- Александр Михайлович, мы оплатим Вам лечение. Снимите, пожалуйста, ваши обвинения. Это же ошибка! Ну эмоциональный еще, мальчишка совсем, - говорит с такой скрытой интонацией, как иногда заступается за меня папа перед другими. Но потом, ясное дело, дома прилетит от него так, что тушите свет! И Роману точно прилетит. Отец его? Слишком молод для отца. Тренер, вроде бы. - А так - Роман хороший парень. Гордость России. Чемпион по краю. Соревнования скоро... Я прошу за него прощения. Мы сами его накажем. - Да сам я за себя попрошу! - встревает Роман. - Вы извините, что я Вас... - вздох. - Немного швырнул. - Немного?! Ну ты борзый! - взлетают брови отца. - И за то, что Лизу напугал. - Так! Кому и сколько здесь надо заплатить, чтобы забрать Шмелёва? - возникает позади меня Жанна, демонстрируя в пальцах несколько крупных купюр. Курица... - закатываю я глаза. Отец медленно разворачивается. Через плечо бросает на нее взгляд. Ловит следом в фокус меня. Переводит взгляд с меня на нее и обратно несколько раз. - О как, - с недоумением. - Вот так можно было перепутать! - развожу руками. - Отпусти парня, пап. Он же не меня "похищал", - скашиваю глаза на Жанну. - А за тебя его уже и так отпинали. Да и… настоящая “жертва” сама за ним прибежала. - Так я не пойму, чего ты за него заступаешься-то?! - опять злится он. - Привет, стокгольмский? Так что-то быстро... - Кстати - да! - недовольно упирает руки в бока Жанна. - Есть у него кому впрягаться и без тебя! Может и есть, да только отец никого, кроме меня сейчас не послушает. У него там ядерный реактор набирает обороты, что Роман угрожал любимой дочери. Я по глазам вижу! - Он меня не обидел. Как только понял, что ошибся, сказал позвонить тебе и что мы едем обратно. И все, клянусь, пап! - Так что там со Шмелевым? - перебивает меня Жанна, с вызовом глядя в глаза отцу. - Сколько? Это всё неприятно... - Почему она здесь? - переводит на нее свирепый взгляд папа. - Я что - разрешил кого-то ещё пустить?! Дежурный выводит возмущенную Жанну. - Папочка... - свожу брови домиком. - Пусть уезжают. С крайней степенью раздражения отец возвращается в кабинет. - Короче так, борзый. Я пытаюсь выглянуть из-за спины. - Отсидишь пятнадцать суток. И, так и быть, - свободен. Но ещё раз увижу тебя рядом с Елизаветой... - с угрозой. - Уведите его! Роман, не споря поднимается на ноги. Встречаемся снова глазами. Взгляд его расфокусируется, лицо расслабляется. И внезапно он начинает оседать. Парни, подскакивая, ловят его и присаживают к стене. Отец смотрит на них недовольно. - Голову что ли отбили?.. Белая водолазка и рубашка - все в подсохшей крови. - Хер с вами, ладно, - машет рукой отец. - Не оформляйте его. “Гордость” всё-таки… Пусть в больницу везут. И так башки нет, а тут последнее отбили. Выдыхаю. Точно - привет, стокгольмский! Повисая у отца на локте, шепчу ему в ухо: - Ты самый справедливый и великодушный! И самый мой любимый папочка… Хочешь, я испеку тебе пирог? Чувствую, как плечи его расслабляются. - Морковный… Всё. Историю можно забыть. Только теперь мой шарф пахнет чужим парфюмом… Так постирай его, Елизавета! И…забудь. - И - переоденься, твою мать! - выдергивает меня в реал гневный шепот папы. - Весь отдел уже рассмотрел задницу твою в деталях. Месяц обсуждать будут! Оу… Глава 7 - Камикадзе Отлежав в больничке пять дней, наконец-то выхожу на волю. Что могли травматологи починить - починили. Теперь надо идти сдаваться нашим спортивным реаниматорам - Аленке и Аише Артуровне. Чтобы привели в рабочее состояние. Встречает меня на машине мама. Только вчера приехала из командировки. А батя вообще бухает... Сажусь на переднее сиденье. - Ну как ты? - смотрится в зеркало, подкрашивая губы. - Ну посмотри - как я. Опуская зеркало, переводит на меня взгляд. Я - не очень... Под глазами цветут синяки. Губа зашита и заклеена. Ухо тоже зашито. Над бровью крупная ссадина. Шоркнулся об асфальт. - Мда, - поджимает она губы. На этом всё. Ей просто похуй!.. - Домой? - Нет. Не хочу. В Спарту отвези. - А что ты таким тоном со мной говоришь? - Может быть, потому, что ты ко мне даже в больницу не пришла? - Я работаю, Рома. И не могу бросать каждый раз работу, когда ты решаешь отхватить по лицу. Какой черт тебя дернул нарваться на ментов?! - Ты не работать ездишь. Зачем врать? - В любом случае, это тебя не касается. Я в твои личные дела не лезу, заметь! - А иногда стоило бы. - В четырнадцать ты вопил об обратном. - Я был подростком... - А сейчас ты уже взрослый! Дай мне жить своей жизнью. Это всё выбивает почву из-под ног. Выбивает уже давно. Создавая ощущения падения на качелях вниз. Когда сводит живот. Ей на меня всё равно... Пока я был инструментом для управления отцом, я был нужен. Потом, когда это перестало работать, сдан с потрохами Бессо Давидовичу. И мой "спорт" хорошо оплачивался, чтобы я минимально заебывал их дома. И свободное мое время неплохо оплачивалось, чтобы я проводил его вне дома. Как-то так… - Окей. Выхожу из машины, хлопая дверью. Ладно. Яшин, вон, вообще интернатовский. Мать и не помнит почти. И ничего... Выжил. Опускает стекло. - Рома, сядь обратно. - Зачем? Опять мешать тебе жить своей жизнью? Я так дойду... - Не надо делать из себя жертву. Мы дали тебе всё, что нужно и даже больше! Вот, возьми... - протягивает деньги через окно.