Позади раздался хохот. Влетев в туалет, я запер дверь и уставился на себя в зеркало. Ну и видок у меня: глаза перепуганные, щеки горят, как лампочки от гирлянды, к волосам, сбрызнутым лаком, пристала пара зерен попкорна… Я вытащил их из головы и взглянул поближе. В сущности, побывать на полу они не успели, поэтому я отправил их в рот. На вкус одно из них оказалось соленым, а другое – сладким, но оба с неожиданным привкусом лака для волос. Вздохнув, я опустился на сиденье унитаза. Интересно, может, мне провести остаток вечера в туалете? А то неизвестно, что еще может случиться, если я снова приближусь к танцплощадке или блюду с попкорном. Через дверь доносился грохот музыки. От нечего делать я попробовал сложить самолетик из бумажного полотенца. Не вышло. Тогда я отмотал туалетной бумаги и замотал ей свою руку. Выглядело как повязка на раненом бойце. А что, подходит. Я и есть раненый. Только не в руку. Скорее в сердце. Я сидел в туалете, сгорая от стыда, и чувствовал себя жутко одиноким. С горя я забрал весь рулон бумаги и, встав перед зеркалом, принялся всего себя обматывать. Вдобавок я скорчил гримасу, будто испытываю страшные боли. «Ай-ай-ай!» – произнес я одними губами. Не кричать же по-настоящему, а то чего доброго услышат. Я приложил ухо к двери и прислушался. Звучала музыка, все танцевали. Хьюго, Майя и другие ребята. Хьюго и Майя… Я попытался понять, ревную я или нет. Может, я всего-навсего сержусь на Хьюго из-за того, что он был тем, с кем сейчас танцевала Майя, или из-за того, что он влюбился в Майю, а не в Мариам. Но ведь я же никогда не говорил с ним о своих чувствах. Может быть, потому, что я сам толком не понимал, что я чувствую. Я опять принялся изучать свое отражение. Выглядел я как неудачно сделанная мумия. Тут в голову мне пришла веселая мысль. Такой замотанный я запросто сойду за зомби. А раз так, то я могу выйти наружу и прогуляться среди других зомби. «Нет, Оскар, перестань!» – прошептал я сам себе. «Ну и что плохого в том, что ты дашь волю своей фантазии?» – возразил мне внутренний голос. К счастью, мне еще удавалось сдерживать себя. Я принялся выпутываться из туалетной бумаги. Как назло, бумага попалась на редкость прочная и рвалась с трудом. Наверное, она была какого-то эксклюзивного качества. Я весь взмок, пока содрал ее с себя. Кто-то застучал в дверь: – Оскар? Оскар, ты там? Это был мамин голос. – Он что, до Рождества там собирается сидеть? Это был уже голос Ниссе. Я сорвал с себя последний кусок бумаги и утрамбовал все в мусорную корзину. Потом спустил воду в унитазе и, немного выждав, вышел наружу. – Ну наконец-то, – произнес Ниссе и проскользнул мимо меня внутрь. – Оскар, ты как? – спросила мама. – Я… я чувствую себя не очень хорошо, – честно признался я. И это было почти правдой. – Бедный старик, – начала мама и протянула ко мне руки, чтобы обнять. – Я домой пойду, – сказал я и рванул за курткой. – Бедный старик, – повторила мама. – Перестань, – отмахнулся я. – Никакой я не старик. – Ну, конечно, – улыбнулась мама. – Но я должна проводить тебя… – Ничего страшного со мной не случится, – перебил я ее. – Папа уже дома, а ты должна остаться и смотреть за порядком в классе. Мариам и еще несколько девчонок выскочили в коридор как раз в тот момент, когда я открывал дверь на лестничную площадку. Вид у них был разгоряченный, и они беспрестанно хихикали. – Уже уходишь? – спросила у меня Мариам. – Я не очень хорошо себя чувствую, – пробормотал я. – Да, я вижу, – хихикнула Мариам и помахала мне рукой. Последнее, что я заметил, перед тем как уйти, было то, что в классе приглушили свет и уменьшили громкость музыки. В толпе на танцплощадке я различил две руки в сине-зеленую клетку, лежавшие на чьей-то спине поверх блестящих светлых волос. Я рванул вниз по лестнице. Каждый мой шаг отдавался эхом, ведь я мчался по лестнице с самой лучшей акустикой в мире. Ха! Не дождетесь, что запою. Но, увидев свое отражение в оконном стекле, я резко затормозил. Длинная лента туалетной бумаги болталась на шее и свисала с плеча. Обрывок торчал в волосах. Я сгреб все, скатал в маленький шарик и, запулив его подальше, выскочил во двор. На улице было темно. От холодного воздуха моментально замерз нос, ботинки заскользили по асфальту. Я вышел за ворота школы и отправился домой. В свете уличных фонарей я увидел, как неожиданно пошел снег. Первые снежинки медленно опустились на землю и легли на тротуар, а за ними полетели еще и еще, и вскоре весь воздух побелел от пушистых хлопьев. Это было по-настоящему красиво. Только вот почему-то я почувствовал себя еще более одиноким. Шпион в магазине На следующий день весь снег растаял. Небо опять превратилось в серое, набухшее от влаги одеяло. Мама ушла на работу раньше, чем я встал с кровати. Перед Рождеством от клиентов отбоя нет: все хотят подстричься или сделать укладку, – поэтому маме приходится временно работать по субботам и воскресеньям. Место, где она работает, называется «Салон „Танго“». Угадайте, кто придумал такое название? – Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросил папа, едва завидев меня на кухне. Он стоял у плиты и жарил блинчики. Я ответил, что гораздо лучше. Мы уселись за стол и принялись за блины. Папа читал в газете новости культуры и напевал какую-то арию. Я же сидел и думал о жизни. Когда усиленно думаешь о чем-нибудь, то есть не получается. Хотя… это же были блинчики! Но у меня не было никакого аппетита. Даже странно… Может, я действительно заболеваю? – Так… так… – пробормотал папа из-за газеты. – Найдете сегодня с Хьюго чем заняться? – Не знаю, – уклончиво ответил я. – Ну да… да… Мне тут нужно сбегать по одному делу. – И папа опустил газету. Он хлопнул меня по плечу и, подмигнув, спросил: – Ты уже закончил со своим списком желаний на Рождество? После завтрака папа куда-то умчался. Я заметил, как в последний момент он запихнул мой список желаний к себе в карман. Мда-а… Мое самое главное желание по-прежнему скребло меня где-то внутри и, кажется, уже мозоль натерло. Неожиданно зазвонил телефон. У меня заколотилось сердце. Сперва я подумал, что это Хьюго – зовет меня поиграть с ним в компьютерные игры и все такое. Потом подумал, что это опять-таки Хьюго, только звонит он, чтобы посмеяться надо мной в трубку, потому что Майя рассказала ему про мою постыдную эсэмэску. Затем решил, что звонят Хьюго и Майя вместе… В общем, чего я только не передумал за те две секунды, пока тянулся к трубке. Но тут я взглянул на дисплей телефона и увидел номер бабушки. Ну, это совсем другое дело. С бабулей я всегда рад пообщаться. – Алло, бабушка! Ты как? – завопил я в трубку. – Это ты, Оскар? – закричала бабуля с другого конца провода. – Да! – Я старался говорить как можно громче и отчетливее. – Ты, наверное, хочешь поговорить с мамой или папой? – Да, это будет вкусно, – сказала бабушка. – Вкусно? – не понял я. – Да, это именно то, о чем я хочу тебя попросить, – продолжала бабуля. – Как раз сейчас я ничем не занят, – решил я сообщить ей на всякий случай. – Как хорошо, что ты занят, – обрадовалась бабуля, – может, тебе удастся на обратном пути зайти в одно место? – Какое место? – удивился я. – Да, но совершенно обычное тесто. Сможешь купить по дороге? – По дороге? – переспросил я. – Я должен зайти к тебе? Я был совсем сбит с толку этим странным разговором, но в то же время я каким-то удивительным образом заразился от бабули ее энтузиазмом. – Как замечательно, Оскар! От бабушкиного голоса у меня всегда поднимается настроение. – A-а… то есть… – предпринял я попытку разобраться в происходящем. – Да, так и есть, – подтвердила бабушка и приготовилась положить трубку. – Подожди, подожди! – заорал я во всю глотку. – Что за тесто, которое я должен купить? – Обычное тесто для имбирного печенья, разумеется. – Вот как! – До меня вдруг дошло, о чем разговор. – Хорошо, Оскар? – спросила бабуля. – Конечно, – улыбнулся я и добавил: – Труба картечи. – Хорошо, – ответила бабушка, – Тогда до встречи.