За много лет Наташа привыкла к себе такой. Даже научилась с собой дружить. Большинству полнокомплектных людей не хватало этого умения. Они отказывались принимать в себе все эти палочки, точечки и нелепо торчащие закорючки. Но только со Стефаном она осознала, что существовала в вечном напряжении. Как солдат, охраняющий границы и знающий, что, кроме него, никто не защитит, если что. Зеленский восхищался ее украшениями. Обновлял фотографии на ее сайте. Дарил инструменты для работы. Бронировал билеты, возил кошку к ветеринару, готовил ужины, ходил в аптеку. Он молчал, когда нужно было молчать, и говорил, когда она хотела слышать его голос. Наташа не знала, умен ли он, добр ли, великодушен или мелочен… Стефан-сам-по-себе не существовал. Был Стефан-рядом-с-ней, и это помогало ей почувствовать себя… целой… …Но свитер, ее старый синий свитер! Как он посмел забрать его? По шее побежали неприятные мурашки, словно капли холодной воды. – Не знаю, о чем ты, – открестился Бабкин. Для убедительности он поднял руки повыше и принялся старательно загорать подмышки. – За дуру не держи, – попросила Маша. – Ты десять минут шлепал по воде, а купаться не стал. Хотя даже в болоте с пиявками будешь елозить пузом, если тебе позволить. – Поклеп! – возмутился глубоко уязвленный Сергей. Он действительно любил плавать, но Машкино преувеличение не лезло ни в какие ворота. – Пока мы здесь, ничего особенного не происходило, – твердо продолжала она. – Значит, тебя выбило из колеи что-то на корабле. Что-то такое, отчего ты даже купаться расхотел. Бабкин, прищурившись, глянул на нее сверху снисходительно: – Или я подхватил насморк. Такой вариант вам в голову не приходил, товарищ Пинкертон? Товарищ Пинкертон открыл рот и зарумянился. – Нахваталась от мужа по верхам, – добил ее Бабкин. – Работа детектива требует глубокого погружения и обширной практики, а не только… – А-а-а-а! Бабкин осекся. Маша вскочила и расширенными глазами уставилась на него. Где-то неподалеку кричал человек. Те несколько жутких минут, что они карабкались наверх по камням, а потом мчались, сломя голову, вдоль берега, Бабкин был убежден, что они найдут труп. Он даже знал чей. Тщедушного сверчка с мягкой, извиняющейся улыбкой. Кто-то добрался до режиссера Аркадия Бура. Они выбежали на край обрыва так неожиданно, что Маша чуть не свалилась вниз. В последний миг он поймал ее под локоть. – Отсюда кричали, – запыхавшись, сказала она. – Или где-то близко. И тут оба заметили в воде пловца. Первым чувством Бабкина было облегчение. «Не Аркадий!» Но, присмотревшись, он понял, что Стефан Зеленский плывет из последних сил. – За ним что, акула гонится? – недоуменно спросила Маша. Но Бабкин, не дослушав ее, уже сбегал вниз по узкой тропе. Зеленский действительно плыл так, словно его преследовала акула. Отчаянно размахивал руками, молотил ими по воде, дергался – и терял последние силы. Каждый метр давался ему все с большим трудом. Бабкин нырнул с разбега. Животом едва не провез по черному ежу, растопырившемуся у самого берега, и в пару сильных гребков ушел с мелководья. Он плыл и сквозь стеклянную толщу воды видел два валуна, толстых и ровных, как ноги морского великана, а за ними – бурую стену скал. Наверху барахтался человек, казавшийся неуклюжим пауком-водомеркой. Но вокруг – ни акулы, ни мурены, ни другого существа, которое могло бы так испугать Стефана. Сергей оттолкнулся от песка и вынырнул рядом с мальчишкой. Тот уставился на него обезумевшими от страха глазами. – Хорош клешнями махать, – отфыркиваясь, сказал Бабкин. – Вот уже дно. Он встал и поднял обе руки кверху. – Веришь? Зеленский заметил Машу на берегу, и его немного отпустило. Он боязливо нащупал ногами песок и двинулся вперед, расталкивая воду ладонями. – На ежа не наступи, – посоветовал Сергей. – Нн-на какого ежа? – Противотанкового, елы-палы. Черт, Стефан, на обычного морского. Вон он, гад коварный, притаился.. Черный еж выделялся на белом песке, как клякса на промокашке. Сказать о нем «притаился» можно было только издеваясь. Но уловка Бабкина достигла своей цели: парень сосредоточился на еже и перестал бросать назад перепуганные взгляды. Маша чуть не прыгала на берегу от волнения. – Стефан, что случилось? Это вы кричали? – М-м-меня т-т-топили. Юноша провел ладонью по лбу, убирая прилипшие волосы. Он был очень бледен. – Ну-ка сядь, – попросил Сергей, переглянувшись с Машей. – Сядь и по порядку расскажи, что случилось. – Да. Т-только п-п-попить. Зеленский вытащил из рюкзака бутылку воды и жадно приник к ней. Бабкин заметил, что руки его дрожат. – Так что произошло? Стефан выцедил из бутылки остатки воды и рассказал. Как и в случае с Аркадием Буром, повествование его было коротким и ясным. Он плавал в одиночестве – Наташа куда-то ушла – и незаметно добрался до двух валунов, торчащих из воды как Сцилла и Харибда. Там ему стало неуютно. Во-первых, откуда-то взялось холодное течение, и теплолюбивый Стефан сразу озяб. Во-вторых, по шершавой каменистой поверхности скал ползали мелкие крабы, какие-то кольчатые червячки, существа, напоминавшие сколопендр, и Стефану стало противно и немножко страшно. Он развернулся и уже собирался плыть к берегу, когда его ухватили за ногу и с силой дернули на дно. Он провалился вниз, глотнул воды, забился как рыба в сетях и выскочил на поверхность. Тогда-то у него и вырвался вопль, который услышали Маша с Сергеем. Но не успел Стефан глотнуть воздуха, как его вновь потянули вниз. Он не мог сказать, выпустили ли его или же он вырвался сам. Им овладела паника. Рядом никого не было, никто не пришел бы на помощь, и несчастный Зеленский представил, как гибкая змея душит его и неторопливо исчезает в узкой расщелине, бросив тело на съедение пучеглазым рыбам и червякам. Он рванул к берегу так, что сердце чуть не разорвалось. И пока плыл, ему казалось, что внизу скользит длинная тень, стремительно настигая его. – А п-п-потом вы появились, – закончил Стефан. Он понемногу успокаивался. Здесь, на теплом песке, пережитый ужас казался нереальным, отступал все дальше и дальше, как ночной кошмар. – Водоросли? – вдруг спросила женщина. Стефан от волнения забыл ее имя. Маша! Точно, Маша. – Я н-не знаю… Здоровяк смотрел хмуро и, кажется, не верил ни единому его слову. Глубоко посаженные темные глаза обшаривали поверхность бухты. Но море было спокойно. – Ногу покажи, – попросил он. Стефан вытянул правую ногу. – Нет следов, – констатировал Бабкин и поднялся. – Так, оба сидите здесь. – Куда? – вскинулась Маша. На прозрачном лице вдруг резко выделились веснушки, словно кто-то выплеснул их на нее из ведерка. «Испугалась, – понял Стефан. – Чего это она?» А в следующий момент здоровяк разбежался и снова прыгнул в воду. Зеленский следил за ним, не отрываясь. Достигнув двух каменных столбов, Бабкин набрал воздуха и нырнул. На поверхности он показался скоро, и гораздо ближе, чем нырял. Махнул рукой – мол, все в порядке – и бодрыми саженками почесал к берегу. – Нету там водорослей, – сообщил он еще издалека. – Каменюки одни да ежиные колонии. Мил-друг, тебе не показалось? Стефан помотал головой. Нет, ему не показалось. Он до сих пор чувствовал прикосновение ледяного захвата на щиколотке, чуть выше того места, где пропечатался след от слишком тугой резинки носка. Носки он взял у Наташи и… Наташа!