Какое-то время он пытается переварить услышанное, а потом выдает: – Ну ты и ларрка, Хэдфенгер! – Рада, что мы сразу это прояснили, – сообщаю с милой улыбкой. – Дай пройти. – Что, теперь я для тебя слишком мелкая сошка? – почти шипит он. – Угадал. Уже беспрепятственно его обхожу и наконец-то останавливаюсь у лифтов. Здесь десять капсул, но они все время набиваются битком. Сейчас время первой пары (и только что закончилась нулевая), поэтому меня буквально впечатывает в стеклянную стену. По желанию стены матируются – нужно только нажать кнопку на панели, но никто из собравшихся высоты не боится, поэтому мы спускаемся в прозрачной капсуле. Нужная мне аудитория, где будет проходить консультация перед зачетом, уже заполнена однокурсниками. – Всем привет! – говорю я и ищу взглядом Рин. Она вскакивает. – Подруга! Под ответные приветствия поднимаюсь на пятый ряд и бросаю сумку на кресло. Только сейчас поняла, что забыла снять пальто. – Лал? – Рин смотрит на меня. – Что-то случилось? Случилось. Но про Ландерстерга я пока не готова говорить даже с Рин. – С Мистом столкнулась в холле. – Что было нужно этому наблу? – деловито интересуется подруга. Вот за что я люблю Ринни, так это за то, что она называет вещи и людей своими именами. – Помириться хотел. – А. Ну ты как? – Я… – Я хочу ответить и не успеваю, потому что к нам подходят однокурсники, чтобы поздравить меня с назначением моего отца, а еще потому, что понимаю: по поводу бывшего парня не испытываю никаких чувств. На самом деле я дико боялась праздников, потому что представляла, как меня может накрыть, а сейчас думаю об этом совершенно спокойно. О том, что Мистхард с его лапами на заднице второкурсницы остался в прошлом. В аудиторию врывается звонок, и входит преподаватель, это заставляет народ отхлынуть от нашего ряда. Поскрипывают аэростулья, слышны звуки выкладываемых на столы планшетов. На меня еще оборачиваются, поднимают вверх большие пальцы, и я улыбаюсь. Как будто это мне предстоит войти в правление Хайрмарга, но с этим уже ничего нельзя поделать. А вот с тем, что случится завтра, еще можно. – Мм? – переспрашивает Ринни, теперь уже шепотом. В отличие от меня у нее угольно-черные прямые волосы, а кожа еще светлее моей. Раскосые темные глаза придают ее лицу привлекательную экзотичность. Ринни об этом знает и прекрасно этим пользуется. – Все в порядке, – говорю я. – Точно? – Точно. – Ну и ладно. – Она достает из сумочки леденцы, один сует мне, другой в рот. Шуршит обертка. Преподаватель смотрит на нас, но Ринни делает вид, что увлечена тем, что он говорит, указывая на голограмму. Мне надо бы сосредоточиться по поводу предстоящего зачета, но я не могу, у меня в голове опять один Ландерстерг, чтоб его драконы сожрали! Нет, ну почему нельзя было сделать все по-человечески? В смысле по-драконовски… В смысле… Тьфу! – А я вот. – Ринни скользит ладонью по столу, демонстрируя мне кольцо. У меня округляются глаза в тот самый момент, когда невысокий худосочный ферн Баргман, наш преподаватель по теории вероятностей, повышает голос: – Ринара Рибельгар! – Да? – Вы соизволили прийти ко мне на консультацию, я безумно польщен. И буду польщен еще больше, если вы перестанете отвлекать ферну Хэдфенгер и остальных своими, вне всякого сомнения, важными новостями до окончания консультации. – Фа, – отвечает Ринни. То есть она отвечает «да», но из-за леденца это звучит как «фа», и следом раздается хруст. Девчонки на первом ряду хихикают, и по аудитории проносятся смешки. Ферн Баргман открыл было рот, потом закрыл и снова повернулся к голограмме. – Так вот, если вы хотите сдать мне зачет, – это звучит почти угрожающе, и смешки сразу стихают, – вам придется… – Принести жертву богам теории вероятностей. – Ринара произносит это еле слышно, но я все равно улыбаюсь. – Скажи, с тобой сейчас клево дружить? Я улыбаюсь еще шире. Ринни – одна из тех, кому совершенно без разницы статусы и ранги. В том, что ее дружба искренняя, я никогда не сомневалась и не стану. – Ешь леденец, – говорит она все так же, одними губами. – И слушай. Не его. Меня. Леденец оказывается кисло-сладким, и мне сразу хочется пить. Кислоты в нем столько, что он может перебить даже вкус лици, самого кислючего фрукта, который мне когда-либо доводилось пробовать. – Так вот, – говорит она, проследив мой устремленный на кольцо взгляд, – Сэфл сделал мне предложение. – Что?! – Очешуеть, да. Его предки были не в восторге, и, если честно, я думала, они нам все испортят, но тут вышла эта реформа, – Ринни крутит кольцо, – и… вот так все и случилось. – Поздравляю! – искренне говорю я. Ринни и Сэфл встречались три года. Он ненамного ее старше, но он – иртхан и выглядит по-мужски круто. Если честно, сомневаюсь, что им могли что-то испортить, потому что Сэфл решил – Сэфл сделал. Он мергхандар, военнообязанный, причем довольно высокого ранга. И то, что его родители видели невестой сына иртханессу, для него не играет никакой роли. – Вообще нормально так, да? – продолжает рассуждать Ринни. – Раньше связь иртхана с обычной женщиной считалась чем-то гораздо худшим, чем связь иртхана с виари[4]. Я чудом не давлюсь леденцом. – Так что знаешь, я, пожалуй, и на следующих выборах поддержу Ландерстерга. – Она смотрит на голограмму, вокруг которой бегает преподаватель и плавают закорючки математических формул. – Чего и тебе советую. Хотя ты теперь точно в его лагере, да? Я глотаю леденец. Целиком. Он застревает у меня в горле, и все, что я могу сделать, – это сдавленно икнуть. – Что? – интересуется Ринни. – Ничего. – Мой голос напоминает шипение, но леденец уже прошел куда надо. – Все в порядке. – Ты сегодня это уже второй раз говоришь. Ты знала, что, по статистике, те, кто чаще всего говорят «все в порядке», обычно совершенно не в порядке? Шучу, расслабься! Ринни счастлива, и верный признак того, что она счастлива, – как раз то, что она говорит без умолку. Для меня наблюдать за такой Рин сплошное удовольствие, вдвойне удовольствие думать о том, что скоро они с Сэфлом станут мужем и женой. Только сейчас я понимаю, что еще ничего не сказала про «Эрвилль де Олис», открываю было рот, но тут же его закрываю. Не хочу говорить, пока не будет решен вопрос с Ландерстергом. – Мы сегодня идем на каток, – говорит она. – Хочешь с нами? Хочу! Я действительно туда безумно хочу, не говоря уже о том, чтобы пойти туда с лучшими друзьями, но мне надо придумать план, как избавиться от замужества. Поскольку вторая сторона не партнер, а оппонент, думать надо в одиночестве, а на это потребуется время. – Во сколько? – Вечером, после восьми. Сразу, как Сэфл освободится. Знаешь, там еще будет его друг. – Ринни заговорщицки мне подмигивает. – Он очень хочет научиться кататься на коньках. Возьмешься? – Эй! – Да. – Она широко улыбается. – Ты все правильно поняла. Я действительно старая сводница, но у меня личный интерес: я хочу, чтобы в праздничную ночь ты присоединилась к нам уже со своим парнем. Праздничная ночь… парень… В моем сознании что-то щелкает, как если в запечатанной плотными жалюзи комнате ночью включить лампочку. – После восьми мне подходит! Ринни вскидывает руку, игнорируя кислое лицо преподавателя: – Заметано! Я бью в раскрытую ладонь и прячу улыбку. Ферн Ландерстерг, готовьтесь к сюрпризу!