Виски обожгло ей горло. – Сигарету? – спросила она. – Ты читаешь мои мысли. Они вышли на улицу, замешкавшись в дверном проеме и с минуту решая, кто выйдет первым. – Иди ты, – вновь заговорил он. – Ты все еще не сказала, почему твой день был таким дерьмовым. – Один человек… критиковал мою игру. Наверное, я плохо восприняла это. Она пыталась заземлиться, почувствовать себя посреди дождя и машин с включенными фарами. Люди маневрировали в толпе с открытыми зонтиками. Лисса чувствовала, как пьянеет с каждой секундой. – Иногда мне кажется, что меня так мало связывает с реальностью. Иногда я не чувствую себя настоящей. Лисса повернула лицо к Нэйту. Он молча наблюдал за ней. Его лицо было совсем близко, он покачал головой. – Что? – не поняла она его жеста. – Мне странно слышать, что ты так говоришь. – Почему? – Потому что я всегда считал себя такой живой, реальной, даже больше, чем реальной. Она тихо рассмеялась. – Я помню, как впервые увидел тебя. Ты просто… ты знала, кто ты, знала свой стиль. – Это было двадцать лет назад, Нэйт. Тогда я действительно могла думать, что знаю, кто я. – А тот развратник из благотворительного магазина? – О чем я только думала?! – Эти вечеринки, – сказал Нэйт. – Они были хороши, правда, в те дни? Нам на все было плевать, не так ли? Мы были свободны. Он подался вперед и схватил Лиссу за запястье. Она увидела его пальцы, небрежно подстриженные ногти и почувствовала собственный пульс под его рукой. – Я скучаю по всему этому, – сказал он. «Называй то, что видишь». «Ты хочешь меня». «Ты хочешь меня». – Кто? – вслух произнесла она, снова глядя ему в лицо. – Кто я… для тебя? – Ты красивая, ты умная, ты дикая, Лисса. Ты настоящая! Он поднял руки к ее лицу, почти прижавшись губами к ее губам. Она приоткрыла губы, впуская его язык. – Извини, – пробормотал он, резко отстранившись. – Ничего, – ответила Лисса. – Мне не следовало этого делать. – Все в порядке. Ничего же не случилось. – Ханна, – проговорил он сдавленным голосом. – Ничего не произошло, Нэйт. Он с силой провел рукой по лицу: – Все не то. Она хочет сделать это снова, экстракорпоральное оплодотворение. Хочет пойти в другую клинику. На Харли-стрит. – Это, должно быть, чертовски дорого, тысячи фунтов. – И еще куча других хлопот. – Так что же ты собираешься делать? – Понятия не имею. Нэйт чувствовал, что отчаяние возвращалось, накрывая его. И он смотрел на нее, вопрошая. – А что бы ты сделала? – наконец спросил он. – Боже, – тихо рассмеялась Лисса. – Не спрашивай меня. – Но все же, – настаивал Нэйтан. – Я тебя спрашиваю. Ты первый человек, с которым мне удалось поговорить об этом. Ты даже не представляешь, как легчает на душе, когда с кем-то поговоришь. Лисс, скажи мне, что бы ты сделала? – Я бы не стала пробовать еще и еще, – ответила она, глядя на залитую дождем улицу. – Я бы сказала: нет – значит нет. Ханна Ханна и Нэйтан вышли из метро в Риджентс-парке, прошли мимо кремовых зданий с колоннадами вдоль Мэрилебон-роуд, свернули на Харли-стрит. Ханна шагала быстро, как будто опаздывала. Нэйтан чуть отставал, провожая взглядом особняки, дорогущие огромные машины, из которых вылезали тощие женщины в платках, а иногда и пожилые дамы, несущие на руках своих крошечных собачек. Ханна позвонила в колокольчик трехэтажного дома, решив для себя, что это даже хорошо, что он чуть менее величественный, чем те, что его окружают. Дверь открыли, и они вошли в черно-белый вестибюль, где стены были украшены фотографиями улыбающихся младенцев, а лестница извилистой спиралью вела наверх, к свету. Они представились, и их проводили в комнату ожидания размером с их квартиру. Напротив друг друга стояли мягкие диваны и угловатые журнальные столики со стопкой журналов. На одном из диванов неподалеку от Ханны и Нэйтана уже сидела пара, на которой они невольно задержали свои взгляды. Пара в свою очередь проводила их взглядом через весь зал. Нэйтан сидел, скрестив ноги, и его ноги в потертых кроссовках утопали в глубоком ворсистом ковре. В углу булькала кофеварка. – Пойду выпью кофе, – сказал Нэйтан, вскакивая. – Ты будешь? – Нет, спасибо, – ответила Ханна, наклоняясь к столу: – Смотри, тут полно журналов. Она вытащила один и принялась пролистывать его, осознавая, что от волнения дышит быстро и поверхностно. Нэйтан вернулся с кофе в маленькой пластиковой чашечке. – Здесь все выглядит ужасно дорого, – проговорил он. – Сколько они берут? – Семь тысяч, – ответила она тихо, но четко. Он и сам знал, она уже озвучивала ему стоимость. Он фыркнул. – Интересно, сколько стоит аренда этого дома? – спросил он. Вопрос прозвучал нарочито громко, и пара в другом конце комнаты подняла головы. Секретарша тут же высунула голову из-за двери и сказала: – Доктор Джилиани сейчас примет вас. Ханна встала, разглаживая юбку. – Спасибо тебе, Нэйт. Нэйтан проследовал за ней по лестнице. – Красивые картины, – ехидно заметил он, когда они прошли мимо ряда мрачных абстракций. Доктор Джилиани сидел за широким письменным столом в огромном кабинете и был похож на большого улыбающегося медведя. Он пожал им обоим руки – Рад познакомиться, – произнес он, причем казалось, что он действительно рад. – Садитесь, пожалуйста. – Итак, – сказал он, – я почитал заметки, которые вы оставили при записи. Знаете, Ханна, немало женщин, подобно вам, не имеют очевидных причин для бесплодия. Ханна кивнула. – А то, что вы однажды уже были беременны, даже несмотря на выкидыш, – это хорошо. Хорошая новость заключается в том, что вы все еще можете забеременеть в любое время. Плохая новость заключается в том, что у нас нет ничего, кроме стандартного ЭКО, которое вы уже проходили. Но, – улыбнулся он тут же, – у нас здесь очень хорошее оборудование.