– С ним? – не поняла я. – Погоди, в экспедицию? Куда? Она тряхнула волосами. – Я не знаю, куда. Арнольд сказал, что уезжать нужно через неделю, поэтому он так поспешил с предложением. – Как это ты не знаешь – куда? – Я взяла ее за плечи и легонько встряхнула. – Роуз, будь же серьезна! – Тетя, перестань. – Она высвободилась из моих рук. – Что тут такого? Какая разница, куда мы поедем? Главное, что вместе! По-моему, она больше убеждала себя, чем меня. Согласиться на такую авантюру – и я не про экспедицию! – всего через несколько дней после знакомства? – Роуз, – начала я мягко, – я понимаю, что ты хочешь, кхм, утереть нос Родерику Хьюзу, но… – Тетя! – Она хлопнула ладонью по покрывалу. – Не упоминай больше о… о мистере Хьюзе. Я не хочу о нем слышать после тех мерзких слухов, которые он распускал! – Кто тебя просветил? – спросила я, помолчав. Ручаюсь, вчера Роуз об этом не знала. Она-то считала, что Родерик извиняется всего лишь за «разрыв помолвки»! – Профессор. – Она закусила губу. – Я хотела сказать, Арнольд. Он не мог слушать, как Родерик этим похваляется, и… Ты знаешь, что это он… ну, побил Родерика Хьюза? В душе моей вскипела ярость. Не выношу, когда кто-то приписывает себе чужие заслуги! – Да неужели? – переспросила я медленно. – Это он тебе сообщил? – Не совсем. То есть прямо он не признался. Родерик ведь может подать на него в суд, так? – Тогда с чего ты взяла? Роуз пожала плечами. – Профессор рассказал, что занимался боксом. В колледже даже получал за это призы. И у наивной глупышки, конечно, сложилось вполне определенное впечатление. Хитер профессор, ничего не скажешь! Хуже всего, что любую попытку ее переубедить Роуз теперь воспримет как нападки на своего кавалера. Поэтому я отвернулась и сказала задумчиво: – Кхм, странно. Признаюсь, я не очень разбираюсь в боксе, но разве после боя у спортсмена не должны быть разбиты руки? – Да нет же! Для этого они носят специальные перчатки, – объяснила Роуз снисходительно и тут же застыла. Я очень старалась не улыбаться. Боксерские перчатки? Вне ринга? Серьезно? – Странный вчера был день, – заметила я, качая головой. – Надо спросить у леди Присциллы, не случилось ли какого-нибудь затмения. – Почему? – спросила Роуз машинально. Мысли ее явно были заняты феноменом целых кулаков профессора. – Потому что доктор Пэйн накануне тоже ввязался в драку. На дознании я заметила, что у него ссадины на костяшках пальцев. – Но с кем?.. – Роуз осеклась. Клюнула! Теперь главное – не подсекать слишком резко. Я бросила взгляд на часы и поднялась. – Надо спешить. Это был один из тех редких в Альбионе сухих и солнечных дней, когда можно завтракать в саду, не опасаясь найти в чае лягушек или уховерток. Леди Присцилла приказала накрыть на веранде. – Наконец-то! – брюзгливо поприветствовала она нас, барабаня пальцами по подлокотнику. Горничная Сисси суетилась вокруг, трясясь мелкой дрожью. Не знаю, каким чудом ей удавалось не уронить посуду. Старая леди не в духе? С чего бы? Или тоже… затмение? Хотя убийство, дознание и похороны хорошего настроения никому не прибавляют. – Доброе утро, леди Присцилла! – хором поздоровались мы с Роуз. Узкие губы старой леди дрогнули в неохотной улыбке. – Доброе, доброе. Садитесь же! – Она вперила в горничную острый взгляд, от которого та совсем побелела. – А ты, милая моя, поторопись. – Д-да, мэм! – пролепетала Сисси. Поднос в ее руках ходил ходуном, так что я молча принялась помогать. Роуз тоже кинулась на выручку, отважно заслонив спиной несчастную горничную. Только леди Присцилла не дала себя одурачить. – Сисси, милая! – позвала она, когда мы закончили сервировку. – Д-да, мэм! Кажется, с испугу она позабыла все другие слова. Леди Присцилла сцепила пальцы. – Скажи, милая моя, я что же, превратилась в крокодила? Сисси выглядела так, словно вот-вот хлопнется в обморок. – Н-нет, мэм. – В людоеда? – Нет, мэм! – Так отчего же ты шарахаешься от меня так, словно я сейчас тебя съем? Некрасивое лицо горничной плаксиво скривилось. – П-простите, мэм! Она закрыла лицо передником и выбежала с плачем. – Что это с ней? – проворчала леди Присцилла, проводив Сисси долгим взглядом. – Я объясню, – предложила я со вздохом. – Только давайте сначала перекусим. Мы жевали и глотали в напряженной тишине. Роуз попыталась было заикнуться, что леди Присцилле вредно волноваться, но получила такую отповедь, что больше не открывала рта до конца завтрака. Леди Присцилла налила себе вторую чашку чаю и велела: – Рассказывайте! Я повиновалась. Леди Присцилла, впрочем, слушала не слишком внимательно, она заинтересованно разглядывала что-то в саду. Когда я закончила, она не стала метать громы и молнии, вместо этого перегнулась через балюстраду и позвала: – Джоунс, идите-ка сюда! Садовник нехотя приблизился. В руках у него были здоровенные садовые ножницы, шило и восковая свечка, а из нагрудного кармана торчала подозрительного вида брошюрка, изукрашенная оккультными знаками. – Да, мэм? – проворчал он, насупив седые брови и всем своим видом демонстрируя, как много у него дел и как неблагоразумно его от них отрывать. – Что это у вас? – Леди Присцилла небрежно ткнула концом свой неизменной трости в его оттопыренный карман. И – я глазам не поверила! – Джоунс густо покраснел. – Ничего, мэм! – Он для верности прихлопнул брошюрку ладонью, будто опасался, что она попытается сбежать.