего десять минут такого вот допроса, чтобы пленник поплыл и перестал плеваться проклятиями и оскорблениями. Собственно, о последних он забыл уже через минуту, когда в ответ на его выпад в сторону Дима Рауш, не меняя выражения лица, просто и незатейливо сломал вору руку, просто вывернув ее из локтевого сустава. Такой намек пленник понял и больше в сторону барона матерно не выражался. А еще через пять минут монотонного допроса на нас полился целый водопад информации. Только успевай вопросы подкидывать. Из подземелья мы выбрались в полной тишине да так молча и дошли до личных покоев барона. Сна не было ни в одном глазу и, судя по тому, как отреагировал на происходившее в камере Дим, не у меня одного. Средневековые допросы – это гадость! – Выпьем? – предложил мой бывший носитель, когда мы оказались в гостиной. – Обязательно, – кивнул я. – И заодно разберем очередную порцию трофеев. – Согласен, – выдохнул Дим и, подняв со стола колоколец, резко его дернул, вызывая Гилда. Это будет долгая ночь. Глава 5 Хорошо быть бароном. Сидишь, потягиваешь себе чаек, а вокруг слуги суетятся, приказы выполняя. И плевать, что уже далеко за полночь. А еще лучше быть местным бароном. То есть единственным титулованным владетелем на ближайшую пару сотен километров вокруг. Тут не то что слуги… получаса не прошло с того момента, как мы с Димом устроились в гостиной, переваривая полученную с незадачливого вора информацию, как Гилд доложил о приходе главы городской стражи. А следом за ним, с интервалом в несколько минут, пожаловал сначала имперский дознаватель, затем предстоятель городского храма, и последним в зал ввалился командор здешнего ландкомандорства Томарского ордена, Томвар Горный, в полном боевом облачении и даже со шлемом под мышкой. Он бы еще на скакуне в гостиную въехал! Честно говоря, в такой компании я чувствовал себя совершенно неуютно. И не потому, что опасался, будто кто-то из них ткнет в меня пальцем с возгласом: «Темная тварь!» Вовсе нет. Как показал визит в храм, такого исхода мне бояться не приходится. Дело в другом. Все присутствующие в комнате, за исключением церковника, – дворяне. Да и предстоятель Горного Дома по статусу все же не последний служка, хотя и до князей церкви недотягивает. Тем не менее для всех присутствующих, он – равный, в отличие от одного вольного ходока с непредсказуемым прошлым. Это я про себя, если что. И черт бы с ней, с этой разницей в статусе, плевать я на нее хотел. Проблема в том, что в этой компании я даже по делу ничего не мог предложить. По делу, которое искренне считал своим! Меня просто не стали бы слушать, да, собственно, и не слушали. На единственный заданный мною вопрос я не получил ответа ни от одного из присутствующих, почти демонстративно отнесшихся к гостю хозяина дома как к пустому месту. А сделанное мною краткое уточнение к рассказу Дима о событиях прошедшего дня привело лишь к недовольно предупреждающему взгляду с его стороны. После такого афронта я окончательно убедился в том, что рассказывать сидящим за столом людям о том, что кое-как поведал мне дух-хранитель в корчме Биггена, не стоит. Детская обида? Не только. Приглашенные Димом господа весьма отчетливо продемонстрировали свое отношение ко мне. И я ни на секунду не сомневаюсь, что после моего рассказа об общении с хранителем чужого владения эти же самые господа с превеликим удовольствием присоседят одного мутного ходока к тем людям, облаву на которых они сейчас планируют. А что? Больше голов – больше награда. Если же облава не удастся, то умение общаться с чужими духами-хранителями наверняка сделает меня самого козлом отпущения. Сдадут ведь начальству, подарочной ленточкой перевязав, только чтоб свои головы после провала сохранить, и никакой барон Гумп не поможет. В общем, промолчал я… решил сберечь свою шкуру, ну и да, обиделся на них, не без того. И да, я прекрасно понимаю, что для гостей Дима я не более чем обычный ходок, которому в присутствии столь видных особ предписано молчать в тряпочку и не отсвечивать. Но черти бы драли обычаи и правила, которые сами эти господа соблюдать не собираются! Я тоже гость в доме барона, официально принятый, между прочим, и если уж судить строго, то демонстративный игнор со стороны прибывшей компании прежде всего роняет тень на репутацию самого Дима. Вроде как: «Пусть этот новоиспеченный барон считает, что поднял тебя до нашего уровня, но мы-то зна-аем…» Я бы, наверное, даже мог поверить, что Дим просто не понял этой демонстрации, если бы мое собственное понимание разыгрываемой гостями пантомимы не было «наследием» памяти моего бывшего носителя. Вурм многому учил своего внука, и подчас преподаваемые ему науки напрочь выбивались из списка дисциплин, кои любой ходок должен освоить в совершенстве. Так было и с этикетом… муторная наука, особенно если учесть, что старик учил не просто правильно кланяться и держать вилку, но распознавать во всех этих расшаркиваниях и экивоках все вкладываемые в них смыслы. И учил на совесть, как делал все, за что брался. Посему я ни на миг не сомневаюсь, что посыл гостей до моего бывшего носителя дошел так же быстро, как и до меня. И реакция Дима совсем не порадовала. Точнее, ее отсутствие. По сути это значило, что он проглотил безмолвное «фи» новоприбывших… и отказался поддержать своего гостя. Меня то есть. Впрочем, пусть это останется на совести самого барона и его высокого собрания. Молча слушать прожекты и планы этой компании мне уже просто осточертело. Тем более что, судя по некоторым репликам, делать что-то прямо сейчас они явно не собираются, и мне это совершенно не нравится. Ну точно, пошли обсуждения по второму кругу! – Барон, вы уверены в этих сведениях? – Поджарый, словно гончая, глава стражи вперился в хозяина дома тяжелым взглядом. – Абсолютно, – кивнул Дим. – А не мог этот ваш воришка себя оболгать? – ровным, безэмоциональным тоном, напомнившим мне Рауша на допросе, спросил дознаватель. – Все же опрос с применением силы – вещь неоднозначная, а? – Не мог, заверяю вас сударь Пилам, – мотнув головой, откликнулся барон и резко, неприятно усмехнулся. – Господа, может, хватит ходить вокруг да около? Я понимаю, вам трудно поверить, что в нашем молодом городе могла появиться подобная зараза, но уверяю, вор не лгал. – И все же… – пряча руки в рукавах дзимарры, самым мирным тоном произнес священник. – Похищение людей – это очень серьезное обвинение, господин барон. – Знаете, святой отец, если бы вор на допросе брал на себя вину за все кражи и грабежи, совершенные в Горном со дня его основания, я бы, пожалуй, согласился с мнением господина дознавателя. Но признание в похищении людей? Да Раушу пришлось бы превратить его в кусок окровавленного мяса, чтобы добиться ТАКОГО самооговора! Тем не менее, если желаете, можете наведаться в подземелья и взглянуть на пленника своими глазами. Он жив, почти здоров, если не считать пары синяков и одного перелома, и вполне адекватен. – И будучи во вменяемом состоянии, он признался в якшании с порождениями Тьмы? – фыркнул глава стражи. – Бред! – Вы невнимательно слушали, должно быть? – холодно бросил Дим. – Мы взяли этого вора, чтобы допросить его о судьбе одного-единственного человека, представляющего определенный интерес для моего гостя. И лишь в ходе самой беседы случайно – подчеркиваю, случайно – выяснилось, что банда этого идиота промышляет не только охотой на удачливых ходоков, но и торговлей людьми. А кто в нашей благословенной империи интересуется подобным товаром? Только темные. Разве я в чем-то не прав? – Ваш гость определенно везучий человек, господин барон, – недовольно проворчал дознаватель, – только появился в Горном и сразу вляпался в такую кучу дерьма, какую до него в городе и не находил никто. – Сударь Мид определенно везучий ходок, – согласился Дим, посмотрев в мою сторону аккурат в тот момент, когда я, добравшись до выхода из комнаты, коснулся ладонью дверной ручки. И весьма выразительный взгляд бывшего носителя все же вынудил меня притормозить. – И именно поэтому он пришел в город не с пустыми руками, а с солидной добычей, выручка за которую и послужила предметом интереса для моего пленника и его подельников. Сколько ты выручил за выход, Мид? – Если считать плату за шкуры гумпов, до сих пор, кстати говоря, не отданную мне твоим мажордомом, получится тысяча восемьсот золотых… с хвостиком, – пожав плечами, ответил я. Гости Дима переглянулись. – Тьма! По-моему, я занимаюсь не тем делом, – ошеломленно протянул глава стражи под смешок Томвара. Ну да, уж кто-кто, а молчаливый командор прекрасно знает, какими суммами оперируют ходоки. Не зря же он в свое время так активно расспрашивал Дима о быте вольных охотников на темных тварей. – А я склоняюсь к мысли, что члены городского совета даром едят свой хлеб, – куда-то в сторону сообщил дознаватель. – Они же постоянно ноют об остсутствии денег, и это при том, что один только налог на добычу ходоков мог бы удвоить ежемесячные поступления в казну. – Ходоки платят налог с чистого дохода, сударь Пилам. А он не так велик, как вам кажется, – произнес Дим, вступаясь за бывших коллег. – К вашему сведению, лишь один недельный выход в Пустоши при правильной подготовке обходится в добрую сотню золотых, и то если не считать стоимости соответствующей одежды, оружия и информации. Только расходники. К тому же далеко не каждый выход приносит настоящий доход. Кому-то не везет с искомыми травами или тварями, кто-то теряет в сражении с искаженными броню… так что не все так радужно. В случае Мида да, охота была удачной. Но, боюсь, если бы не наше с ним знакомство, доход от этого выхода у него был бы куда меньше. На тысячу сто двадцать золотых, если быть точным. Именно в эту сумму уважаемый Гилд оценил добытые и выделанные им шкуры гумпов, которые я согласился выкупить у сударя Мида по старой дружбе, так сказать. – А-а… понимаю, – дознаватель кивнул. – До меня доходили слухи, что ваша милость крайне недоброжелательно относится к людям, промышляющим в его землях. – Именно так, – согласился Дим. – И не вы один слышали что-то подобное. Но с Мидом нас связывает старое товарищество, к тому же он просто не знал, что охотится на моих землях. Именно поэтому я решил выкупить у него трофеи с Гумповой реки. Представьте, какова была радость подельников ныне сидящего в подземелье вора, когда осведомитель сообщил им, что ходок, притащивший в город целый мешок шкур бесхвостых выдр, не просто не лишился своей добычи, но вовсю гуляет в компании с бароном, который, вообще-то, и должен был эту самую добычу у него отобрать? – Ну, по крайней мере, это объясняет поспешность их действий, – задумчиво произнес Томвар, пожалуй впервые с момента сбора этой компании решивший открыть рот. – Вор так и сказал, – кивнул Дим. – Их компания решила, что уж своего друга-собутыльника я точно не стал бы записывать в браконьеры и, скорее всего, честно расплатился за добытые шкуры. На эту выручку они и позарились. А заодно, если удача им будет благоволить, решили и самого Мида продать. Не свезло… – Об этом моменте разговор у нас еще будет особый, – зыркнул в мою сторону глава стражи, явно недовольный тем, что в его городе некто ушлый прибил аж трех человек разом. Пусть те и были конченой швалью. В ответ я лишь пожал плечами. Сейчас угрожающий тон стражника меня вообще не волновал. И без того беспокойства хватало.