– Что ж сейчас? Полюбил, что ли? За что? – Жизнь штука сложная, – философски заметил Нестор. – Иногда преподносит такие сюрпризы! – Да ну? В возгласе отца прозвучало столько иронии, что Нестор смутился. – Прости за выспренность. Иногда хочется казаться умнее, чем есть на самом деле. Я познакомился с Жанной… – Красивое имя. Кто это? – Вместе работаем, – ответил Нестор тоном, каким отец сам объяснил ему, кто такая Катя. – Она старше меня на десять лет, и это заставляет напрягать извилины. Вот я и философствую. – На десять лет старше? – А что тут такого? – нахмурился Нестор. – Да ничего, просто нестандартно как-то. – Она вся нестандартная. – Молодой человек не удержался от ухмылки. – И красивая до умопомрачения. – Ну-ну, не помрачайся. Чем же вы занимаетесь с ней на вашей работе? Нестор поискал удобоваримое объяснение. – Корректируем поведение чиновников на высоких постах, творящих безобразия. – Как это – корректируете? Нестор посмотрел в глаза Евлампия Калистратовича. – Пап, лучше тебе не знать нюансы. Существуют определённые методы воздействия на психику людей… – НЛП? – Типа того. Ты уже мог убедиться на опыте доносчика, что методы эти работают. – Так ты гипнотизёр? – Считай, что гипнотизёр. – Нестор рассмеялся. – Как модно нынче говорить – магический оператор. Только не делись ни с кем этой информацией. – За кого ты меня принимаешь? Ну а в перерывах между этими вашими воздействиями чем занимаешься? – Не поверишь. – В душе внезапно созрела решимость поделиться с родным человеком информацией о контакте с плазмиками. – Но опять-таки прошу ни с кем на эту тему не говорить. Ещё упекут в психушку. Я законтачил с инопланетянами. Евлампий Калистратович недоверчиво поиграл бровями, разглядывая серьёзное лицо сына. Вид у него был растерянный, и Нестор снова засмеялся. – Не пугайся, я не сбрендил. А с контактом случайно получилось. Я действительно в каком-то смысле экстрасенс и могу внедряться в людей и читать их мысли. – Как это – внедряться? – В ментальном плане, виртуально. Ну, это долго объяснять. В один из вечеров я тренировался вселяться в разные предметы и ради смеха решил погулять в космосе. Самое интересное, что я получил ответ! Ближе к центру нашей Галактики Млечный Путь располагается двойная звёздная система, состоящая из обычной звезды – красного гиганта и коричневого карлика. И на этом карлике живут плазменные существа, плазмики. Я установил связь с одним из них. Его зовут Мыследаром. Евлампий Калистратович сглотнул. – Ты… пошутил? – Нет, я же сказал – не поверишь. Евлампий Калистратович пошевелил губами, покачал головой и поднялся налить кофе. – Пей и рассказывай. – Что тебе рассказать? – Что это за плазмики, как выглядят, как живут, что у них за социальная организация и есть ли она вообще. – Ещё какая. – Нестор сделал несколько глотков живительной влаги. – Я сам обалдел, когда услышал от Мыследара историю их цивилизации. Сами они представляют собой коллективных существ, ходячие, а точнее, летающие ульи или рои насекомых. Но при этом ячейки эти совсем не насекомые, а устойчивые плазменные образования величиной с ноготь. Я даже не смогу описать их форму, потому что они могут принимать любой геометрический облик в соответствии с задачей, которую выполняют в данный момент. – То есть у них мыслит всё тело? Рой? – Можно сказать и так. – Что за цивилизацию они построили? – Держись за стул крепче, а то упадёшь. Я долго выспрашивал у моего визави идею социального устройства общества плазмиков и пришёл к выводу, что они создали настоящий коммунизм. – Да ладно, – отмахнулся Евлампий Калистратович. – Честно, сам был в шоке. Может, коммунизмом назвать эту конструкцию и нельзя, но по многим параметрам она близка к нашей системе, потерпевшей поражение в двадцатом веке. Однако начну по порядку. Если отвлечься от физического облика плазмиков, считая их в каком-то смысле людьми, то получается такая картина. У них были города, но потеряли своё значение, поскольку все жители планеты стали работать дома: весь мир стал глобальной деревней. – Наши социологи тоже трубят о скорой смене образа жизни в связи с переходом на фриланс. – У плазмиков это произошло легче и быстрей. Мировые столицы опустели, государства практически исчезли, распавшись на мелкие кластеры специализаций. Границы тоже исчезли, а национальные особенности разных народностей переместились в музеи, став артефактами. Началась эра материального процветания, обеспеченная не постоянным потреблением, а, наоборот, его отсутствием. Плазмики научились жить умеренно, потихоньку создав общество всеобщего благоденствия и всемирного изобилия. Продуктов и производимых вещей хватает всем, и никто не дерётся за власть, как у нас на Земле. – Не может быть. – Может, па, я не один раз беседовал с Мыследаром на эти темы. У плазмиков всё решается настройкой социальной системы, а не революционным разрушением. Проблемы возникают лишь в связи с бурным развитием новых технологий, причём без негативного господства крупных корпораций и банков. Кстати, банковская система у них вообще отсутствует. Деньги утратили прежнее значение, и на их место пришли знания: добираются до высоких постов только люди… плазмики, обладающие большими знаниями и опытом. – Кошмар! Нестор фыркнул: – Не кошмар, а идеал! – Я это и имею в виду. – Чем тебе не коммунизм? Никакой конкуренции, кроме конкуренции знаний! Никаких насильственных свержений власти! Никаких безжалостных и бесчеловечных методов управления! И никакого перехода на цифру! Хотя при этом они пользуются компьютерами. – Уф! – поднял руки вверх слушатель. – Подожди, не укладывается в голове! Ты хочешь сказать, что плазмики… э-э, так сказать, неолюди, живут так же как и мы? У них есть семьи, всякие производства, заводы, институты, центры развлечений? – О центрах развлечений речь не шла. Обязательно спрошу. А производства, заводы, институты, конструкторские бюро как отдельные объекты не существуют. Они объединены в единое гибкое целое – от создания идеи до реализации. Во всяком случае я так понял Мыследара. Глубже не копал, но ещё буду выяснять. Зато оценил главное: плазмики живут в справедливом обществе без конкуренции, войн и насилия, как ты его ни назови, и это меня напрягает больше всего. Иногда даже стыдно за то, что у нас творится, и в стране, и вообще на Земле. – Да уж! – Евлампий Калистратович почесал в затылке. – Есть чего стыдиться. Удивительно, что где-то в космосе кто-то построил общество изобилия. Вот бы нам перенять этот опыт! А почему ты называешь своего информатора Мыследаром? Разве плазмики разговаривают как люди? – Вовсе нет, они общаются мысленно, и его имя просто подходит по смыслу под слово «мыследар». Кстати, он служит в департаменте контроля космоса, который каким-то образом объединяет астрономов и спасателей. – Как это? – Похоже, он следит за приближением к его звезде опасных астероидов и потоков пыли, ликвидирует их или помогает попавшим в беду соотечественникам как спасатель. – Как же плазмики достигают взаимопонимания в таких больших семьях? У твоего Мыследара семья… – Из пятнадцати человек. – Человек! – хмыкнул Безоружный-старший. – Очуметь! И семьи не распадаются? – Я не спрашивал, но возраст Мыследара соответствует земному сорокалетнему жителю, а в его семье есть родичи чуть ли не вдвое старше. – Да-а… – Евлампий Калистратович ушёл мыслями в себя. Нестор вдруг почувствовал, что устал. Захотелось спать. – Пойду прилягу, пожалуй. – Подожди, – очнулся хозяин, – у меня остались вопросы… – Завтра поговорим, если не возражаешь. Суд в котором часу? – В двенадцать. – Успеем обсудить все проблемы. Ты где ляжешь? – На диване в зале. – Тогда я как белый человек в спальне.