Когда Джесси осмотрела наконец последнюю больную, Элис Твитчелл, секретарша Гилбрайда принесла новую кипу писем и сказала с глупой улыбкой: — Боюсь, вам придется осмотреть еще одного пациента. Его зовут Рольф Херманн. Он какой-то немецкий граф или что-то в этом роде, у него опухоль мозга. Вероятно, его жена договорилась с доктором Гилбрайдом по телефону. Они ждут около его кабинета. Она говорит, что, не встретившись с ним, они не уйдут. А он сегодня в Нью-Йорке. — Да, я знаю. Немецкий граф! Только этого нам не хватало. Хорошо, я с ним поговорю. Джесси и остальные хирурги использовали вместо приемной коридор, но у Гилбрайда была отдельная приемная — почти столь же роскошная, как сам кабинет. Напротив графа и его жены сидели двое мужчин и женщина лет под тридцать. Жена Херманна представила их как сыновей и дочь графа. Именно графа, но не ее, отметила про себя Джесси. Ни один из присутствующих, здороваясь с ней, не встал. Рольфу Херманну могло быть и лет сорок, но, судя по возрасту детей, он был по меньшей мере лет на двадцать старше. Джесси он приветствовал по-английски, с сильным акцентом. Его супруга, представившаяся графиней Орлис Херманн, была ослепительна. Лет сорока с небольшим, с фигурой фотомодели и с фарфоровым личиком, обрамленным белокурыми волосами до плеч. С того момента, как Джесси вошла, графиня не сводила с нее пристального взгляда. — Приятно познакомиться, — начала Джесси. — Я — доцент кафедры нейрохирургии Медицинского центра Восточного Массачусетса. — Рады это слышать, — ответила Орлис, говорившая по-английски свободно. — Но доцент нам не подходит. Мы прибыли на встречу с доктором Гилбрайдом. — К сожалению, он сейчас в Нью-Йорке и вернется только завтра, — сообщила Джесси. — Не может такого быть! Мы договорились, что он примет нас сегодня. У моего мужа опухоль мозга. Доктор Гилбрайд обещал удалить ее. — В таком случае, — ответила Джесси, — он обязательно это сделает. В последнее время он очень занят. Я помогаю ему проводить первичный осмотр больных. Я осмотрю вашего мужа, но только не в приемной. Рольф Херманн наклонился к жене и прошептал ей что-то на ухо. Орлис поджала губы и, поколебавшись мгновение, протянула Джесси снимки. — Куда нам пройти? — У меня в кабинете поместятся только трое, — ответила Джесси. — Родственникам лучше подождать в коридоре. Джесси со всей компанией вышла в холл. Рольф Херманн шел, шагая широко и уверенно, но немного припадал на правую ногу. Молодых Херманнов оставили в коридоре, а супругов она усадила на стулья в кабинете. — Мой муж отлично понимает по-английски, — объяснила Орлис. — Говорит тоже, но хуже меня. Поэтому он попросил, чтобы все рассказала я. — Как вам будет угодно. Если вы, граф, захотите что-то добавить, пожалуйста. Обещаю, что оценок за знание языка вам никто выставлять не будет. — Благодарю вас, — граф впервые улыбнулся. — Начинай, Орлис. — Два месяца тому назад у моего мужа случился приступ с непроизвольными испражнениями и потерей сознания. Наш врач велел сделать рентген. Джесси поставила снимки на экран. Плотная опухоль, скорее всего — субдуральная менингиома. Если и бывают идеальные опухоли для АРТИ, то это — она. — Опухоль здесь, — показала на экран Джесси. — Да, мы знаем. Наш врач направил нас к нейрохирургу, но тот не смог гарантировать, что опухоль будет удалена без травм здоровых участков мозга. Наш врач посоветовал поискать хирурга в Соединенных Штатах. Чем мы и занимались, когда доктор Гилбрайд прооперировал эту гимнастку. — Что ж, я уверена, что доктор Гилбрайд сумеет вам помочь. Но подобные операции всегда связаны с риском. Есть вероятность остаточных неврологических осложнений. — Об этом мы бы предпочли побеседовать с самим доктором Гилбрайдом. — Пожалуйста, — сказала Джесси. — Он вернется завтра во второй половине дня. Зайдите ближе к вечеру. — Доктор Коупленд, мы приехали издалека и не собираемся покидать больницу. У моего мужа уже был один приступ. Если случится второй, то уж лучше здесь. Мы намерены платить наличными, так что проблем со страховкой не будет. — Миссис Херманн, я не уверена, что это возможно. — Тогда советую вам обратиться к директору больницы. — Да, пожалуй, я так и сделаю. Джесси связалась с Ричардом Маркусом, и через несколько минут тот подтвердил то, о чем она давно догадывалась: в этой больнице деньги решают все. — Директор будет рад встретиться с вами. В отделении есть палаты люкс. — Собственно, нам нужны две. Дети графа хотят находиться рядом с ним. Мы заплатим столько, сколько вы скажете. Джесси понимала, что спорить бесполезно. — Графиня, если доктор Маркус согласится, вы получите и вторую палату. Что еще вас интересует? — Я бы хотела знать, когда будет операция. — Операционная с МР-аппаратурой занята на много дней вперед. Возможно, вашему мужу придется подождать. Графиня одарила Джесси снисходительной улыбкой: — Я в этом не уверена. Карл вернулся из Нью-Йорка триумфатором — в программе «Сегодня» ему уделили целых десять минут! И теперь он совершенно неприлично наседал на Джесси — выуживал из нее информацию, которая могла бы пригодиться для получения трехмиллионного гранта. — И что ты думаешь об этом типе? — спросил он. — Карл, я пообщалась с ним всего час. Очень милый человек, и программой нашей интересуется всерьез. Больше ничего сказать не могу. — Кто он и откуда? — В Фонде Макинтоша он недавно, лет шесть. До этого был профессором, преподавал в каком-то колледже. — Умен и сообразителен? «Да уж тебя раскусит». — На меня он произвел именно такое впечатление. Их беседу прервала секретарша Гилбрайда, объявившая о приходе Толливера. Директор фонда вошел в кабинет и энергично поприветствовал их обоих. — Итак, Истмен, — начал Гилбрайд, откашлявшись, — что вы скажете об уже увиденном? — Пока мне все очень нравится. Но я мечтаю побольше узнать об АРТИ и, конечно же, увидеть его в действии. — Что ж, это легко устроить, — сказал Гилбрайд. — Я считаю, что в нашем роботе — будущее нейрохирургии. — У вас были какие-нибудь проблемы с прибором? — Случались механические неполадки, но это мелочи. Джесси, стоявшая позади собеседников, закатила глаза. — Мы ведем его доработку, — продолжал Гилбрайд. — Добиваться совершенства — это не просто девиз нашей исследовательской группы, это непреложное правило. Перспективы практически безграничны. Джесси еле сдерживалась. Но мешать Гилбрайду распускать хвост ни за что не решилась бы — ведь на карту было поставлено три миллиона. — Ну что же, — сказал Толливер, — у вас для этого есть все предпосылки. Но все-таки я бы хотел до возвращения в Калифорнию посмотреть на АРТИ в деле. Это возможно? «Так, Гилбрайда вынуждают раскрыть карты. Да, Истмен Толливер, похоже, не из тех, кто покупает кота в мешке». — Джесси, — обернулся к ней Гилбрайд, — расписание моих операций у тебя? Есть там какой-нибудь случай для АРТИ? «Нет, Карл. Игра уже не на той стадии, и случаев, подходящих для АРТИ, нету». — Расписание операций у Эмили. Сам просмотришь и выберешь подходящую кандидатуру. Обход проходил довольно гладко: Гилбрайд источал энергию и, сияя, вел за собой свиту, состоявшую из Джесси, Эмили, двух студентов, двух ординаторов и директора фонда. Большинство пациентов Гилбрайда были счастливы, что их хирург вернулся, и благодарны за то, что он к ним заглянул. Правда, трое недовольных позволили себе замечания по поводу того, что он уделяет им мало внимания. Джесси наблюдала за Толливером, но он, казалось, не обращает ни на что внимания, только неотрывно смотрит на Гилбрайда. Джесси еще в коридоре рассказала Гилбрайду о новом пациенте: — Граф Рольф Херманн, немец, пятьдесят три года, женат, был практически здоров, но восемь недель назад у него случился приступ. Врачи в Европе сделали вот эти снимки. Джесси приложила снимки к висевшему на стене экрану. — Так, — сказал, рассмотрев их, Гилбрайд. — Похоже, здесь у нас субдуральная менингиома, да, доктор Коупленд? — Да, сэр. — Как вы считаете, эту опухоль можно удалить при помощи робота?