– Как только решите вопрос с похищенными, я к вашим услугам, господин центурий, – растянув губы в улыбке, ответил я. Глава стражи зло прищурился. – Судари мои, мы слишком отклонились от основной темы нашей беседы, – поспешил вставить свои два медяка церковник. – И не надо так смотреть на господина Реданерга, Альвис! Он прав, вопрос смерти трех канувших во тьму грешников можно обсудить позже. Сейчас же нам нужно решить проблему пробравшихся в город темных. И чем быстрее, тем лучше. – Предполагаете, это так просто, святой отец? Неделя-другая, и стража притащит колдунов к ступеням храма, так, по-вашему? – огрызнулся стражник. – Неделя?! – Сухощавый священник неожиданно выпрямился, словно кол проглотил, и ожег центурия гневным взглядом. – Да вы оптимист, господин Альвис! Сутки. У нас есть сутки, максимум! В противном случае эти испражнения Тьмы прознают о случившемся и сбегут или затаятся так, что их будет просто не найти. Но если вы думаете, что это худшая из бед, то я вас разочарую. Потому как в случае такого исхода в город прибудет Трибунал. Найдет он колдунов или нет, но свою вечную епитимью за разгул черноты прямо в черте города мы с вами точно получим. Вместе со всем городским советом. И не надо так усмехаться, сударь Пилам. Если считаете, что сюрко с императорским гербом защитит вас от гнева Церкви, спешу развеять столь опасное заблуждение. В клетке повозки, везущей грешников на покаяние, вы будете сидеть рядом со мной и центурием… если, конечно, император в великодушии своем не решит заменить вам вечную епитимью на бессрочную каторгу в каменоломнях Ледянника. – Не горячитесь, брат мой, – тихо проронил Томвар, отчего священника передернуло. Зато заткнулся обличитель визгливый. Ну да, он же не из клира пресвитера Меча, ему такое… формально верное обращение от рыцаря, пусть даже и целого командора Томарского ордена, все равно что генерал-майора майором обозвать. Невместно ж! – Все мы прекрасно понимаем, с чем имеем дело и какие последствия могут нас ждать в случае провала. Вопрос в одном: что делать, чтобы этого самого провала не допустить? Иными словами, судари, давайте-ка обсудим конкретные шаги по поиску и отлову колдунов… Вот тут я чуть не взвыл. Но справился с собой, лишь скрипнув зубами… и отвесил присутствующим неглубокий поклон. – Боюсь, здесь моя помощь не пригодится. Вряд ли обычный ходок сможет подсказать что-то дельное. – Я постарался, чтобы в моем голосе было как можно больше дружелюбия и как можно меньше сарказма. – Посему откланяюсь. Всего хорошего, судари… святой отец. И, не дожидаясь возможного оклика Дима, слинял из гостиной. Сил моих больше нет. Не хотят понять, что действовать нужно срочно, – не надо. Справлюсь сам. Ночь и тень мне в помощь! Для человека без знакомств и связей отыскать в спящем ночном городке посыльного, готового ломиться в дом добропорядочного обывателя, поднимая на ноги всех его домочадцев и соседей, – задача практически нереальная. И не надо вспоминать люмпенов и маргиналов трущобного квартала! Там и днем-то потенциального работодателя скорее прирежут, чем ему удастся найти человека, согласного заработать пару серебряных монет честным трудом. Вот за эту самую пару монет и прирежут. Пришлось придумывать маскировку и лезть на рожон самому. А это риск… как бы я ни рядился в одежды одного из убитых мной бандитов, шанс на то, что мою рожу узнают, оставался весьма велик. Пришлось поглубже натянуть капюшон и немного поиграть с тенями, скрывая лицо. И ведь получилось! По крайней мере, глянув в небольшое зеркало, что висело в выделенной мне Димом комнате, рассмотреть черты собственного лица я так и не сумел. Игра теней, что тут еще скажешь! Порадовавшись этому почти спонтанному изобретению, я схватил рейдерский посох и, открыв окно, выскользнул через него на удобный, довольно широкий карниз, опоясывающий внутренний двор на уровне третьего этажа. М-да, спасибо прорезавшемуся таланту акробата, потому как кажется мне, что в прошлой жизни я бы на такой шаг ни за что не решился. Впрочем, я и людей тогда вот так вот лихо не резал… по-моему. Но это, скорее всего, уже «наследство» Дима. Я тряхнул головой, избавляясь от несвоевременных мыслей, окинул взглядом скупо освещенный парой алхимических фонарей двор и, позволив своему телу раствориться в темноте, скользнул по карнизу. Вперед, к приключениям, чтоб их пустым ведром да коромыслом! Бег по улицам Горного запомнился мне чередой смазанных картинок. Мелькающие мимо смутно белеющие в темноте пятна свежеоштукатуренных стен домов, темные провалы узких безлюдных переулков, яркие пятна редких фонарей на широких «приличных» улицах и еще более редкие силуэты гостей Веселого квартала… ну и тех, кто вышел на ночной промысел. Эмиссары трущоб в деле, так сказать. Но отвлекаться на них я не стал. Во-первых, не мое дело, а во-вторых, в воздухе уже тянет предрассветной свежестью, а значит, времени у меня осталось не так чтобы много. Нет, если бы я наткнулся на трясунов за работой, то не поленился бы помочь их жертве, но повезло. Им или мне, это уже другой вопрос. В общем, до места назначения я добрался без особых приключений и довольно скоро. Перемахнул через ограду и, обежав нужное мне здание вокруг, изо всех сил затарабанил в неприметную, но прочную дверь черного входа. Минута, и в окне второго этажа мелькнул свет лампы, метнулся из стороны в сторону, осветил уже другое окно, а еще через минуту я услышал, как загрохотал дверной засов. – Ну? – раздался хриплый со сна голос хозяина дома, доверчиво распахнувшего дверь во всю ширь. – Господин! Скорее одевайтесь и бежим. Нас ждут в известном вам доме. Это срочно! – протараторил я, изображая сипение сбитого от быстрого бега дыхания. – С ума сошел?! – взрыкнул было хозяин дома, но осекся и, опасливо оглянувшись куда-то в темноту коридора за своей спиной, зашипел яростным шепотом: – Какое «бежим», когда до рассвета еще не меньше часа?! Твои хозяева совсем оборзели?! Я им что, мальчик на побегушках? – Они мне такие же хозяева, как тебе, отрыжка Тьмы! – тем же злым шепотом отозвался я. – Не хочешь идти – не надо. Потом не жалуйся, когда Трибунал за яйца подвесит! – Как-кой Трибунал?! – дал петуха мой собеседник, и от него явственно повеяло страхом. – Тот самый, который будет тебя судить, – фыркнул я, все так же не повышая голоса. – Глава стражи явился к барону, вместе с ним имперская ищейка, командор томарцев и… священник Горного Дома. Стража уже поднята по тревоге и вот-вот начнет облаву, а железнобокие к утру возьмут город в кольцо, чтоб отлавливать бегущих крыс. – А-а… а я здесь при чем? – почти проблеял здоровяк, позвякивая лампой. – А ты думаешь, с кого они начнут?! – произнес я, пристукнув пятой посоха о дубовую ступеньку лестницы. – И что делать? – От страха толстяк, кажется, совсем потерял голову. – Идти со мной. Получишь блокаду на разум, и ни одна тварь ничего из твоей тупой башки не вытащит! – рявкнул я. – Хоть пусть всем клиром литургию служат! – Ты… ты как со мной разговариваешь?! – явно поняв, что теряет лицо, попытался хорохориться мой собеседник. – Как с трусливой скотиной, о которой кто-то решил проявить заботу, – фыркнул я в ответ и договорил все тем же дурацким полушепотом, разбавив его нотками злой зависти: – В отличие от некоторых, которые «еще могут пригодиться в дальнейшей работе», мне придется сматывать удочки немедленно. Причем такими путями, каких я даже тебе, мешок сала, не пожелал бы! Давай! Чего встал?! Бегом! Мужик вздрогнул, помотал башкой и припустил по коридору так, что только обтянутые белыми портками ляжки засверкали да просторная ночная рубаха надулась эдаким парусом. М-да, я уже говорил, что местная мода меня убивает? Так вот, здешнего варианта пижам и нижнего белья это тоже касается. В первую очередь я бы даже сказал. Страх неплохо повлиял на скорость сборов моего собеседника. Не прошло и пяти минут, как, закутавшись чуть ли не по самые брови в темный плащ, надвинув на глаза широкополую шляпу, он вывалился из дома, с грохотом захлопнул калитку в воротах и вышел на улицу, оказавшись аккурат под потухшим фонарем. Да-да… здесь, оказывается, тоже водятся люди, обожающие воровать лампочки… точнее, алхимические лампы. Но я ж ее обязательно верну! Вот поговорю с дядечкой без присмотра духа-хранителя его владения и сразу же верну. Честное слово. Удар! И кряжистый толстяк оседает наземь, чтобы прийти в себя спустя всего каких-то четверть часа в знакомых мне по недавним приключениям развалинах какой-то времянки в трущобах. Тел моих вчерашних противников там, кстати говоря, уже и не наблюдается. – Ну, здравствуй еще раз, уважаемый Бигген. Поговорим о делах твоих скорбных? – развеяв маскировку и скинув с плеч плащ незадачливого нападавшего, протянул я, глядя в соловеющие глаза пленника. Глава 6 Корчмарь моргнул, приходя в себя, и, сфокусировав на мне взгляд, неожиданно громко икнул. – Ч-что вам надо? Где я? – Бигген попытался шевельнуться, и петля на его шее ожидаемо затянулась, отчего пленник захрипел. Но дергаться перестал. – Давай ты не будешь играть в идиота, – предложил я, усаживаясь на обломок балки в метре от спеленатого по рукам и ногам трактирщика. – И просто честно ответишь на мой вопрос. Итак, где Лия? – Я… я не понимаю, о чем вы, – после недолгой паузы произнес Бигген. – Говорю же, оставь маску дурачка для Трибунала, – покачал я головой. – Со мной этот фокус не прокатит. Трудно, знаешь ли, поверить в идиотизм человека, придумавшего столь изящный план грабежа собственных постояльцев под прикрытием духа-хранителя владения. – Я не пони… – Схлопотав каблуком сапога в челюсть, корчмарь осекся. – Зря, – вздохнул я. – Что ж, давай я разъясню ситуацию, а ты тем временем подумаешь над моим вопросом и вспомнишь на него ответ. – Итак. Некоторое время назад в строящемся Горном появился немолодой уже, солидный отставной «мул», решивший открыть в новом городе не менее солидное заведение, где можно хорошо поесть и вдосталь отдохнуть между выходами в искаженные земли. Идеальная гостиница для ходоков. А уж тот факт, что легионер очень постарался сделать ее полноценным владением, еще больше поднял статус заведения как безопасного места. И ведь оно действительно было таковым. Дух-хранитель обеспечивал безупречную репутацию и давал вполне серьезную гарантию безопасности гостям. А привечаемые скидками стражники, чуть ли не ежевечерне ужинающие в обеденном зале этого солидного заведения, одним своим видом усмиряли излишне вспыльчивых гостей. И все было бы замечательно, если бы не одно «но». Часть постояльцев этой замечательной корчмы, в подавляющем большинстве своем являющихся новичками в Горном, порой… исчезают. Да, владелец заведения утверждает, что они, расплатившись за постой и забрав свои вещи, отправляются на очередной выход, ну а то, что этих ходоков потом никто нигде не видел, так… Пустоши – весьма опасное место. Верно? И может быть, такая идиллия продолжалась бы еще не один год, если бы в один прекрасный день на пороге этой корчмы не появился очередной ходок с удивительно богатой добычей. И пусть часть ее была представлена шкурками гумпов, которые, как известно каждому жителю города, местный барон обязательно изымет в свою казну, это было только в плюс. Ведь корчмарь таким образом без всяких расспросов и потерь времени опознал в госте новичка, никогда прежде не бывавшего в Горном. Осталась лишь самая малость: дождаться, пока ходок совершит все положенные представителю его братии ритуалы, а после подловить бедолагу в каком-нибудь переулке, чтоб не устраивать бойню в доме и не подставляться под гнев собственного духа-хранителя и… присвоить себе его имущество, тем самым враз отбив стоимость половины корчмы как минимум. Мне вот только одно интересно… почему ты не остановил своих подельников, когда увидал меня в компании того самого барона Гумпа? Жадность глаза застила, когда понял, что тот решил честно расплатиться за шкурки гумпов, или просто не успел? – Бред! – тихо произнес Бигген, кажется ни разу даже не моргнувший за время моей речи, но изрядно сбледнувший с лица. – Это могло бы звучать бредом, если бы последний из четверки твоих подельников не сидел сейчас в подвале городского владения означенного барона и не изливал душу внимательно слушающим его хозяину дома и его гостям. Да-да, ты правильно понял. Именно я вытащил тебя из корчмы, и клянусь: ни словом не врал, когда говорил, что в гости к его милости спешно прибыли глава стражи, имперский дознаватель, командор томарцев и предстоятель Горного Храма. – Я развел руками. – И в свете услышанного мною от недоумка, обживающего баронские подземелья, полагая, что Лию ты сдал туда же, куда сдавал всех ограбленных ходоков, я и задаю тебе так интересующий меня вопрос: кому ты отдавал живой товар? – Понятия не имею, – с каким-то непонятным облегчением выдал Бигген и кивнул на рейдерский посох, по-прежнему лежащий в моей руке. – Это тебе нужно спрашивать у Некуса, я не знаю, куда он девал оглушенных. Я предлагал бросать их в Пустошах на волю Света, но он заявил, что это разбрасывание деньгами. И кому и куда он сбывал тех бедолаг, я не знаю! – Соскочить хочешь? Понимаю, – кивнул я. – Доказать твое участие в исчезновении гостивших в корчме ходоков – задача нереальная, а отвечать за попытку моего ограбления это совсем не то, что гореть на костре за якшанье с темными. Ты же на это рассчитываешь? Зря. Видишь ли, я наверняка знаю, что свою служанку ты сдал темным лично. Сам. Не веришь? Очень-очень зря. У задней калитки в твое владение до сих пор чувствуются эманации твоего удовлетворения, ее страха и чьего-то предвкушения, от которого так и веет Тьмой. И мне одного этого достаточно, чтобы устроить тебе жаркий костер. – Я чист перед Трибуналом и никогда не якшался с темными! – выплюнул Бигген, справившись с собой. Вот только в глазах корчмаря я явно прочел некоторое сомнение. Ну да, а как еще он мог отреагировать на мои слова об учуянных эманациях? – А при чем здесь святые отцы? – пожал я плечами. – Пытки я и сам тебе организую, если не признаешься, а уж очистительный костер и вовсе не проблема. Вон сколько здесь деревянного хлама, собрать его в кучу, и готово аутодафе. Так что не вижу сложностей. – Ты не посме… – Не посмею? – изумился я и позволил своему телу медленно раствориться в темноте. А когда проявился вновь, оскалился в лицо побелевшему как полотно корчмарю. – Твоего Некуса я разделал прямо здесь, на этом самом месте, как и двух его помощников. А четвертого, сидевшего в твоей корчме на мешке с моим имуществом, утащил в подвал барона так, что даже дух-хранитель твоего владения не ворохнулся. Глупый трактирщик, у тебя ведь очень маленький выбор. Ответить на мой вопрос и отправиться домой, трясясь в ожидании визита стражи, но, имея некоторые шансы вывернуться из лап Трибунала… или помучиться, выложить все, что знаешь, и сдохнуть в огне. Итак, каков будет твой положительный ответ на мой вопрос? – Ты… ты – демон! Темная тварь! – прохрипел, задергавшись в путах, корчмарь, но схлопотал мощный удар по ребрам и застыл на месте. – Я в корне не согласен с этим определением, знаешь ли, – покачав головой, вздохнул я в ответ, извлекая из-за спины один из реквизированных у бандитов ножей. И улыбнулся. – Но… не могу не признать, твое упорство меня даже радует. Знаешь, в наше время так трудно найти подходящий материал для тренировок… хлипкие людишки пошли. Только начинаешь с ними работать, как они сразу проявляют совершенно ненужную тягу к сотрудничеству и готовы отвечать на любые вопросы. Даже на те, ответы на которые им неизвестны, представляешь? Ну никакой силы воли! И как прикажешь оттачивать мастерство допроса, когда материал еще до первого прикосновения стали выдает все и вся? Ну да ладно, это лирика, так сказать, жалоба непонятого гения. Приступим к работе, пожалуй. Да… вопрос ты знаешь, так что мучить тебя болтовней я больше не буду. Станет совсем невмоготу, ответишь на него, и я остановлюсь. Угу? Надеюсь только, что ты продержишься подольше. Как я уже сказал, мне нужна практика. Пока я срезал с Биггена одежду, он молчал. Но стоило в процессе избавления пленника от порток «случайно» прикоснуться кончиком ножа к его «мужской гордости», как корчмарь взвизнул. – С ума сошел?! – возмутился я. – Ты чего под руку пищишь? А если бы я от неожиданности прямо сейчас твои «колокольчики» отрезал?! Это ж, вообще, финальная стадия, после такого ты б тут в три минуты кровью истек… Не мешай работать, придурок! – Я скаж-жу, скажу, скажу-скажу-скажу… – Тьфу ты, пропасть! – Я воткнул нож в землю и сплюнул. – Опять! Совсем измельчал народ. Ну? Говори уж, отрыжка бредня. – А ты меня действительно отпустишь? – дрожащими, синими губами прошлепал Бигген. – Пф! А что, мне есть выгода от твоей смерти? – пожал я плечами. Эх, мухлевать так мухлевать. – Или ты представляешь какую-то угрозу? Смешной корчмарь, что ты можешь? Сдать меня церковникам? Ха! Было уже такое, и не раз. И вот ведь какая странность: доносчики помирают, иногда даже вместе с ищейками церкви, а я до сих пор жив. Чего и тебе желаю. Да и вообще, кое в чем я согласен с покойным Некусом: людьми и деньгами разбрасываться негоже. И кто знает, когда и как мне может пригодиться знакомство с одним ушлым корчмарем, а? – Если я переживу допрос у имперского дознавателя, – буркнул Бигген, поразительно быстро приходя в себя. – Ты умный, выкрутишься, – вновь блеснув клыками, отозвался я. – Итак, я внимательно слушаю ответ на мой вопрос. Зачем и кому ты сдал девчонку? – Она подслушала мой разговор с Некусом насчет… тебя. Пришлось избавляться, – выдохнул корчмарь и, заметив мой вопросительный взгляд, продолжил: – Я отдал ее Риберту Синему, это заезжий торговец алхимическим добром. У него своя лавка на рынке… под синим треугольным флажком без герба. – Что замолчал? – ткнув мыском сапога в бок корчмаря, спросил я. – Продолжай рассказ. Сколько у него людей, где живет, с чьими караванами ходит? – Свой у него караван. Даже два. Раз в неделю курсируют меж Горным и Майном. А оттуда уходят куда-то вглубь владения герцогства Зентра. Здесь, в Горном, живет в трехэтажном доме на Северном подъеме, там он один такой, не ошибешься. У Риберта есть свой отряд охраны. По виду бывшие наемники или профессиональные охранители. Большая часть сопровождает караваны, но трое бойцов всегда при нем. Все. – А сейчас хоть один из караванов Синего здесь? – уточнил я, и Бигген еле заметно вздрогнул, тем самым выдав себя с головой. Ну не сволочь, а? – Понятно. Спасибо, корчмарь. Нож вошел в тело без единого звука и почти без сопротивления, только шкрябнул легонько по ребру. Выдох, и разрезанное сердце, дернувшись, замерло, а глаза Биггена остекленели. Выудив из поясной сумки один из флакончиков, я опрокинул его содержимое на рукоять оставленного в ране ножа и, поднявшись на ноги, растворился в тенях, не испытывая ни сожаления, ни неприятия от только что совершенного хладнокровного убийства. Не в первый раз, между прочим. Может, это тоже влияние Дима? Да, я не собирался оставлять эту тварь в живых, и совесть меня за это убийство грызть точно не будет. Бигген ведь действительно имел все шансы вывернуться из-под суда Трибунала, а может, и от светского правосудия ушел бы. Приказы от него получал только покойный Некус, остальные бандиты и понятия не имели, что цель для очередного нападения им указывает некий корчмарь. Если верить показаниям мерзавца, сидящего сейчас в подземельях Дима, Биггена эти торговцы живым товаром рассматривали исключительно как человека, дающего приют их компании на время «акций», и… скупщика вещей, снятых с их жертв. Честно говоря, если бы не ворох образов, переданных мне духом-хранителем корчмы, я бы тоже вряд ли докопался до истины. Но молодой дух во время нашего короткого общения просто завалил меня картинками-воспоминаниями о событиях и разговорах, оставлявших у него ощущение неприятия. Смысла этих бесед он не понимал, как и подавляющее большинство хранителей, но вот их «привкус»… тут духов обмануть сложно. Вот бедолага и пожаловался тому единственному, кто готов был его выслушать. А я, из этих жалоб, продемонстрированных в виде воспоминаний, почерпнул нужную информацию вроде нескольких весьма откровенных разговоров Биггена с Некусом, проводившихся ими с глазу на глаз. Отсюда же, кстати, и уверенность в том, что корчмарь сам сдал свою служанку темным. Про мое чутье, якобы позволившее понять происшедшее, я этому уроду солгал. А вот дух-хранитель его владения действительно почуял близкое присутствие кого-то, крайне ему неприятного, аккурат в тот момент, когда Бигген чуть ли не волоком «провожал» Лию к задней калитке в стене своего владения. Именно туда, где дух ощущал эманации тьмы, «вкус» которых так ему не понравился. И об этом он мне тоже сообщил.