– Сперва скажи, – сказал Двенадцать Азалия, – а потом уже суди, что мне нравится, а что нет. – Я позвоню нашему начальству в министерстве информации и сообщу, что мы остались без транспорта во время слежки за антиимперскими активистами и запрашиваем помощь. Если хочешь, могу вызвать их не по этому адресу. В качестве благодарности Пять Портик за то, что не убила моего посла. – И правда, – сказал Двенадцать Азалия. – Мне не нравится. Ты же сжигаешь мои контакты. <Задумайся, как она объяснит твое присутствие здесь>, – добавил Искандр – приставучий шепоток в разуме Махит. «У меня мало союзников, Искандр». <А сколько союзников у твоей посредницы?> «Недостаточно. Но я – одна из них». <Это пока>. – Мы встали посреди улицы, – сказала Махит. – Пусть уж лучше нас вывозит министерство информации, чем ждать, пока нас снова найдут преследователи Двенадцати Азалии из Юстиции, или чем самостоятельно возвращаться во Внутреннюю провинцию во время попытки военного переворота. Три Саргасс поморщилась. – Еще нет никакого переворота. Хотя к утру может быть – не понимаю, как все произошло так быстро. – Тогда пошли, – сказала им обоим Махит. – Дойдем до вокзала и позвоним оттуда. * * * Идти было тяжко. На улице появились люди, даже в темноте; собирались на углах, тихо переговаривались. Однажды ей показалось, что она видела обнаженный нож – изогнутый и страшный – у компании молодежи в рубашках, украшенных граффито с оскверненным военным флагом Тейкскалаана. Они смеялись. Она опустила голову и шла за Три Саргасс шаг в шаг. Когда они добрались до станции, головная боль уже разрослась настолько, что как будто могла бы притянуть и небольшой космический корабль, что осмелится приблизиться к центру ее массы. Она присела на скамейку перед запертыми дверями и подтянула колени к груди, уперлась лбом. Если надавить, то это помогало, чуть-чуть – отвлекало, пока Три Саргасс звонила и беззвучно бормотала в облачную привязку. Двенадцать Азалия сел рядом и не трогал ее, а хотелось – ох, как же хотелось легкого уюта от внимания Три Саргасс, и это было самое бесполезное желание за последние часы. А то и за дни. <Дыши>, – сказал Искандр, и она попыталась. Размеренное дыхание; медленно отсчитать до пяти на вдохе, медленно до пяти – на выдохе. Три Саргасс договорила, сказала: «За нами приедут через пятнадцать минут», – и села с другой стороны от Махит. И тоже ее не трогала. Махит продолжала дышать. Головная боль слегка отступила – достаточно, чтобы поднять голову, когда зашумел мотор приближающейся наземной машины, и чтобы при этом мир не закружился перед глазами. Очень стандартная машина: черная, неброская. Из нее вышел молодой человек в форме министерства информации – при оранжевых рукавах и всем прочем; поклонился над сложенными пальцами и спросил: – Асекрета? Это ваши спутники? – Да, – сказала Три Саргасс, – отвезти надо всех. – Прошу, садитесь. Доставим – моргнуть не успеете. Это казалось слишком просто. Махит подозревала, что и было просто; а еще знала, что ничего не может поделать, только смотреть, как разворачиваются события. На заднем сиденье ждала блаженная темнота, пахло чистящим средством и обивкой. Все трое вместились нога к ноге, и, как только машина сдвинулась с места, Три Саргасс погладила Махит по колену – всего один раз; и это слабое, ласковое прикосновение Махит забрала с собой в беспомощный и изможденный сон, когда ее укачало в дороге. Глава 18 ВСЕ ВНЕПЛАНЕТНОЕ ГРАЖДАНСКОЕ СООБЩЕНИЕ ОТМЕНЯЕТСЯ – КОСМОПОРТ ВНУТРЕННЕЙ ПРОВИНЦИИ ЗАКРЫТ – ЮЖНЫЙ КОСМОПОРТ ТОПОЛИНОЙ ПРОВИНЦИИ ОТПРАВЛЯЕТ ТОЛЬКО СРОЧНЫЕ / ГРУЗОВЫЕ СУДА – ПЛАНИРУЙТЕ АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ МАРШРУТЫ – ПОВТОРЯЕМ Общественные новостные трансляции, 251.3.11-6П * * * …пока я, как вы и просили, занят тем, чтобы наша станция казалась огромной и практически бессердечной империи ценной, но не слишком, вам придется прощать мое продолжительное отсутствие; как только обстановка успокоится, я обязательно и с удовольствием проведу дома долгий и заслуженный отпуск, но прямо сейчас невозможно представить, чтобы я мог по меньшей мере на четыре месяца оставить без присмотра постоянное развитие политических событий при тейкскалаанском дворе. Простите меня за задержку. Помните, что если вам лично потребуется связаться со мной через частные каналы… Из письма от посла Искандра Агавна советнику по шахтерам Дарцу Тарацу, получено на станции Лсел 203.1.10-6П Из состояния на краю сознания Махит пробудил первый блокпост между Беллтауном-Шесть и министерством информации во Дворце-Восток. Больше всего на свете хотелось погрузиться обратно в серую тишину за веками, и до этого момента – в идеальные пятнадцать-двадцать минут – никто, ни Три Саргасс, ни водитель, ни даже Искандр в разуме не пытались ее растормошить. Это мигом изменили голоса и огни на блокпосте. Она выпрямилась моргая. Машина замедлилась до остановки, водитель опустил окно. Снаружи светлело, небо казалось кляксой серо-розового цвета – и откуда-то тянуло дымом, едким… Тихие голоса. Водитель что-то сделал в своей облачной привязке, спроецировал опознавательный код. Тот, кто был снаружи, ответил: – По этому разрешению мы пропустить можем, но вам вряд ли самим захочется. Они идут маршем от космопорта, а навстречу маршируют граждане. Вам туда правда не захочется. «Еще как захочется», – подумала Махит и сама не поняла, ее это мысль или Искандра. – Еще как захочется, – сказала Три Саргасс. – У меня жизненно важная информация для моего министерства. Сэр. Водитель выразительно пожал плечами, словно говорил: «Мое дело маленькое». Через открытое окно Махит услышала тихий бум, словно где-то совсем недалеко сдетонировала бомба. (… продырявленный шрапнелью Пятнадцать Двигатель, кровь хлещет изо рта, кровь, как слезы, сбегает по лицу Махит, и этот грохот, полый грохот взрыва…) Она с трудом сглотнула. Окно поднялось обратно. Они продолжили движение. Изнутри машины трудно было разглядеть, где они едут; весь звук приглушался, окна затемнились для конфиденциальности. Ей то и дело казалось, что она слышит новый грохот, чувствует ударные волны от взрыва бомб. – А вы знали, – она обнаружила, что говорит вслух, громко, хрупко и непроизвольно, – что самое худшее на Лселе, просто хуже не бывает, – это пожар – огонь поедает кислород – огонь разрастается – каждый второй день проходят учения с огнетушителями, тренировки начинаются с двух-трех лет возраста, когда уже хватает сил поднять огнетушитель, и если пожар – это плохо, то взрывчатка еще хуже. – Не понимаю, зачем кому-то что-то взрывать, – сказал Двенадцать Азалия. – Это же не… никто же не хочет повредить Городу, все хотят его захватить, правильно? Машина снова замедлилась, но в этот раз не остановилась ни на каком блокпосте. Просто ползла, словно они в пробке. – Сделайте окна прозрачными, – попросила Махит. Ничего не случилось. Три Саргасс тихо скрежетала зубами. Махит видела напряжение в ее челюсти. – Лепесток, – сказала она, – это флот. Бомбить массовые гражданские беспорядки – работа флота. Ты это знаешь, – и водителю: – Отключите тонировку, можно? В этот раз водитель подчинился. Вначале Махит не могла осмыслить, что первым делом увидела за окнами машины, когда дымчатое стекло побледнело до прозрачности. На Лселе люди ничего не ломали – только не собственность, только не с таким самозабвением. Корпус станции хрупок, и если какая-то часть машинерии откажет, то погибнут люди: от вакуума, от ледяного холода, от отключения системы гидропоники. Повседневный вандализм на Лселе – это граффити, сложный хакинг, перекрыть коридоры с помощью баллонов с расширяющейся пеной для починки брешей. Но здесь, на улицах Города, она видела, как тейкскалаанка в совершенно цивилизованных костюме и брюках размахнулась чем-то вроде металлического прута и разбила стекло в витрине магазина. Разбила, прошла подальше и повторила. Другие бежали – бежали прямо по проезжей части, вот почему машина так замедлилась. Кто-то – с лиловым значком со шпорником, кто-то – вообще без опознавательных знаков, а кое-где были Солнечные – золотые, ужасающие, в острых триадах, словно корабли-разведчики, ныряющие в невесомости по нисходящим орбитам. В воздухе разливался дым, принесенный ветром от душераздирающе симпатичного здания о множестве башенок. Водитель – с выражением угрюмой и спокойной решительности – продвигался рывками, и от каждого ускорения внутренности Махит плескались о брюшную стенку. – Не вижу легионов, – тяжело сказал Двенадцать Азалия. Три Саргасс переползла сзади на сиденье рядом с водителем. – Мы далековато от космопорта. Это… окраины… Раньше, чем получилось продвинуться подальше, они услышали крики – два крика, отзывающихся друг на друга, ритмичные и поэтичные, как биение сердца, но не в такт – сердце в фибрилляции. Волна звука, перемежавшаяся в непредсказуемые моменты грохотом очередного взрыва. Водитель, заметив какой-то просвет, который не видела Махит, вдавил педаль и бросил машину за угол – Махит упала на колени Двенадцать Азалии, – они помчались по переулку, – а затем улица раскрылась: шоссе, расцветающее в площадь. И вот они: две многолюдные толпы тейкскалаанцев, кричащие друг на друга. Машина встала. Через эту кипящую массу пути не было. Где толпы соприкасались, извергалось насилие, словно плесень после долгой сырой весны. Кровь на лице женщины со значком шпорника, привязанным к руке, как траурная лента, кровь от удара, а ударившая женщина прокричала – так близко к машине, что Махит слышала все, – «За императора Один Молнию!» и провела окровавленной ладонью себе по лбу, словно героиня исторического эпоса, приносящая в жертву врага. Они не похожи на тейкскалаанцев, подумала Махит. Шальная мысль, абсурдная, отрешенная. Они похожи на людей. Просто на людей. Рвущих друг друга в клочья. Еще один ужасный грохот и ударная волна – в этот раз намного ближе. Ответный «бум» от группы Солнечных, которых резко заволокло быстро распространяющимся белым дымом, – дерущиеся рядом люди закашлялись, побежали от газа, забыв, кто из них на какой стороне уличного бунта. Пробежали прямо рядом с машиной – их глаза слезящиеся, красные. Газ начал просачиваться через закрытые двери, окна. – Вот срань, – сказала Три Саргасс. – Закройте рты рубашками – это газ для разгона толпы – нам нельзя здесь торчать… Махит закрыла рот рубашкой. Глаза горели. Горло горело. <Тебе надо выбираться из машины>, – сказал Искандр. Внезапно она стала спокойна – предельно спокойна, собранна, все замедлилось. Искандр что-то делал с железами адреналина. <Надо выбираться из машины и обойти все это, причем сейчас. Вперед, Махит. Я покажу дорогу>. – Мы не можем здесь оставаться, – сказала вслух Махит и открыла дверь. Внутрь повалил белый газ. – За мной. Она не могла дышать – с первым же вдохом легкие наполнились огнем, и Искандр сказал: <Просто беги, надышишься потом>, – и она побежала, не зная, как бежит, не зная, как тело вообще способно на бег. Не зная, бегут ли за ней. Похоже, Искандр знал какой-то тайный маршрут – какие-то знакомые ориентиры в ужасном завихрении крови и белого дыма, и тут она впервые увидела легионера флота в форме, серо-золотой, целый эскадрон – Искандр развернул ее, поворот от бедра, и погнал под углом. Позади слышались шаги. Быстрые, на ее скорости. Она оглянулась: Три Саргасс и Двенадцать Азалия. И водитель. Они обогнули площадь по краю, помчались по улице, которой Махит в жизни не видела. «Сколько раз ты здесь был», – подумала она под стук сердца, хватая ртом воздух только тогда, когда Искандр решал, что иначе она не выдержит. <Достаточно. Я здесь жил. Это же мой дом – был…>