Неужели я так и буду молчать всю оставшуюся жизнь? – Нет, так не пойдет, – пробормотал я. Снаружи донесся шум поднимающегося лифта. Я не захотел, чтобы мама или папа нашли меня на коврике в прихожей, поэтому поднялся и отправился на кухню. Я услышал ключ в замке, дверь открылась и до меня донеслось мамино жизнерадостное «хо-хо». В этот момент мой взгляд упал на блестящую бумажку, прилепленную к холодильнику. Ох, я же совсем об этом забыл. Со страхом я понял, что до конца моих мучений еще далеко. На записке было написано: Дискотека!!! Да, так оно и есть. Завтра – пятница, и у нашего и параллельного классов будет дискотека. А теперь догадайтесь, чья мама отправится туда следить за порядком! – Привет, старик, – прощебетала мама, влетая на кухню со своей сумкой и массой разноцветных пакетов. Обычно вид множества пакетов у мамы в руках, да еще в декабре, будит во мне жгучее любопытство. Сразу появляется уйма важных вопросов, вроде: мягкие внутри вещи или твердые? есть ли сюрпризы? спрячет ли мама пакеты в гардероб или запихнет куда-нибудь еще? Но сейчас я внимательно смотрел на маму. Щеки у нее раскраснелись, челка намокла от снега. Я понял, что видок у нас у обоих тот еще. Вдобавок на лице у мамы блуждала загадочная улыбка. Она скинула с себя пальто и сделала пируэт. Затем вытащила что-то из пакета. Я упал в обморок. Ну нет, я, конечно, не упал, но до этого было недалеко. – Зацени, что я нашла в «Муравейнике»![9] – радостно выдохнула мама, потрясая какой-то вещью. – Какая находка! «Находка» больше всего походила на палатку, которую сорвало ветром, изрядно поносило-потрепало, потом она попала в руки веселых пьяных хиппи, которые от души разрисовали ее цветочками всех форм и расцветок и решили для прикола напялить на себя как какой-нибудь крутой прикид. Мама приложила к себе платье и закружилась в вальсе по кухне. – Правда, оно прелестно-о-о? – пропела она и чмокнула меня в щеку. – Н-не знаю. – Я начал заикаться. Мама вместе с платьем и пальто через плечо понеслась к зеркалу в прихожей. Я нерешительно поплелся за ней следом. – Вообще оно… ничего так, красивое, – промямлил я. – Красивое летнее платье. – Красивое вечернее платье, – сделав упор на слове «вечернее», поправила меня мама. Я почувствовал приближение катастрофы. – Но не для дискотеки, правда? – робко спросил я. – Именно для дискотеки, – заверила меня мама. – МАМА! Только не завтра!!! – Эй, мистер Зануда! – Мама взъерошила мне волосы. – Я надеваю на себя то, что хочу, и заруби себе это на носу. Кстати, я и тебе кое-что купила. – И она протянула мне пакет. – На, примерь. Я взял пакет и отправился в свою комнату. Моя комната – это отдельная тема. Она совсем крошечная, и путь в нее лежит через кухню, поэтому ее иногда в шутку называют комнаткой для прислуги. Я считаю, что это самая лучшая комната в нашей квартире: во-первых, конечно, из-за того, что она моя, а во-вторых, из-за того, что она не похожа на обычную четырехугольную комнату. Стена, которая обращена во двор, скошена, из-за чего комната выглядит почти треугольной. У одной из стен стоит кровать, у другой – маленький письменный стол. Оставшийся свободным в середине комнаты треугольный кусочек пола застелен чудесным мягким ковриком цвета весенней зелени. А на скошенном кусочке стены, как раз между кроватью и столом, осталось немного места для зеркала. Я встал перед ним и, задержав дыхание, открыл пакет. Там лежала рубашка. Сине-зеленая клетчатая рубашка. Выглядела она вполне пристойно. По крайней мере, мне так показалось. Моя проблема в том, что я совершенно не умею полагаться на свой собственный вкус. Возможно, рубашка была красивой. А может, наоборот, смешной. Как я мог знать это наверняка? В комнату просунулась мамина голова. – О, а тебе идет, – сказала она. – Не знаю, – вздохнул я. – Идет, точно тебе говорю. Можешь надеть ее завтра. – Не знаю, – повторил я. – Ну что, наденешь? – Я… не знаю. Мама рассмеялась: – Вот что, что надену я, решаю только я, а что наденешь ты, решаешь ты. Договорились? И мама скрылась за дверью. Я уставился на свою несчастную растерянную рожицу в зеркале. «И что мне делать?» – подумал я. И увидел, как мое отражение в зеркале шевельнуло губами, когда я сам себе ответил: «Не знаю». Счастливые зомби На двери в класс висела, как занавес, рождественская гирлянда. Свет от красных, желтых и зеленых лампочек пульсировал в такт музыке. Парты со стульями оказались сдвинуты к стенам, а центр класса превратился в танцплощадку. Там было пусто. Зато у стола с чипсами и попкорном народу было полно. И у стола с напитками тоже. Я стоял в дверях, оценивая обстановку. Майя с Мариам и еще несколько девчонок занимались тем, что подбрасывали в воздух попкорн и пытались поймать его ртом. Я поскорее отвернулся от них, а то Майя еще решит, что я слежу за ней. У стола с напитками стоял Хьюго с парнями из нашего класса. Туда я и двинулся. На мне была надета синяя футболка. Я уже тысячу раз надевал ее в школу, так что был полностью уверен, что с ней все в порядке. Новая рубашка осталась висеть дома в шкафу. Но теперь угадайте, что было надето на Хьюго? Рубашка в сине-зеленую клетку, точь-в-точь какую купила мне мама. – Ну, идите же танцевать! Что же вы стоите? – надрывался чей-то папа. Он должен был смотреть за порядком в классе, поэтому я мысленно обозвал его «классным папой». Сам «классный папа» танцевать не собирался – только махал нам руками и бодро улыбался. Мама сделала мне одолжение и пообещала не надевать на себя приобретенное вчера чудо дизайнерской мысли. Сейчас она была в коридоре. Я с беспокойством покосился на дверь, но мамы пока видно не было. – Может, музыку другую поставим? – все пытался растормошить нас «классный папа». Народ с энтузиазмом воспринял эту идею. Многие считали себя профи в музыке, и теперь каждый второй горел желанием поставить чего-нибудь этакое. Я тоже втерся в шумную толпу спорящих одноклассников, хотя что-что, а качество музыки волновало меня меньше всего. Просто мне хотелось казаться чем-то занятым, не выкидывая при этом никаких сумасшедших фокусов. Да, мне хотелось быть со всеми и быть как все. Главное, чтобы мне не взбрело в голову предложить, к примеру, станцевать вальс. И ничего, что в плей-листе не было ничего похожего на вальсы. В своих фантазиях мне виделось, как я выбираю что-нибудь размеренно-спокойное, включаю, подхожу к Майе и с поклоном произношу: «Разрешите пригласить вас на танец, моя дорогая». Нет, нет, прочь глупые мысли! Я затряс головой и изо всех сил попытался прикинуться заинтересованным, пока другие спорили о последних хитах. Тут неожиданно грянул Майкл Джексон, и споры сразу прекратились. Почти все двинули на танцпол и принялись изображать зомби. «Классный папа» выглядел довольным. Я встряхнулся, чувствуя, что во мне просыпается желание тоже побыть немножко зомби. Мы с Хьюго много раз включали эту композицию у него дома, так что по части танцев зомби у меня было все о’кей. Тем более когда все вокруг были заняты именно этим. Изображая зомби, нетрудно слиться с толпой других зомби. – Классная рубашка, – произнес чей-то голос рядом. Это была Майя. Она смотрела на Хьюго и щупала его рубашку. – Спасибо, – смутился Хьюго. – Она совсем новая. – Очень милая, – промурлыкала Майя. – Потанцуем? И они пошли танцевать. Зомби-блондинка с зомби в сине-зеленую клетку. Выглядели они счастливыми. Zombies in love. Я принялся слегка пританцовывать на месте. Все танцевали кто во что горазд, так что все было о’кей. За одной композицией Майкла Джексона последовала другая. Под эту музыку мы с Хьюго, когда были поменьше, разучивали знаменитую «лунную походку». Кое-кто, оказывается, тоже про нее вспомнил. Несколько одноклассников продолжили дергаться, как ожившие мертвецы, зато остальные попытались изобразить скользящий шаг назад. Получалось у них так себе, и я почувствовал горячее желание обставить их всех. Не зря же мы с Хьюго столько тренировались. Я попытался сконцентрироваться на ритме, пока не почувствовал, что музыка сама потекла по моему телу. И у меня пошло! Каждое подергивание плеча, каждое покачивание бедра, каждый шаг «лунной походки» был как надо. Ду-ду, ду-ду! Я увидел свое отражение в темном оконном стекле – наступила ночь. Я был как тень, которая скользила по кругу, слившись в такт с музыкой. Я был единственным, у кого получалось! Мне не хватало только шляпы и перчаток, чтобы стать настоящим Майклом Джексоном. Я крутанулся на месте и – Yes! Вдруг я понял, что двигаюсь с закрытыми глазами. Так мне было удобнее сохранять концентрацию, но хуже удавалось держать равновесие. Когда я, двигаясь «лунной походкой», пересек всю танцплощадку, то неожиданно направился в сторону еды и напитков. Крутанувшись на месте, я со всего маху врезался в ближайший ко мне стол. Стол опрокинулся, и под шорох чипсов я поехал по полу, а блюдо с попкорном взлетело в воздух и взорвалось мне вслед, как настоящая бомба из попкорна. – Ой! – вскрикнул «классный папа» и уменьшил громкость. Все уставились на меня. Посидев немного на горе из чипсов, я вскочил, чувствуя, что щеки превращаются по цвету в два огнетушителя. – Ты как? – испуганно спросил меня «классный папа». – Ничего страшного, – как можно небрежнее ответил я. Я запустил пальцы в волосы, и попкорн посыпался дождем вниз. – Пожалуй, мне в туалет надо, – пробормотал я и пулей вылетел из класса.