Хан был уверен, что Минока должна была умереть от попытки впитать в себя силу тотема… Тай-Вэй был уверен, что Минока убивала людей при помощи колдовских ритуалов, раскачивая свой маленький дар — и лишь после этого смогла впитать всю энергию священного животного… И теперь, зная, что на самом деле она никого не убивала, и что действительно умерла после попытки сделать себя Мастером, план детей мастера тотемов становится понятным: после смерти графини они бы могли во всеуслышание обвинить её в том грехе, который так старательно пытается сохранить в тайне высшая власть империи. Нет, тут дело не столько в бедняжке Мино… Тут претензия ко всем Мастерам — Хранителям Равновесия. Ко всей системе получения подобной силы. К системе укрывательства, в которой ради обретения культиваторами нового статуса в расход идут простые люди. И даже дети. … Чёрт, кажется, покойный граф убил мастера тотемов за то, что тот сокрыл от него своё главное преступление: отец сохранил жизни своим детям после того, как те побывали на острове! — Боюсь, одной мной дело не обойдётся, — произношу потрясенно, затем поднимаю на Охотника взгляд, — с учётом их знаний, под ударом могут оказаться все Мастера. Охотник напряженно смотрит на меня, а затем резко исчезает. Откидываюсь на спинку стула, запрокидывая голову. Если я права, и таким был их план в отношении графини, то моё появление в её теле спутало брату и сестре все карты. Выжив, я автоматически попала под защиту государства, свято охранявшего секреты Мастеров. Тэ Ра уже не могла открыто обвинить меня в преступлениях черного колдуна потому, что, как только она бы это сделала, император нашёл бы возможность увести подозрения народа в другую сторону — как это, собственно, и произошло. Моё имя было молниеносно очищено. Несмотря на неоднозначное отношение высших лиц к моей персоне и к моему положению в обществе — на тот момент слишком неопределённому. И то, что сестра Ха Ру не оставила попыток настроить против меня подданных, в этот раз выбрав самых восприимчивых к внушению и морально неустойчивых, — а именно жертв «черного колдуна», — подтверждает мою теорию. Мой народ меня любит. Но человек, у которого горе, будет рад найти виновного… Эта девчонка попыталась избавиться от меня руками людей, которых самолично довела до отчаяния. И за это я её не прощу. Найду стерву. И мне плевать, что она сестра Ха Ру, и что у неё «были обстоятельства». Обстоятельства Мино были не лучше — и, тем не менее, она не прибегала к оккультным знаниям и не раскачивала свой дар, в попытке получить больше шансов поглотить силу священного животного. В этом их разница. Что касается самого Ха Ру… кажется, он был заинтригован появлением новой Мино, лишившейся памяти. Он начал изучать меня, втерся ко мне в доверие и решил остаться рядом. Он… заинтересовался мной? Кажется, так и есть. И это сыграло с ним и с их «планом мести» злую шутку: сестра и брат оказались по разные стороны баррикад. А теперь мы приближаемся к главному вопросу… Если Ха Ру сумеет выжить на Запретном Острове и вернётся в империю обновленным и полным сил… к какому лагерю он примкнёт? Кладу ладонь на живот и произношу негромко: — Дружочек, кажется, у твоей мамы будет много дел в ближайшее время. Кухарка, всё это время стоявшая в углу, едва слышно усмехается и отводит взгляд, стараясь, чтобы я не заметила её улыбки. Да, я разговариваю с зародышем. Какие проблемы? Беру ложку в руки и начинаю поглощать то, что было на тарелке. Проблем, требующих решения, и впрямь многовато обозначилось на горизонте. Одна из главных на данный момент — сможет ли Хан принять меня с ребёнком или на этом мои, так и на начавшиеся, отношения с Мастером сойдут на нет?.. Да, пожалуй, это наиважнейший пункт в списке вопросов. Неловкость ситуации зашкаливает… Когда тарелка пустеет, прошу добавки и, едва получив её в руки, поднимаю голову, встречаясь глазами с Охотником, вернувшимся в обеденную комнату. — Вы были правы, — произносит мужчина, — в теле Май-Дуо была обнаружена тончайшая щепка, высеченная из камня-аркана. — Тело Май-Дуо до сих пор у вас? — пораженно уточняю. Охотник нечего не отвечает, продолжая смотреть на меня, а я едва не стучу себе по лбу. Ну, конечно. Они же не идиоты. Они сохранили тело для подробного изучения, а меня обвели вокруг пальца небольшим фокусом. Ненавижу методы работы высшей власти. — Выходит, вот, он — способ убийства Тэ Ры. Щепка камня-аркана. Полагаю, люди умирают с выражением ужаса по той же причине? — спрашиваю намного спокойнее. — Да, они умирают не сразу. И ощущают, как их тело постепенно становится чужим, не имея возможности даже прокричать об этом. Когда все потоки перекрываются и все связи разрываются — человек умирает, — кивает Охотник. — А последним умирает мозг, — протягиваю и откидываюсь назад, — а Тэ Ра — страшная особа. — Я найду её. — При всём уважении, — бросаю на него взгляд, — вряд ли у вас получится. Она ускользала от вас столько раз, что я не вижу причин, почему бы ей не продолжить делать это и дальше. — Вы… — Что с теми женщинами? Вы нашли их? — перебиваю его, не желая выслушивать, что он там хотел сказать. — Они здесь, в доме; заперты в подвале, — отводя глаза, отвечает Охотник. — Хочу посмотреть на них, — поднимаюсь из-за стола. — Вам не стоит сейчас ходить в холодные помещения и подвергаться стрессу, — замечает мужчина, но осекается, когда я разворачиваюсь к нему. — Ведите меня к ним, — произношу по слогам. — Вы не собираетесь меня слушаться? — ведя явную борьбу с собственным раздражением, уточняет мужчина. — Вас? Ни в коем случае, — отвечаю честно. — Я забочусь о вас. — Лучше вам забыть о своей заботе и о том, что вы имеете ко мне хоть какое-то отношение, — предупреждаю его сразу. — Мино… — Это, — кладу руку на живот, — не ваш ребёнок. Он только мой. Вы сами от него отказались, как и от меня. — Мино! — И, если у меня получится родить его, — вновь перебиваю «папашу», — я в лепёшку разобьюсь, но не подпущу вас к нему. — Мино, это не вам решать! — впервые повышает голос мужчина. — А кому? — даже как-то удивленно улыбаюсь, глядя на него, — Вам, что ли? так вы уже всё решили. Чуть больше месяца назад. Или я что-то неправильно понимаю? — склоняю голову, а затем обхожу Охотника по большой дуге и выхожу в коридор. Не хочет показывать, где подвал? Так, я сама найду. Этому «представителю сильного пола» и невдомёк, что такое работающая одинокая женщина тридцати лет из моего мира… Это зверь пострашнее всяких черных колдунов. Особенно — когда ей есть, за что сражаться. — Нам нужно будет поговорить об этом, — слышу голос Охотника позади себя. — Вы меня поражаете, господин Рэн, — разворачиваюсь к нему лицом, останавливаясь в коридоре, — до этого момента вы были твёрдо уверены, что разговоры нам двоим не нужны. Что нам вообще не нужно общаться. Что изменилось? — Перестаньте разыгрывать комедию: вам известно, что изменилось, — сухо сообщает мужчина. — Не-а, — качаю головой, искренне не видя причин для каких-либо перемен в отношении ко мне, — я — всё та же, вы — всё тот же. Я — паучья вдова, нарушающая все порядки империи, вы — цепной пёс закона и будущий муж наследницы. Или я опять что-то не так понимаю? — Да с чего вы взяли, что я — будущий муж наследницы? — устав от препирательств, спрашивает Рэн. — Мне об этом сообщило ваше начальство, — спокойно отвечаю, — да и о планах принцессы мне известно из первых уст. — А у меня-то вы потрудились хоть раз спросить — что я по этому поводу думаю? — уточняет Охотник, внимательно глядя на меня. — Так вы ж молчите, — замечаю, не понимая, к чему вообще это выяснение, — А молчание, как говорится, знак согласия. — Молчание — это отсутствие ответа. Не более, — твёрдо произносит мужчина и обходит меня… застывшую в лёгком удивлении, меня… затем оборачивается, не останавливаясь, — следуйте за мной, если хотите взглянуть на пленных. — Я не очень понимаю, — протягиваю ему в спину, — как можно игнорировать звание жениха наследницы.