— Вы способны очаровывать и с кругами под глазами, и с не чесанной головой, — звучит ровный ответ. Кошмар какой. Пойду, причешусь. Так, стоп! Это он сейчас про себя или про Хана?.. — Вы что, целовали его? Останавливаюсь, понятия не имея, как мне стоит ответить. Зато мгновенно догадываясь, что в предыдущей реплике речь всё же шла о молодом Мастере. — Да, — произношу в итоге. — И как, понравилось? Разворачиваюсь к Охотнику. Некоторое время просто смотрю, пытаясь решить, какие отношения должны нас связывать. И стоит ли вообще стараться наводить мосты?.. — Если хотите вести со мной какие-либо дела, говорите только по делу и не касайтесь личных тем, — произношу чётко. — Я хочу вести с вами дела, — отвечает Охотник. Почему, чёрт возьми, я испытываю облегчение?! Кто бы знал… — Хорошо. Тогда дождитесь меня. Мне нужно десять минут, — отзываюсь ровно и ухожу в замок. Всё верно, так и надо. Мы должны научиться вести диалог. Неважно, как мы относимся друг к другу, но ясно, как день, — нам ещё не раз придётся пересечься. Нужно уметь вести дела сухо и без эмоций. А смерть Мастера — это не шутка. Это опасный звоночек для всех нас. Думаю, самое время приходить в себя и вспоминать, что я — не только женщина. Я ещё и официальное лицо. Представительница правящей элиты, чтоб её. Истерики мне не к лицу. Захожу в покои и вручаю себя счастливой от такого поворота Ли. Девочке не требуется много времени, и уже вскоре я почти похожа на графиню Дайго. Охотник дожидается меня в гостевой и, когда я вхожу, поднимается на ноги. Тоже решил вспомнить о нормах приличия? Это мне импонирует. С таким подходом мы быстро расставим все точки над «ё» и закроем тему «семьи», ровно, как и «совместного воспитания ребёнка». Не про нас эта история. Нужно быть честными в оценке себя. — Как он был убит? — спрашиваю, останавливаясь напротив мужчины. — Выжат при помощи аркана и зарезан, — звучит ответ. — Это дело рук Тэ Ры и её приспешников, — прикрываю глаза, не сомневаясь в своём выводе. — Я согласен. Дочь мастера решила выйти на тропу мести, — кивает Охотник. — Вы рассказали об этом императору? — уточняю, присаживаясь в кресло. — Нет. Удивленная, встречаюсь с ним взглядом. — Вы решили утаить эту информацию? — осторожно интересуюсь. — Да. — Поясните, какой вывод я должна из этого сделать? — уточняю, внимательно глядя на него. — Мино, как вы думаете, что думает Хан-Кай о системе обретения силы Мастера? — задает неожиданный вопрос Охотник. Задумываюсь над ответом, а затем поднимаю на мужчину сосредоточенный взгляд: — Полагаю, он считает её нормой. Его история становления Хранителем Равновесия не несёт на себе отпечатков какой-то борьбы или отчаяния. Это довольно светлое воспоминание в его памяти, — произношу ровным голосом. — Как считаете, он способен осознать… аморальность подобной силы? — спрашивает Рэн, и на некоторое время я выпадаю из реальности. Аморальность?.. Да, пожалуй, наша сила аморальна. И, если бы обстоятельства сложились иначе, я бы вполне могла встать на сторону Тэ Ры, мечтающей избавиться, судя по всему, от всех Мастеров Империи. Они истребляют древний вид живых существ… просто так. Ради силы. Не ради мира во всём мире, не ради спасения человечества, а для себя. Для собственной выгоды. Для того, чтобы встать над людьми на иерархической лестнице. Это почти то же самое, что и в моём родном мире, где люди ради денег убивают собственную планету, доводя её до экологической катастрофы, занимаясь открытым геноцидом людской расы, которая болеет вместе со своей планетой, медленно загнивая от вредных выбросов и прочих сопутствующих «развитию» производства обстоятельств… С одним исключением — на моей земле нет ещё одной расы, которая способна будет заменить людей. А здесь люди стремятся убивать священных животных, а не своих же собратьев… пока… пока есть выбор — кого именно уничтожать… — Не способен. Его сила — неотъемлемая часть его, позволяющая ощущать полную свободу выбора и отсутствие ответственности перед кем-либо. Другое дело, что он — не преступник. И не планирует податься в маньяки, — отвечаю через несколько секунд, глядя Охотнику в глаза, — Он просто… часть системы, которая была создана до него. — Мне бы очень хотелось знать, что вы сами думаете об этой системе, — замечает мужчина, цепляя меня своим взглядом. — Я тоже её часть, — замечаю в ответ. — И всё же? — Я положила бы конец убийству священных животных — если бы могла, — добавляю чуть тише. — Тогда у меня к вам последний вопрос, Мино, — произносит Охотник, поднимая подбородок и глядя на меня сверху вниз, — согласитесь ли вы и дальше хранить в секрете свои знания о брате и сестре, мечтающих о мести? Застываю от откровенной неожиданности поворота. Затем поднимаюсь на ноги, ещё не зная, что сказать в ответ, но… уже реагируя. Он предлагает не выдавать эту светловолосую стерву? Он хочет скрыть от императора факт того, что мы знаем лицо убийцы?! — Зачем вам это? — спрашиваю напряженно. — Потому что я могу положить конец истреблению древней расы, — уверенно произносит Охотник. А до меня, наконец, доходит. Вот, она, его цель! Вот, почему он не присоединился ни к одной из сторон в политической игре, оставаясь в стороне, на своём собственном месте — пусть и наживая при этом кучу врагов. Вот, почему он не отказывает императору, при этом ничего не обещая ему в будущем. Потому что в этой игре он не на стороне людей. Он на стороне обитателей Запретного Острова! — Ради своей цели вы готовы примкнуть к этой стерве? — спрашиваю холодным голосом, — Мне плевать на политические игры, но эта девица вызывает только одно желание: прикончить её на месте. — Она может быть той фигурой в игре, которая возьмет на себя весь удар, вычищая место для главного хода, — медленно произносит Рэн. — Она натравила на меня моих подданных и чуть не убила нашего ребёнка, используя тот же принцип, — бросаю ему без всякого дружелюбия. — С её устранением мы лишимся козыря. — Мы? — Вы тоже недовольны системой. — Я не подписывалась под подрывную деятельность. До этого момента я просто выживала, как могла, — напоминаю ему. — У вас есть сила, о которой мечтает столько безмозглых идиотов, пускающих слюни на будущее, в котором они — Высшая Раса, повелевающая всем живым… — протягивает мужчина, голос которого становится жестким, а взгляд — цепким, — вы можете бездарно прожить свою жизнь, прячась ото всех в своём замке, а можете сделать что-то важное, способное положить конец бесконечной погоне за чужой силой, чужой энергией, чужим наследием. — Вы этого от меня хотите? Чтобы я присоединилась к вам в вашей войне с системой? — Я хочу, чтобы вы сделали осознанный выбор, который, возможно, не делали никогда, — звучит чёткий ответ. Замолкаю, отводя взгляд. Не так я представляла себе этот разговор. Пара фраз об убийстве Хранителя Равновесия, недолгое обсуждение причин и последующих действий преступника, переход на «семейную» тему, лёгкая ругань и безмолвное расхождение с перспективой следующей скорой встречи — в связи с активизацией оппозиции. Вот, как это должно было быть — в моей голове. Но Рэн сумел удивить меня. Он сознательно не касается темы беременности и совместного будущего. Зато активно раскрывается передо мной, обнажая те стороны, что скрыты от глаз посторонних. Хотя — чего уж там? Не только посторонних — но даже самых приближенных к нему людей. Он… доверился мне? Или это какая-то очередная проверка?