– Мисс! – Джоунс от избытка чувств выронил кепку. – Да чего так-то? Чего мы плохого сделали? Ну подумаешь, не в компост я обрезанные травки покидал, а монетку заработал. Кому плохо? – Имя, мистер Джоунс! – отчеканила я, и он сдался. – Мисс Миллер, – выдавил он, глядя в пол. Я чуть не упала от удивления. Рут Миллер, образец христианских добродетелей, замарана в истории с мелким воровством? Ну и ну! Пообещав Джоунсу пока не сдавать его полиции (угроза была сказана для острастки, не более), я отправилась к леди Присцилле. У нее куда лучше получится вправить мозги садовнику, чем у местного констебля. Видела я этого раздобревшего стража порядка, курам на смех! Леди Присцилла раскладывала карты. В домашнем клетчатом платье она выглядела не грозной волшебницей, а обычной старой девой, каких в Альбионе множество. Только проницательный взгляд выдавал, что леди Присцилла не так проста. Хотя старые девы тоже разные бывают. – Бубновый валет… – бормотала она, хмурясь. – С дамой треф указывает на неприятности, связанные с младшими родственниками. Это я и без вас знаю, мои милые! Она раздраженно сгребла карты, сверкнув перстнем на пальце. Темный аметист в серебре, знак королевских ведьм. Я откашлялась. – Простите, я не помешаю? Леди Присцилла отмахнулась. – Ничуть, я занимаюсь ерундой. Хотите чаю? – Не откажусь, – улыбнулась я. – По правде говоря, за ленчем мне кусок в горло не лез. Она кивнула. – Ничего удивительного. Бедный Родерик! Между нами, я не слишком его люблю – Хелен донельзя избаловала сына, – но теперь на него слишком много навалилось. – Думаю, он утешится наследством, – брякнула я и прикусила язык. Леди Присцилла расхохоталась. – У вас острый язычок, моя милая. – Она позвонила, чтобы принесли чай, и поинтересовалась: – Так что стряслось? Что опять натворил Джоунс? – Вы, как всегда, проницательны, – склонила голову я. – Нетрудно было догадаться. Старая леди взглядом указала на мои лучшие туфли (хотя скромная черная пара без каблука такого титула, по правде говоря, не заслуживала), перепачканные землей и глиной, и забрызганные грязью чулки. Она дождалась, пока накроют на стол, и спросила с живым любопытством: – Что он натворил на этот раз? Я не видела смысла приукрашивать, поэтому сказала напрямик: – Продал ваши травы сестре викария. Леди Присцилла округлила глаза и от души расхохоталась. – Продал! Рут Миллер! – выговорила она сквозь смех, вытирая слезы. – Насмешили вы меня, милая. – Не думаю, что мисс Миллер в курсе… не совсем честного происхождения этих трав, – предположила я. – Зато Джоунс точно знал, что берет чужое. – Вы правы. – Леди Присцилла принялась наливать чай. Я примолкла, позволяя ей священнодействовать. Немного подогреть чашки. Налить молоко – обязательно сначала молоко, а после уж чай! Взять рафинад серебряными щипцами… – Миссис Фелтон печет удивительно вкусные сконы, с лимонным кремом особенно хорошо. Попробуйте! – Леди Присцилла была сама любезность. – Спасибо, – сказала я, принимая чашку. – Не сочтите за дерзость, но… Зачем вы держите Джоунса? Поначалу я допускала, что слишком к нему придираюсь. Не всем дано чувствовать, как нужно. Должно быть, трудно полагаться только на знания. Но у Джоунса и с ними беда. Он в лучшем случае любитель, и то не слишком умелый. Она поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее, и поднесла чашку к губам. – Когда-то у меня был садовник и двое мальчиков ему в помощь, – вздохнула она, делая небольшой глоток. – Но Большая война многое изменила. Глаза леди Присциллы словно заволокло тяжелым душным туманом. Что она вспоминала? Те годы тяжело дались Альбиону, и ведьмам пришлось сражаться на передовой. Разумеется, не с оружием в руках, но моровые проклятия убивают ничуть не хуже, так что насмотреться ведьмам наверняка пришлось всякого. Не зря ведь леди Присцилла по окончании войны ушла на покой и уехала в такую глушь. Кто знает, какие призраки приходят к ней по ночам?.. Я могла только эгоистично радоваться, что в те нелегкие времена была далеко отсюда. В одном она права. Большой штат прислуги сейчас содержат, лишь чтобы пустить пыль в глаза. Как леди ХХХ, например. – Теперь мало кто хочет работать в чужом доме, и трудно их за это винить. – продолжила леди, совладав с собой. – Мы с Уитсом неплохо справлялись, а вот когда он уволился, мне пришлось туго. Нужно было найти хоть кого-то, способного отличить калибрахоа от петунии. Я подняла брови, молча попивая чай. Невысокие же тут требования к садовникам! – Не удивляйтесь, милая, – вздохнула леди Присцилла, деликатно хрустя печеньем. – Два года назад в Лозборо открыли филиал Королевского ботанического сада. Почти все местные, кто хоть чего-то стоил, перебрались туда. Магазины, клубы и кино на каждом углу, дома с центральным отоплением и канализацией – все те вещи, на которые сейчас так падки люди. Я кивнула. Лозборо не назовешь большим городом, но с Дорсвудом, конечно, не сравнить. – Неужели больше никого не нашлось? – Почему же? Поначалу я наняла Робинсона, он куда сообразительнее Джоунса. Но у Робинсона, увы, оказалась ревнивая жена. Я моргнула. Даже самая ревнивая жена – если она, конечно, в здравом рассудке, – не станет ревновать к восьмидесятитрехлетней леди Присцилле. Поварихе тоже за пятьдесят, а горничная Сисси, бедняжка, страшна как смертный грех. – Наша милая Роуз, – вздохнула леди Присцилла. – В округе полно сплетниц, и самая опасная из них – миссис Шилдс. Вы наверняка уже о ней слышали. – Еще бы! Миссис Шилдс, жена местного почтальона, не упускала ни единого случая сунуть нос в чужие дела. – Кэтрин Робинсон – женщина невеликого ума, зато огненного темперамента. – Леди Присцилла провела пальцем по ободку чашки. – Глупость несусветная, но она вынудила мужа уволиться. Милая моя, я рассказываю так подробно, чтобы вы поняли, почему я согласна мириться с некоторыми… чудачествами Джоунса. – Понимаю, – кивнула я, нехотя принимая правила игры. В конце концов, не я тут хозяйка. – Сказать Джоунсу, что вы не возражаете против продажи трав? Все-таки досадно, что эта история так легко сойдет ему с рук. – Э нет! – Леди Присцилла покачала узловатым пальцем и усмехнулась. – Отчитывать его смысла нет, лучше я нажалуюсь викарию. Викарий и сестру приструнит, и Джоунсу даст укорот. И впрямь, воровство – смертный грех, а искоренять грехи – святой долг каждого пастора. Соломоново решение! Роуз меня откровенно избегала. Перед обедом я все-таки ее перехватила, когда она измеряла давление леди Присцилле. По-моему, пожилая леди нуждалась не столько в присмотре медсестры, сколько в компании. В этой глуши старой ведьме было смертельно скучно. – Дорогая, можно тебя на минутку? Я встала в дверях, перекрывая возможность ускользнуть. Взгляд Роуз заметался, она принялась нервно одергивать муслиновые нарукавники. – Прости, тетя Мэри, я очень занята! Это было на редкость неубедительно. Но не успела я возразить, как леди Присцилла сказала дружелюбно: – По-моему, мы уже закончили. Поболтайте, милые мои. До обеда как раз четверть часа. Поднялась и вышла, оставив Роуз в моих когтях. Во всяком случае, Роуз выглядела как голубка, на которую уже пикирует коршун. Она нервно поправила косынку на белокурых локонах, расстегнула воротничок… Того и гляди, с криком бросится прочь! Я не стала ходить вокруг да около. – Роуз, что случилось? – Ничего, тетя, – пробормотала она убито. – Дорогая… – Я взяла ее за руку, но Роуз упрямо прятала взгляд. – Что с тобой? Ты как будто меня… боишься? Она кусала губы, а я терпеливо ждала. – Мне так стыдно! – выпалила она наконец, и голос ее дрожал от слез. – Почему, дорогая? – Я обняла ее и погладила по спине.