Дождливый день – Сегодня мы немного порепетируем рождественские песни, – сказала Ульрика. – Скоро будет праздничный концерт, и мы тоже примем в нем участие. Ульрика начала объяснять подробности, а я зажмурился и принялся вспоминать прошлогодний рождественский вечер. Хоть бы все забыли, чем тогда все закончилось. В тот раз, допев последнюю песню, мы отправились в класс, где нас ждал праздничный стол. И только все уселись, как мой папа поднялся с места и, размахивая чашкой кофе, зажатой в руке, запел «О, праздничная ночь»[2]. Кофе выплескивался на пол, папа пел и пел, другие родители слушали и улыбались. Кто-то даже промокнул глаза салфеткой, взятой с рождественского стола. Я же с горя запихнул себе целиком в рот булочку с корицей и сидел, мечтая о папе-программисте или, на худой конец, папе – водителе автобуса. Спустя некоторое время я открыл глаза. Ульрика успела написать на доске названия песен, и теперь все ребята обсуждали роли рождественских гномов[3], пряничных стариков[4]и так далее. Рождественский концерт должен был начинаться с праздничного шествия Святой Люсии[5]. Некоторые мальчишки уже тянули руки, чтобы стать пряничными стариками, и Ульрика записывала их имена на доске. И почти все мечтали стать рождественскими гномами. На роль Люсии были две кандидатки – Майя и Мариам, две самые популярные девчонки в нашем классе. Ульрика предложила им позже кинуть жребий. – Еще у нас есть песня Стефана[6], — улыбнулась Ульрика. – Для нее нам нужны два звездных мальчика. Как насчет тебя, Ниссе? Ты у нас такой высокий и к тому же симпатичный. Накидка с колпаком будут замечательно на тебе смотреться. Конечно, Ульрика хотела, чтобы это был Ниссе. В нашем классе он – самый настоящий король, лидер и заводила среди мальчишек. Именно Ниссе решает, что круто, а на что даже смотреть не стоит. – Так как, Ниссе? – не отставала Ульрика. – У тебя и голос красивый. – Забудьте об этом, – лениво произнес Ниссе и потянулся. – Я хочу быть рождественским гномом. Недаром же меня зовут Ниссе[7]. Кто-то засмеялся, и Ниссе, улыбнувшись, откинулся ни спинку стула. Затем он прошептал так, что все, кроме Ульрики, услышали: – Да кому в голову взбредет напяливать на себя это барахло? Кто-то захихикал. – Оскар, – продолжила дальше Ульрика. – Ты еще ничего не сказал. Хочешь быть звездным мальчиком? – Нет, – быстро ответил я. – Я буду рождественским гномом. Я уже говорил. – Да? – разочарованно протянула Ульрика. – Да, – кивнул я. Хотя я ничего не говорил и даже не слышал того, что было в начале урока. – Что ж, решим попозже, – вздохнула Ульрика и стерла все с доски. Мы начали репетировать. Для пения у меня очень даже неплохой голос. В меру громкий и в меру звонкий. Я быстро схватываю мелодию и почти сразу запоминаю текст. Хотя в этот раз мы пели ту же песню, что и всегда: Вот Стефан, а вот Люсия. Свет от тысячи свечей льется так красиво… Дождь стучал по стеклам. Бледным светом мерцали на подоконниках рождественские свечи. Настроения – ноль целых ноль десятых. Когда закончились уроки, все ребята кинулись в коридор, где, шумя и толкаясь, принялись разыскивать свою уличную обувь. Я услышал, как Майя сказала Мариам: – Я думаю, что ты будешь Люсией. – А я думаю, что ты, – ответила Мариам. – Ты же такая милая. – Нет, ты – самая милая, – возразила Майя. Эти девчонки – лучшие друзья, неразлучные, как сиамские близнецы. По-моему, они даже выросли вместе. Майя и Мариам любят прогуливаться по школьному двору, взявшись за руки, и трещать обо всем без умолку. Хотя они совершенно разные. У Майи светлые, абсолютно прямые волосы, а у Мариам волосы темные, длинные и вьются. В них влюблены почти все парни в нашем классе. Хьюго, к примеру, думает, что самая хорошенькая – это Мариам. А я считаю, что Майя. Только вслух я никогда этого не скажу. После школы мы с Хьюго часто идем к нему домой. Так было и в этот раз. У него дома на кухонном столе лежала записка: «Съешь йогурт или сделай бутерброд. Не забудь убрать масло обратно в холодильник». Чтобы не заморачиваться с маслом, мы решили ограничиться несколькими шоколадными кексами. Потом уселись играть в компьютерные игры. И играли до тех пор, пока не пришла мама Хьюго. Скоро с кухни поплыл аромат жареной колбасы и картошки с луком. Все шло своим чередом, и это было замечательно. Картины не портила даже старшая сестра Хьюго, Ханна. Она учится в седьмом классе. Ханна – единственный человек в семье моего друга, за которого порой бывает очень стыдно. Но я думаю, что это даже на пользу Хьюго. По крайней мере, он может легко представить себе, каково приходится мне с моими-то родителями, хотя мы никогда не говорим с ним на эту тему. – Боже, как отвратительно, – пропищала Ханна и скорчила гримасу при виде колбасы. – Как вы только можете есть мертвую свинью? Чтобы ее позлить, мы принялись лопать колбасу, хрюкая и чавкая, как настоящие свиньи. Ханна закатила глаза к потолку. – Хьюго, – прикрикнула она на брата, – как ты только можешь быть таким примитивным существом?! Их папа вздохнул и кинул на нас строгий взгляд, чтобы мы угомонились. Мы перестали дурачиться, но еще долго хихикали, за что картошки нам почти не досталось. Печенье с секретом «Я очень хочу, чтобы мои родители были такими же нормальными, обычными людьми, как и я. И чтобы мне больше не пришлось за них краснеть» – так я часто думаю, и это мое самое большое желание. Но если твоему желанию выпадает шанс исполниться, то будь острожен с тем, как ты его произнесешь. Иначе можешь получить совсем не то, что хочешь. Вскоре я на собственном опыте убедился в этом. В тот вечер мы отправились на дегустацию в новый ресторан, который открылся неподалеку. Мама с папой обожают знакомиться с новыми местечками и пробовать новые, незнакомые блюда. Я к этому уже приноровился. Весь фокус в том, что я стараюсь налегать на гарнир, рис или картофель, а незнакомые блюда отодвигаю в сторону или пробую совсем чуть-чуть. Стоял промозглый вечер. На улице было слякотно, поэтому, когда мы ступили на сверкающий паркет зала, за нами потянулась цепочка грязных лужиц. Я осмотрелся. Ресторан только-только открылся. Раньше здесь был магазин, где продавались обои. По дороге в школу я тысячу раз проходил мимо, но ни разу толком не разглядывал его. Теперь же это место полностью преобразилось. Первое, на что я обратил внимание, был гигантский аквариум у стены. За блестящим стеклом среди зеленых водорослей плавали туда-сюда полосатые, черно-голубые и ярко-оранжевые рыбки с развевающимися плавниками. Стоя рядом и разглядывая всю эту красоту, я чувствовал себя настоящим аквалангистом в тропических водах. Правда, я никогда не плавал с аквалангом, но думаю, все выглядело бы именно так: кругом загадочный подводный мир и я с глазу на глаз с разноцветными рыбками. Откуда-то доносилась музыка, похожая на мелодичное позвякивание маленьких старинных часиков, и все это создавало чарующую волшебную атмосферу. Это было первое волшебство, случившееся в тот вечер. Но отнюдь не последнее. Ко мне подошел папа и потянул к нашему столику. Родители уже сделали заказ, и через некоторое время перед нами появилось множество разных блюд. Ресторан был китайским, и меню прямо-таки пестрело названиями непонятных, просто-таки экзотических блюд, которые мама с папой во что бы то ни стало хотели попробовать. Я же ограничился рисом и курицей и орехами. Это было по-настоящему вкусно, и отодвигать в сторону ничего не потребовалось. Мама с папой продолжали увлеченно дегустировать новые блюда, а я опять отправился смотреть на рыбок. Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Я повернул голову и увидел девочку приблизительно моего возраста и примерно моего роста. Но в остальном она была совсем необычной девчонкой. У нее были угольно-черные волосы и брови и почти черные глаза. И в самой глубине этих глаз, казалось, лучилось по маленькой звездочке. А когда девчонка улыбнулась, то у нее над носом появилась маленькая смешная складочка. – Привет, – улыбнулась она. – Привет, – отозвался я. – Хочешь «печенье счастья»? – А что это? – спросил я.