Глава 6 Центральный каток Хайрмарга – это и достопримечательность, и чудо света. Самый большой в мире, он открывается в середине осени, когда минусовая температура уже устанавливается днем и держится без перепадов в ноль и плюс. Это огромное ледяное кольцо, окружающее малый центр столицы, но малый центр – это восемнадцать станций на кольцевой аэроэкспресса. Словом, кататься здесь можно очень долго, любуясь праздничными украшениями и голограммами, протянувшимися вдоль бортиков и надо льдом. Здесь же расположены всякие сувенирные магазинчики и кафе, где можно как посидеть на открытых террасах (аэростулья с подогревом и пледы смягчают даже самые колючие холода), так и взять напитки с собой. Правда, алкоголь, даже самый слабый, проносить на каток нельзя, так что если хочется согреться шантвейном, приходится задержаться в кафе или в ресторане. Это место – как зимняя сказка, оно словно вырвано из города: справа и слева возвышаются высотки, а ты будто провалилась в сказочную долину со своим особым настроением и атмосферой. – Фух! Я уже думала, не дождусь. Три аэроэкспресса пришлось пропустить, представляешь? Влезть не могла, – сообщает Ринни, падая на скамейку рядом со мной. Лезет в расчерченную сиреневыми полосами сумку за коньками и тут же подскакивает. А потом бросается навстречу приближающемуся Сэфлу и, совершенно не стесняясь, целует его в губы. Я вглядываюсь в лицо идущего рядом с ним мужчины: высокий, темноволосый; он точно так же вглядывается в мое. Я поднимаюсь и шагаю к ним. – Лаура! – Сэфл машет мне. В отличие от своего друга он не очень высокий, на полголовы выше Рин и меня, но военная выправка чувствуется в ширине плеч и в каждом движении. У него волосы подобны огню, а пламя ледяное, как и у большинства фервернцев, и цвет глаз, кажется, под его силу подбирали – льдисто-голубой. – Сэфл! – Я улыбаюсь. – Так, прежде чем мы все пойдем кататься, я вынужден предупредить – Бенгарн этого делать не умеет. – Отличное представление, – смеется его друг. – Но я лучше сам. Лаура? Или ферна Хэдфенгер? – Ой, нет, только не последнее. У него теплый взгляд. Настолько теплый, что, пожалуй, даже странно видеть фервернца с глазами цвета расплавленного золота под темным стеклом. – Отлично. Меня можно звать просто Бен. – Он протягивает мне руку, и я вижу, как в темных глазах вспыхивают искорки пламени. Друг Сэфла тоже иртхан, но насколько необычная его внешность, настолько необычный и его огонь. Искры не алые, они оранжевые, а это цвет истинного пламени. Достаточно редкого, ставшего объединением алого с желтым. Раньше такие знания людям были недоступны, но это раньше. Изменения в нашем мире начались несколько лет назад, с тех пор информацию о пламени иртханов включили даже в школьную программу. – Здорово, Бен. – Я улыбаюсь. – Значит, тебе нужен урок по катанию на коньках? – Именно, – отвечает он. В глазах пляшут смешинки. – Что нам потребуется для начала? – Для начала нам потребуются коньки. – Их у меня нет. – Зато вот там есть прокат. – Я указываю на вывеску. – Поможешь мне с выбором? Я смотрю ему в глаза и понимаю, что с удовольствием продолжила бы наше знакомство. С другой стороны, почему продолжила бы?! Когда все закончится с Ландерстергом, я действительно буду свободна. Да о чем я вообще?! Я и сейчас свободна, просто кто-то решил, что я его собственность, потому что идеально ему подхожу и из меня получится «прекрасная супруга». Настроение стремительно падает, примерно как показатели на внешних термометрах, когда приходит Ледяная волна. Обычно она случается ближе к концу зимы: город накрывает безветрием и морозами, как если бы мы попали под дыхание ледяного дракона. Морозы такие, что выходить на улицу без специальных масок нельзя, температура критическая, и пара минут без защиты может закончиться очень плачевно. Обычно большинство фервернцев предпочитают брать отпуска на этот сезон и разъезжаются по теплым странам либо в города с более мягким климатом. На этот период во всех школах каникулы, во всех университетах не ставятся пропуски (при учете, что все сдаешь, разумеется). Оставшиеся в городе либо сидят по домам и в офисах, либо «переезжают» в торговые центры. Выручка в такие дни чуть ли не выше, чем на предпраздничных неделях, то есть сейчас. – Разумеется, – отвечаю. – Рин… – Я не дам никому стащить твои коньки, – смеется подруга. – Даже Сэфлу. Сэфл притягивает ее к себе и кусает за мочку уха под плотной шерстяной повязкой, Рин наигранно вскрикивает, а он уже целует ее в губы. В эту минуту я отчетливо понимаю, что хочу так же: целоваться прямо на морозе, не думая о том, что губы потом надо срочно спасать плотной защитной помадой, дурачиться, сходить с ума только от одного присутствия рядом любимого человека. А не вот это вот все: «Вы обладаете смелостью, чтобы войти в мой кабинет без стука, и достаточной рассудительностью, чтобы не противопоставлять себя тому, что не можете изменить», – и уж точно не взглядов, под которыми превращаешься в горку льда и покрываешься снегом даже в самый солнечный день. – Сэфл сказал, что ты с детства катаешься? – спрашивает Бен, когда мы идем по голографическим стрелочкам, парящим в воздухе: «Прокат коньков». – Да. С трех лет. – С трех лет?! Киваю. – Мне кажется, я родилась с мыслью, что должна кататься. – Супер, – говорит он, – а я родился с мыслью, что должен спасать жизни. В четыре уже бинтовал все порезы и лепил заживляющие пластины. – Ты врач?! Бен кивает. – Невероятно! – Что именно? – Что… да не знаю. У меня никогда в жизни не было знакомого врача. Юристы, экономисты, маркетологи… Он улыбается, останавливается перед дверью проката, чтобы меня пропустить, а я понимаю, что не должна туда заходить вместе с ним, пока не скажу правду. То есть когда я сюда летела, я все это представляла совсем по-другому. И его представляла другим, хотя, если честно, я не представляла его никаким. Он просто был безымянным другом Сэфла, с которым я появлюсь на катке в определенное время, которого буду держать под ручку и с которым сделаю фото для соцсети. Но сейчас мне от всего этого тошно. Да, я учусь на маркетинговом, и тема моей дипломной работы «Хайп как способ продвижения проекта», но я не хочу становиться такой же, как Ландерстерг. Не хочу становиться для него «прекрасной супругой». – Бен, мне нужно кое-что тебе сказать, – говорю я. – Звучит серьезно. – Он приподнимает брови. Но в глазах все равно улыбка. Я в жизни не встречала такого позитивного человека… или иртхана. – Да, я… Я хочу сказать ему то, что не сказала даже Рин, ему, мужчине, которого знаю пять минут, но потом понимаю, что ничего не должна говорить. Я не давала Ландерстергу согласия на то, чтобы стать его женой. Фото в соцсети не будет, а значит, я могу просто отдыхать и наслаждаться вечером. – Ты знал, что для катания нужны особенные коньки? – спрашиваю я. – Совершенно точно… нет. – Теперь знаешь. – Я улыбаюсь в ответ. И первой шагаю в раздвижные двери. Меня окутывает волна тепла, я останавливаюсь перед интерактивным стендом, где можно выбрать коньки (на любой размер, вкус и цвет). Повезло, что нет очереди, по крайней мере, именно в этом пункте проката. Частенько по вечерам, а особенно по выходным здесь не протолкнуться. Мы с Рин сюда не заходим, у нас свои коньки, но когда катаемся, видим кренделек, тянущийся к дверям. – Так, и что здесь что? – Бен встает рядом со мной. – Тебе нужны самые обычные коньки. Можно взять прогулочные, но если ты намерен серьезно учиться, лучше начинать с фигурных. – А чем они отличаются? – Здесь есть зубцы. Видишь? – Я скольжу пальцами по интерактивной панели. – Вот. Увеличиваю изображение. Затем второе. – На этих нет. Но учиться лучше сразу на фигурных, чтобы ты мог исполнять некоторые несложные элементы. – Боюсь, что единственным элементом в моем исполнении будет полет носом по льду. Я смеюсь. – Тебе это только кажется. Берем? – Берем! Мы выбираем фигурные, несколько размеров, и проходим к ячейкам выдачи. Здесь же нужно будет оплатить выбранную пару после примерки. Пока Бен занят, я разглядываю движение на катке через стеклянные двери. Такое впечатление, что оно никогда не затихает. Каток работает круглосуточно, как и прокат, и хотя я ни разу не каталась ночами, мне это кажется на удивление притягательным. Ты скользишь, а вокруг море льда и иглы сияющих огнями высоток. – Я определился, – сообщает Бен и показывает на темно-синие коньки с белыми полосами. – Пойдет? – Вполне. Карточка примагничена к стенке шкафчика, Бен забирает ее и вносит деньги тут же, в терминале. Как раз в тот момент, когда в прокат вваливается целая компания раскрасневшихся девушек. Они что-то громко обсуждают, но, заметив Бена, сразу понижают голоса и бросают на него взгляды из-под ресниц. Мне иррационально хочется взять его за руку, но раньше это делает он. – Обещай, что не позволишь мне опозориться.