– Я была такой дурочкой! – всхлипнула она. Я вздохнула. – Все мы иногда делаем глупости. Особенно когда речь о любви. Спина Роуз под моей ладонью напряглась. – Я поверила Родерику Хьюзу! Я думала, он ради меня изменится. Я… я даже позволила ему себя целовать. Бедная моя девочка. Как по мне, Маргарет с Джорджем переусердствовали со строгостью воспитания. – Послушай, дорогая. – Я заставила ее посмотреть на меня. – Даже если ты наделала глупостей, я все равно люблю тебя и во всем поддержу. – Глупостей? – переспросила она, словно не понимая, о чем речь. Потом залилась краской. – О! Нет, до этого дело не дошло. Хотя Родди и… – Склонял тебя к этому? – мягко закончила я, стараясь не показать своей ярости. Это ее только испугает. – Да, но… Не беспокойся. – Она прикусила губу. – Я помню, что случилось с теткой Люси. Я невесело усмехнулась. Какой отличный урок в назидание юным мисс вышел из той истории! И сказала, отводя светлые локоны с ее лба: – Роуз, я не твой дед. И не прогнала бы тебя, даже если бы ты оступилась. – Правда? Она так доверчиво смотрела на меня, что я подалась вперед и поцеловала ее в лоб. – Истинная. А теперь беги умываться и пойдем к леди Присцилле. Она нас заждалась. Утро для меня началось на рассвете. Надо было успеть обработать сад от вредителей, пока еще не слишком жарко. Облюбовавшая розы тля раздражала хуже комариного писка, так что я уже предвкушала, как наконец от нее избавлюсь. Я наскоро умылась, проглотила чай с печеньем и только вышла в коридор, как меня чуть не сбил с ног спешащий доктор. – Простите, мисс Райт, – извинился он, придержав меня за локоть. – Рано вы сегодня. Я хотела было отшутиться, но осеклась. Погодите, а доктор-то что тут делает в такой час? На щеке доктора Пэйна виднелась наскоро заклеенная царапина, а на подбородке остался рыжий клочок. Брился он, очевидно, второпях. Волосы явно не видели расчески со вчерашнего дня, а костюм не встречался с утюгом и того дольше. – Леди Присцилле нездоровится? – спросила я с замиранием сердца. Давным-давно не приходилось мне так волноваться о чужих, в сущности, людях. – Пока точно не знаю. – Он ненавязчиво отодвинул меня с дороги. – Извините, тороплюсь. – Да, конечно. – Я проводила его взглядом. Желание работать испарилось быстрей утренней росы, но я нехотя поплелась в сад… Впрочем, от хандры меня быстро исцелил Джоунс. На этот раз он все делал правильно, но так медленно, словно тотчас после завершения работы ему предстояло взойти на эшафот. – Мистер Джоунс! – окликнула я, устав наблюдать, как он по капельке добавляет в воду бордосскую смесь и очень, очень неспешно перемешивает. – Да, мисс Райт? – смиренно откликнулся он, не поднимая глаз. Ручаюсь: боялся, что я замечу в них издевку. – Чуть побыстрее, мистер Джоунс. – Как можно, мисс Райт? – проворчал он, не ускоряясь даже на самую малость. – Я тружусь на пределе сил. Только что слезу не пустил. – Простите, мистер Джоунс! – сказала я и отошла в сторону. Подгадала момент, когда садовник удивленно поднимет глаза – не такой реакции ожидал он на свой демарш, – и пробормотала, качая головой: – Совсем сдает старик, на пенсию пора… Джоунс мотнул головой, как ужаленный оводом конь, фыркнул – и наконец заработал впятеро быстрее. А ворчание: «Совсем с ума эта мисс сошла. Что она себе воображает, скажите на милость? Я еще о-го-го!» – я пропустила мимо ушей. Мы почти расправились с ненавистной тлей, когда из дома выглянула горничная Сисси и замахала рукой. Подходить ближе она опасалась (и правильно делала), так что пришлось мне оставить розарий на милость Джоунса и отправиться к ней. – Что-то стряслось? – спросила я, стягивая садовые перчатки. Маску и очки, защищающие лицо от ядовитых брызг, я сняла еще раньше. – Да, мисс. – Горничная торопливо сделала книксен. – Вас там полицейский спрашивает. – Инспектор Баррет? – уточнила я, хотя вряд ли ко мне с утра пораньше заявился деревенский констебль. – Да, мисс! – Она говорила немного в нос и вдобавок заметно косила, бедняжка. – Он спрашивал вас и мисс Карпентер, но она еще у хозяйки. Мы наскоро обсудили здоровье леди Присциллы – горничная оказалась в курсе всех назначений врача, поскольку была у него на подхвате, – и Сисси убежала за инспектором. Я ждала в беседке, увитой диким виноградом. Обрабатывать этот виноград от вредителей не требовалось – его и лопата-то не всегда возьмет, куда там жучкам и червячкам! Так что гулять в этой части сада можно было безбоязненно: никаких ядовитых испарений там не было. – Доброе утро, мисс Райт, – сказал инспектор, снимая шляпу. Сегодня его глаза – светло-серые, без малейшего оттенка зеленого или голубого – выглядели ясными, а сам он был бодр и свеж. Хотя вряд ли какое-то заурядное убийство могло испортить сон полицейского инспектора. Он и не такое видал. – Здравствуйте, инспектор Баррет, – откликнулась я приветливо, но оставалась настороже. Что полиции от меня нужно, вдобавок так спешно? Еще ведь нет и девяти утра! – Простите за мой затрапезный вид. Под внимательным взглядом полицейского мне стало неловко за старенькое коричневое платье, теперь изрядно помятое и «украшенное» голубыми брызгами на подоле, и за выцветшую косынку на волосах. Инспектор сказал серьезно: – Вы будете чудесно выглядеть даже в мешке из-под картофеля. Это что же, комплимент? Ну и ну! – Благодарю вас, – улыбнулась я, чувствуя себя немало польщенной. Редко кому удается получить комплимент от полицейского при исполнении. – Присаживайтесь. Боюсь, не могу предложить вам чаю: во время работ с ядохимикатами пить и есть запрещено. – Ядохимикатами? – сразу насторожился он. Я рассмеялась. – Уверяю вас, это не цианид, не крысиный яд или что-то подобное. Всего лишь смесь извести с медным купоросом. Вряд ли кому-то удастся подмешать это в чай, но… не положено. У него хватило совести чуть смутиться. – Ничего такого я не подумал. Сделаю вид, что поверила. – Если хотите, я позже скажу Сисси, чтобы она принесла вам чаю в гостиную, – сжалилась я. – Вы ведь не успели позавтракать? – Успел. Я привык вставать в пять утра. Я невольно посочувствовала: – Тяжела жизнь полицейских. Он хмыкнул и опустился на потертую скамью, сорвал резной листок дикого винограда и покрутил в пальцах. – Просто мне в такое время лучше думается. Страх божий, как говаривал отец. Человек, способный добровольно просыпаться в такую рань, должно быть, настоящее чудовище! – Что привело вас в «Ивы», инспектор? – спросила я, решив сменить тему. – Присядьте, мисс Райт. В углубившихся морщинах вокруг его рта, в пристальном взгляде читалось нешуточное напряжение.