— Благодарю вас, Джесси, — сказал он наконец. — Благодарю за откровенность. Глава 5 На следующее утро Джесси пришла на работу, совершенно не подозревая о том, что ее ждет в шестой палате блока интенсивной терапии. Когда она вошла, вездесущая волонтерка Лайза Брендон втирала крем в ступни Сары Деверо. — Привет! Опять вы? — сказала Джесси. — Да, тут как тут, — улыбнулась Лайза. — А у нас для вас сюрприз. У нас? Джесси взглянула на Сару. Лицо спокойное, но коматозное. — Вам повезло: я один из очень немногих нейрохирургов, которые любят сюрпризы. — Ну вот, — продолжила Лайза. — Пожалуйста! Сара, это Лайза, — сказала она громко. — Пришла доктор Коупленд. Вы можете открыть глаза? Прошли две долгие секунды, и вдруг веки Сары дрогнули и приоткрылись. — Господи! — Джесси схватила подругу за руку. — Сара, это я, Джесси! Ты меня слышишь? Сара едва заметно кивнула. — Она начала отвечать мне примерно час назад. Джесси ее почти не слушала. Так… Сопряженность взгляда не нарушена… Зрачки в норме, реагируют… отмечала она автоматически, а потом взяла Сару за вторую руку. — Сара, ты можешь пожать мне руку? — спросила она. Сарино пожатие было слабым, но отчетливым. И тут Джесси словно прорвало. Она плакала и даже не пыталась утереть слезы. — Ох, Деверо! Ну где ты, черт возьми, пропадала? Сара, с трудом шевеля губами, произнесла чуть слышно: — Дж-жесси… Завтра днем Гилбрайд будет оперировать графа. Пациент не из легких, а вечером у нее первое настоящее свидание с Алексом. Так что домой Джесси отправилась в десять. По дороге на стоянку она поняла, что оставила сумочку в кабинете. Она вернулась в отделение, открыла дверь и собралась зажечь свет, но тут кто-то схватил ее за руку и затащил внутрь. Вторая рука зажала ей рот. Еще не услышав голоса, Джесси поняла, что это Алекс. — Джесси, это я, — прошептал он. — Обещай, что не будешь кричать. Она кивнула. Он ослабил хватку, а потом и вовсе убрал руки. Джесси в полумраке — свет едва проникал через шторы — смотрела на него. — Я сразу поняла — слишком ты хорош, — сказала она. — Извини. Джесси включила настольную лампу, села в кресло и стиснула зубы. Главное — не плакать и не кричать. Алекс стоял сложив руки на груди и ждал. Слава богу, он не стал придумывать идиотских оправданий. — Ну что ж, — смогла наконец заговорить она. — Ты меня не убил, так что, по-видимому, сейчас расскажешь — надо же убедить меня в том, что ты не шпион, не вор, не извращенец — что ты детектив или секретный агент. Он мрачно усмехнулся: — Я действительно из ЦРУ. — Угу. — Ну, почти что из ЦРУ. Нас можно назвать отрядом по борьбе с терроризмом. Платит нам ЦРУ, но действуем мы самостоятельно. Вернее, действовали. Отряд распался. Те из нас, кто остался в живых, скажем так, комиссовались. Есть один мужик в Лэнгли, он бы за меня поручился, но сейчас он в отпуске. — В отпуске, да? Алекс, что ты делал в моем кабинете? Он пристально на нее посмотрел, вздохнул: — Я собирался просмотреть карты твоих пациентов. — Конечно! Как я не догадалась! Вот дурочка! — Джесси начинала злиться. — Пожалуйста, не надо! — сказал он. — Знаешь, что надо? Я немедленно звоню в полицию. — Если ты решишь, что это необходимо, не буду тебе препятствовать. — Ты что, блефуешь? — Нет, не блефую. Послушай, если я схожу принесу кое-что из своего шкафчика, ты меня подождешь? — А меня запрешь здесь? — Нет, Джесси, запирать я тебя не стану. Так подождешь? Речь идет о человеческих жизнях. — О-о-о! Какой высокий стиль! Ну иди. Я подожду. Только, пока ты не ушел, хочу тебе сказать: мне противно думать, что ты меня использовал. Терпеть этого не могу. Так что не знаю, уж за чем ты там идешь, но надеюсь, ты будешь убедителен. Бишоп вышел. Джесси не могла пошевелиться — так велико было потрясение. И что бы Алекс ей ни рассказал, простить его она не сможет. А может, она вообще ничему не поверит. Шкафчики служащих находились в цокольном этаже. Джесси решила, что через пять минут уйдет, но тут вернулся Бишоп с большим конвертом в руках. — Я тебе сказал правду, — проговорил он, садясь напротив нее. — Много лет я работал секретным агентом одного из подразделений ЦРУ, в основном — в Европе. Ты слыхала про Клода Маллоша? — Нет. — О нем немногие знают. На жизнь он зарабатывает убийствами. Премьер-министр, самолет с туристами — Маллошу все равно, лишь бы заплатили побольше. Родом он из Франции, а живет по всему миру. Он и те, кто на него работает, убили более пятисот человек, если считать погибших в авиакатастрофах в Афинах пять лет назад и на Канарских островах два года назад. — Почему ты так уверен, что это его рук дело? — Потому что последние пять лет я иду по следу Маллоша. — Извини за прямоту, но выходит, ты не справляешься со своей работой, — сказала Джесси. Бишоп вздохнул: — Должен признаться, и в Вашингтоне кое-кто так думает. Они вообще считают, что Маллош — плод воображения ЦРУ, выдуманный для того, чтобы было на кого списывать нераскрытые убийства и теракты. — Как Санта-Клаус, который раздает все рождественские подарки. — Джесси, прошу тебя, дай мне договорить! — взмолился Алекс. — Да ради бога. — Маллош — центр. Вокруг него небольшая организация, человек десять, беззаветно ему преданных. Они единственные, кто когда-либо вступал с ним в контакт и остался в живых. Вокруг них — группа поддержки, там людей больше, но знают они гораздо меньше. Пока что в сердцевину структуры проникнуть никому не удавалось. Сам Маллош человек беспощадный, он очень умен и предельно осторожен. Из шести человек нашего отряда остался я один. Мне негде больше взять людей и денег на охоту за Маллошем. Я получил из Вашингтона приказ прекратить это занятие, вернуться в Виргинию и работать инструктором. — У тебя есть фотография этого Маллоша? — Десяток. На всех он выглядит совершенно по-разному. — Отпечатки пальцев? Бишоп покачал головой: — Наверняка не знаю. — Ни фотографий, ни отпечатков пальцев, никаких доказательств того, что он действительно существует. Какое это имеет отношение ко мне и моим больным? Бишоп достал из конверта пачку фотографий и, немного поколебавшись, несколько из них протянул Джесси. На фотографиях были трупы — мужчина и две женщины в белых халатах, одна женщина в платье. Все убиты выстрелом в середину лба.